– Ну там раз-два в месяц выезжают на разборки, – махнул рукой Исмаил. – Ну там палаток пару разгромить, еще чего-нибудь учудить, в основном так, по мелочи. Но главное – бабки. Они платят бабки. И очень большие бабки.

– Сколько? – спросил Сынок.

– Не знаю. – Исмаил пожал плечами. – Кто-то говорит, что тысячу рублей, кто-то – что тысячу долларов. В месяц.

– Понятно. – Сынок из последних сил сел прямо на полу. – И это они нас с тобой испытывают, что ли?

– Ну что-то в этом роде. – Исмаил задумчиво огляделся по сторонам. – Интересно, а дальше что будет?

– Как раз ничего интересного. – Сынок улыбнулся. – Дальше нас с тобой стравят, как собак, и посмотрят, кто останется цел.

– Думаешь?

– Увидишь. – Сынок тряхнул головой и поднялся на ноги. – После обеда будем драться.

Так оно и случилось. На обед Сынку и Исмаилу дали по две говяжьих котлеты и по сто граммов водки. А после обеда их повели через «академгородок» к дальнему ангару. Сынок и не думал, что у братства так много земли и помещений.

– Значит так, – сказал Константин Константинович, когда их обоих втолкнули внутрь гулкого, разогретого солнцем железного сарая, – мне совсем не интересно, что вы там будете делать. Но через десять минут один из этого сарая должен выйти, а второй останется там. Как вы решите, кому остаться, а кому выходить – не мое дело. Только к тому, кто остался, мы пустим трех собак. Пряник, приведи собачек, пусть посмотрят.

Это были овчарка, доберман и стаффордширский терьер. На всех на них были намордники. Пока были.

– Ну как, нравятся? – старик пнул овчарку ногой. Та набросилась на него с таким рычанием, что от одного звука можно было перепачкать штаны. Остальные собаки тоже принялись рваться с поводка, так что Пряник и еще один мужик с трудом могли их удержать.

– Все, время пошло, – сказал Константин Константинович и захлопнул дверь. Послышался металлический лязг закрываемого снаружи замка. В ангаре стало совсем темно.

– Что будем делать? – спросил Сынок, оглядывая голые стены сарая и потолок с длинной балкой. – Нужно как-то…

Но договорить он не успел. Потому что Исмаил вдруг сзади со всей силы ударил Сынка ногой в шею. Сынок не удержался и, потеряв равновесие, полетел на землю. А Исмаил сзади запрыгнул ему на спину и, схватив за горло, принялся душить.

– Прости, Сынок, – шипел он, – ничего личного. Я просто жить хочу…

Пальцы его, словно стальные, все сильнее и сильнее сжимались на шее Сынка. Уже становилось трудно дышать. Уже темнело в глазах. Сынок изо всех сил пытался схватить Исмаила и сбросить его с себя, но сделать это одной рукой ему никак не удавалось. Тогда он, собрав последние силы, резко перевернулся на спину. Исмаил слетел с него и кубарем покатился по земле. Но тут же вскочил и со всей силы двинул Сынка ногой в пах.

Сынок согнулся пополам, но тут же ударил Исмаила головой в живот. А когда тот рухнул на колени, Сынок сначала вцепился в его шевелюру, приложил пару раз мордой об колено, а когда Исмаил стал захлебываться кровью из сломанного носа, Сынок отпустил его волосы и, поднимаясь, сказал:

– Ну вот и все… Пусть теперь сами решают…

Игорю Владимировичу Чекмачеву было поручено это дело уже две недели назад. Он уже несколько раз допросил подозреваемую, но все понял с первого допроса. Конечно, он выполнит все следственные действия по данному делу, конечно, он составит все протоколы и постановления, подошьет все справки, медицинские заключения и прочую бюрократическую бумаженцию, предъявит обвинение, ознакомит обвиняемую и ее адвоката с материалами дела, составит обвинительное заключение и отправит дело в суд, но это будет не скоро, а сейчас он скучал. Ему все было ясно. Никаких хитростей он тут не усматривал.

– Так вы говорите, – обращался Игорь Владимирович к Ирине своим сухим, канцелярским голосом, – что потерпевший угрожал вам ножом?

– Да какой он потерпевший? – вновь начинала возбужденно говорить Ирина. – Я же говорю, он был подонок, убийца, вор! Это он выкрал у меня деньги в поезде!

– Но вы говорили прежде, что деньги у вас украла женщина?

– Да, женщина. Но это его знакомая. Я видела, как он разговаривал с ней на перроне.

– И вы не заявили о пропаже в милицию?

– Нет, не заявляла. Вы же знаете, что такое милиция? – Ирина поняла, что сказала бестактность, и запоздало поправилась: – Украинская милиция. Я же не могла знать, что «Визу» не будут обслуживать, что вообще будет вся эта свистопляска с валютой.

– Получается, что факт кражи никак не зафиксирован документально. Полагаться же на ваши показания в данном случае мы не можем. Мы навели справки, кто следовал с вами в купе. Согласно сведениям, полученным от ЛОВ, с вами не ехала никакая женщина с ребенком.

– Как не ехала?.. – опешила Ирина.

– Проводник ничего не помнит.

– Он не может не помнить! – растерялась Ира. – Или правда не помнит?..

– Сожалею, но мы основываемся только на документальных свидетельствах, – покачал головой Чекмачев.

– А другие пассажиры? – засуетилась Ира. – Они же могли видеть… помнить…

– Возможно, возможно… – сказал Игорь Владимирович. – Но для хода дела достаточно свидетельства проводника. Где вы предлагаете нам искать этих свидетелей? И чем это может вам помочь? Ну даже если ехала с вами женщина, даже если она вас обокрала, даже если ее провожал потерпевший – что из этого следует? Что его надо убить? М-да… Второй момент, который меня настораживает…

Чекмачев погрузился в изучение материалов дела. Ира скорчилась на стуле, переплетя ноги и руки. Где-то под ребрами судорожно сжалась душа.

– Вот, – Чекмачев извлек протокол осмотра места происшествия, – согласно вашим показаниям, жертва угрожала вам ножом. Каким ножом?

– Ах, да как я могла тогда разглядеть. Я только увидела, что у него нож в руке. Я что, в ножах разбираюсь? Большая финка.

– Странно, – сказал следователь, – ведь прежде вы говорили, что это был «нож вроде кухонного, с наборной рукояткой». Что же вы, наборную рукоятку запомнили, а теперь забыли? Теперь это финка?

– Я говорю вам, я была, как в бреду, я могла наговорить черт-те чего, – горячо принялась отстаивать свои слова Ирина. – Я говорю только о том, что он мне угрожал. Я не думала, что смогу убить его туфлей, а вот он меня ножом точно бы убил, неужели вы не понимаете. Да, была наборная рукоятка, кажется… А что, финка не бывает с наборной рукояткой?

– Понимаю, конечно, – улыбнулся Чекмачев, – если встать на вашу точку зрения, то несомненно, что вам надо было обороняться. Даже похвально такое мужество в слабой женщине.

Чекмачев загадочно помолчал, а потом произнес:

– Но вот тут самая и есть закавыка. Согласно протоколу, на месте происшествия не было обнаружено никакого ножа.