— Нет, нормально вообще… — подала возмущенный голос Марьяна, — Может кто-нибудь всё-таки спросит и моё мнение? А вдруг я не согласна?

Шевченко-старший подсел поближе и успокаивающе погладил девушку по руке. Теперь завораживающий голос свекра, как упругое, сильное тело змеи обвивал кольцами уже её.

— Марьяна, девочка… Ну, ведь ты же у нас умница… Прекрасно разбираешься в стратегическом планировании… Просто прими это как новый, интересный проект… Представь себя Матой Хари… Постарайся извлечь как можно больше выгоды… Вскружи ему голову, сведи с ума, раскрути на закупку ещё какой-нибудь нашей продукции… Я знаю, ты сможешь… В конце концов ведь этот Орлов тебе когда-то очень даже нравился… Главное, сама сохраняй трезвый ум, не увлекайся… А если вы с Данилом боитесь за репутацию, так о нашем маленьком соглашении никто больше не узнает, обещаю… Думаю, и Орлов тоже распространяться не будет, зачем ему это надо?

Входная дверь открылась и на пороге появился Денис.

— Ну, так что вы решили? Пять минут прошло, — равнодушно поинтересовался он.

— Мы принимаем твои условия, — с готовностью ответил Шевченко-старший. Данил отстраненно молчал, уставившись в стену.

— Прекрасно. Почему-то в этом я ни на секунду не сомневался… — Ден улыбнулся одним углом рта, переплел свои пальцы с Марьяниными и удовлетворённо сжал ей руку, — Ну, что, пойдем?

Девушка встала из-за стола и смерила мужа и свёкра презрительным взглядом.

— Интересно, — усмехнулась она, — А что бы вы решили, дядя Гриша, если бы Денис пожелал не меня, а, скажем, Данила?

— Исключено, — фыркнул Орлов и, по кошачьи улыбаясь, мягко потянул ее к выходу, — Даже если бы в этой комнате вместо Даника находилась мисс вселенная, я всё равно предпочел бы тебя, не сомневайся… А вам, счастливо оставаться.

Когда за их спинами закрылась дверь, Даник затравленно посмотрел на отца. — Ты что, не понимаешь? Никакие это не три дня… Это конец… Она больше не вернётся… Он не отпустит. Они же до сих пор любят друг друга… И ты просто слепой, если этого не заметил…

***

— Значит, на два-три дня… Пока не надоем… — мстительно проговорила Марьяна, усаживаясь на заднее сидение такси, — Вообще-то было обидно…

Денис присел рядом, обнял и аккуратно убрал с её щеки выбившийся локон. Провел пальцами по скулам, успокаивая: — Признаю, действовал грубо, шёл напролом… Не сомневаюсь, что если бы не предупредил, был бы послан тобой далеко и надолго. Но обозначить сроки было нужно, а то даже твой прогнивший насквозь дядя Гриша на такую авантюру не согласился бы. Вины с себя не снимаю, готов загладить и понести любое наказание… Похоже, начну прямо сейчас. Я не шутил, когда говорил, что три дня хочу провести с тобой. Только вдвоём. Там, где нас никто не знает, где не нужно прятаться и скрываться… У тебя ведь есть загранпаспорт?

Недолгие сборы. Такси в аэропорт. Ночной рейс. Трансфер. Шикарный номер в уютном отеле на берегу моря.

Денис выдал чаевые шустрому швейцару, прикатившему чемодан и буквально вытолкал его за дверь. Вывесил табличку "не беспокоить".

Повернулся к Марьяне, которая любовалась открывавшимся с балкона видом. Подошёл сзади, отодвинул волосы, прикоснулся губами к нежной шее. Обнял, прижал к себе, прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Замер, вдыхая этот хрустальный запах. Свежий, чистый, почти неуловимый. Зато осязаемый. Создающий вокруг них двоих магическую ауру. Зажигающий миллиарды звёзд на холодном черном небе, рассеивающий тьму и безнадёгу. Запах женщины, его женщины.

