обещал провести всего полчаса, перерос в вечеринку с танцами. Вар с Селеной зажигали на импровизированном танцполе, умудряясь еще и подпевать исполнителям. А еще Мэшу удалось уговорить Лизу, тщетно пытающуюся обыграть Гадриэля в дженгу, присоединиться к веселью. Танцевать Лизе понравилось больше, чем ронять башню, и она с удовольствием подпевала любимым исполнителям и танцевала вместе с друзьями.

Спустя время присутствующие наконец поняли о какой необычный музыкальной способности говорил Мэш. Ведь именно она подоткнула застенчивых влюбленных друг к другу. Селена с Варом смотрели друг на друга все чаще, взгляды их были все теплее, а музыка становилась все романтичнее и спокойнее. Слившиеся в медленном танце Селена и Вар не замечали никого вокруг, как не замечали и то, что музыка сказала все за них. Исполнители пели о первой любви и искренних чувствах, которые Лиза, Мэш и Гадриэль наблюдали воочию. Им даже казалось, что Селена и Вар светятся как яркие лампочки и даже малум тихонько заметил, что эти двое точно друг для друга созданы. Лиза с Гадриэлем с ним согласились. Они радовались за лучших друзей, которые даже в такое сложное время смогли найти любовь. И пошли за ней, а не устраивали друг другу эмоциональные качели по типу «я люблю тебя, но мы не можем быть вместе из-за обстоятельств».

Мэш был рад, что в кои веки его музыкальная способность послужила доброму делу и свела вместе двух очень застенчивых влюблённых. Он решил и сам послушать сердце, как советовал оружейник, и пригласил на танец Лизу. Девушка согласилась, и музыка сменилась в очередной раз. Из колонок полились слова:

Давай тут зажигать, будто мы не доживём до утра.

Огонь до неба, и мы в нём дрова.

Давай тут зажигать, ведь нам с тобой не дожить до утра.

Я не хочу слышать правду, ведь я тебе тоже врал.

Услышав их, Мэш пошатнулся, потому что в этот момент четко понял послание оружейника и осознал, что именно скоро потеряет. Жизнь ему потерять было не страшно, он молил об этом тринадцать лет. Но потерять ту девушку, что прижималась головой к его щеке…

Мэш старался не выдать своих эмоций, ведь его обнимала самая лучшая девушка. Малуму не хотелось, чтобы композиция, пусть и такая грустная, заканчивалась, но у всего есть конец. И у музыки, и у его жизни. И когда песня была допета, он аккуратно поцеловал Лизу в макушку, а потом сославшись на усталость, ушёл к себе.

Его уход послужил знаком влюблённым, которые хотели провести время только вдвоем. Селена с Варом отправились в спальню девушки. Они болтали почти до рассвета, а потом отключились от усталости, заснув в обнимку. И Селене впервые за много дней не снились кошмары.

В гостиной остались только Гадриэль и Лиза в компании коробок из-под пиццы.

— Ну и что это было? — уточнил беллатор.

— В смысле? — девушка не поняла, какая именно часть вечера не устроила воина.

— Что за обнимашки с малумом и поцелуйчики? — Гадриэль был недоволен, хоть внешне этого и не демонстрировал.

— Ну какие обнимашки и поцелуйчики? Он просто пригласил меня, мы потанцевали, а потом он меня отблагодарил за танец очень даже целомудренным поцелуем в макушку. Честное слово, я и сама не ожидала. — Лиза словно перед мамой отчитывалась, которая, кстати, ни о чем подобном отчитываться никогда не заставляла. Она дочь любила и доверяла ей. — Да и музыка такая грустная была, сам же слышал. Если она его настроение отражала, то плохи дела.

— Вот именно, что отражала и предостерегала! И если бы ты внимательно текст слушала, то услышала бы, что песня о том, как какой-то мужик своей страстью сжёг девушку дотла. Понимаешь? Они там в конце умерли оба.

— Гадриэль, Господи ты Боже мой! Был чудесный вечер, мы все отлично провели время, мило потанцевали и все. Мэш пожелал всем спокойной ночи и ушёл спать. Один. Грустный и подавленный. Что ему вообще не свойственно. И не собирается он меня спалить дотла. А про то, что со спичками и огнем играть нельзя, мне мама еще в детстве объяснила. Ты сейчас похож на полицию нравов или мужа ревнивца. Но не волнуйся, милый, у нас с тобой идеальная пара. Я твоя навеки. — Лиза решила отшутиться и закрыть бессмысленный спор. — Давай уже лучше помогай мне со стола убирать, ревнивец ты мой.

— Мэш — не грустный одиночка. Он хитрожопый малум, который тобой пользуется. А ты видимо и рада этого не замечать. Может и повторить ту ночь в поезде хочешь…

— Ты на что намекаешь? — Лиза замерла с коробкой из-под пиццы.

— А на что похоже? — ответил вопросом на вопрос беллатор.

— Похоже на то, что ты лезешь куда не надо. Так что отвечу-ка я тебе цитатой из любимого фильма: «Вы ходите по охуенно тонком льду, друзья мои педигри-пал» — Лиза напомнила воину, что выросла на фильмах Гая Ричи и в обиду себя не даст.

— По такому только ты гуляешь. Сначала в поезде у Мэша на поводу пошла, а потом и здесь. Он тебя разводит! А ты рот раскрыла и глотаешь все, что он тебе скармливает. — Гадриэль, до этого ходивший по очень тонкому льду, провалился-таки в ледяную прорубь.

Вообще, после случившегося в поезде беллатор планировал поговорить с Лизой и объяснить ей, что питать симпатию к Мэшеру опасно и ничем хорошим это не закончится. Да, такому как он, ей сложно отказать, но разбитое сердце будет самым легким последствием их отношений с малумом. Учитывая, что он уже воспользовался ею в Поезде Нечисти, когда она была под воздействием зелья. Гадриэль хотел уберечь девушку от влюбленности в самого неподходящего и опасного мужчину, но все пошло не так. В итоге он только оскорбил ее и усугубил ситуацию.

— Что?! — Лиза опешила. Бросив в воина коробку из-под пиццы, она вышла из комнаты, намереваясь укрыться в спальне.

— Не подумал. Виноват… — попытался объясниться Гадриэль, догоняя Лизу на лестнице.

— Виноват? В чем именно виноват? В том, что испортил хороший вечер? Или в том, что потащил меня в тот сраный поезд, потому что ваши предикторы сказали, что так надо? Оставил меня наедине с Мэшем, когда я была под действием любовного зелья, зная, что он для меня привлекателен и без всякого магического пойла? Или виноват в том, что сравнил меня с какой-то подстилкой? Тогда, да, по всем пунктам да. Ты виноват. Да, я влюбилась в самого неподходящего мужчину с котором мне не светит ничего хорошо. Да, я тебе