Вот она, рядом, тонкая, нежная, как фарфоровая статуэтка. В твоих руках податливая, как воск. Тонко чувствующая, доверчивая, открывающаяся каждому прикосновению. Хрупкая и беззащитная.

Именно в этих тонких пальцах — твоё сердце. Живое, пульсирующее, искренне любящее и так же неистово ненавидящее. Полностью в её власти. И лишь она решит будет оно ровно стучать в груди, или упадет в пропасть и вновь разобьётся вдребезги…

От ощущения шелковистой кожи под ладнями кровь бежит быстрее, острая, почти болезненная волна желания поднимается вверх по позвоночнику. Поворачиваешь лицом к себе, ищешь губы, заглядываешь в глаза. В огромных темных зрачках видишь собственное отражение, её пальцы тоже скользят по груди, оставляя горящие узоры. Когда же она успела расстегнуть рубашку? Сбившееся дыхание лихорадочный блеск в глазах, в голове туман и пьянящий свет далёких галактик.

Поднимаешь на руки и несёшь в кровать. Чувствуешь, как бешено колотится под твоими ладонями ее сердце. Умираешь от нетерпения, как зелёный пацан… Уносишься в космос на волнах бесконечного поцелуя, непослушные пальцы судорожно борются с мудрёной застёжкой на платье. Неуклюжие, неловкие, неуверенные… Как будто в первый раз…

Горячими ладонями ведёшь по оголенной коже живота, упругой, мягкой, атласной. Ловишь ни с чем не сравнимый кайф чувствуя, как выгибается дугой, реагируя на прикосновения. Медленно опускаешся вниз, замирая от предвкушения… Но она вдруг вздрагивает. Напрягается.

— Что-то не так? — шепчешь, нежно прикасаясь губами. Под пальцами, лежащими на животе, чувствуешь тот самый неровный шрам, оставшийся после кесарева сечения, — Марьян, не пойму, ты стесняешься что-ли?

Отворачивается, закусывает губу. Отрываешься от ласк, ложишься рядом на подушку. Убираешь с лица длинные волосы, заглядываешь в стрекозьи глаза, крепко прижимаешь к груди.

— Меня не нужно стесняться, девочка моя… Я ведь тоже виноват в том, что этот шрам там появился. Одно твое слово — и через неделю его не будет… Хочешь? А вообще, ерунда всё это… Я люблю тебя… Любую. Добрую и злую, радостную и плачущую. Это аксиома. По-другому не будет. Со всеми шрамами, родинками, трещинками на губах и прочими страшными недостатками… И вообще, считаю, что убирать этот рубец преждевременно…

— Почему?

— Потому, что одного сына мне мало. Я хочу ещё и дочку… Обязательно похожую на тебя…

Огромные голубые глаза становятся бездонными от навернувшихся слез. Розовые губы вздрагивают.

— Таких, как ты больше нет, Денис. Я люблю тебя больше жизни. Не понимаю, как всё это время существовала без тебя… Как вообще выжила… А ещё мне не хватает Тёмки…

— У нас с тобой есть всего три дня. И нам они просто необходимы. Побыть вместе, отвлечься от проблем, вспомнить друг друга… Научиться разговаривать… И, главное, доверять… Я тебя украл и возвращать не собираюсь. Пусть даже не надеются. И сына мы заберём тоже. И всё проблемы решим, включая твой развод… Даже если придется пройти по головам. Только к этому надо серьезно подготовиться. И один, без тебя, я не справлюсь. Ты нужна мне, Марьяна. Больше всего на свете. И наш ребенок. Я хочу, чтобы ты запомнила и никогда не забывала об этом. А сейчас отбрось все сомнения и просто иди ко мне…

Темный прямоугольник окна постепенно окрашивался в розовато-желтый цвет. Марьяна проснулась, как всегда, рано, но лежала без движения и глаза открыть не решалась. Настороженно прислушивалась к звукам комнаты, вычленяя из тишины ровное дыхание любимого, тщательно отгоняя вдруг накативший подсознательный страх вновь остаться одной.