Вид знакомых складок балдахина над кроватью вернул реальность... Наташа понимала, что все это ей приснилось, но не понимала, кто она, где и как выглядит на самом деле... Это непонимание было таким привычным за последний год, – бесконечная смена отелей, городов, стран, постелей. И главное – подушек, с ними трудней всего договориться о спокойной ночи, у каждой подушки своя аура и свой характер... Первой ее реакцией на действительность стало безумное желание увидеть свое отражение. Во сне ей этого так и не удалось, и она уже не помнила, как выглядит на самом деле, казалось, липкая чужая маска все еще на ее лице... Она встала с кровати и подошла к ночному окну... Его черная гладь отразила высокую стройную девушку с темными, распущенными по плечам волосами. Сквозь черноту ночи ее волосы казались прозрачными... Она и не догадывалась раньше, что ночами окна играют в зеркала, а во сне – и двери тоже...

Стоя у окна, она подумала, что ночные кошмары последнее время преследуют ее все чаще. Всё это время она боялась прислушаться к голосу своей души и руководствовалась холодным рассудком ... Людские страхи... Они пытаются управлять миром, и вполне успешно. Разгадай, чего боится человек, и получишь ключик к его душе. Она читала об этом в Дневнике, но осознала только теперь. Вика, как и большинство женщин, больше смерти боялась старости. Андрей – предсказуемости, бедности, но мужчина, пытающийся казаться непредсказуемым, так предсказуем... Роберт одержим манией исключительности, тоже распространенный диагноз людей его круга. Джузеппе не выносил одиночества... А впрочем, что может быть банальней, чем страх оказаться одинокой посредственностью? И потратить целую жизнь на его опровержение? Алекс боится показаться глупым и менее аристократичным, чем он есть, а между тем выставлять свой ум на показ еще вульгарнее демонстрации богатства... Впрочем, именно этим она сейчас и занимается. Стоит вспомнить страх показаться вульгарной. И так до бесконечности... И все же есть одно верное лекарство от страха! Сформулировать и признать свой страх, а после принять и полюбить себя такой, какая есть. Научиться жить с ним в союзе, а не в борьбе. Но к этому, казалось бы, простому решению такой тяжелый путь...

Наташа стояла у великолепного сводчатого окна старинного замка посреди сказочной ночной Нормандии, в двух шагах от мечты всей своей жизни, и крутила в голове нелепый вопрос: «Так чего же боюсь я на самом деле»?

Ответ не решался быть облеченным в слова. Здесь не принято нарушать этикет.

Цветные блики ночного московского проспекта размазывал по стеклу еще теплый осенний ливень. Из двух сходящихся линий огней он сооружал то новогоднюю елку, то волнорез, заливаемый штормом, то взлетную полосу в огромном стеклянном сосуде . Наташа стояла у окна, любуясь ливнем, вплетающим ее отражение с распущенными волосами в свои фантазии. Последний раз она так же стояла у окна в доме Алекса, в ночь, когда ей приснился тот ужасный сон, и это было в январе, то есть уже более полугода назад.

За это время они с Алексом много переписывались и несколько раз встречались. Наташа даже была представлена его требовательной родне и произвела на нее, по его словам, благоприятное впечатление. Родня устала переживать за своего отпрыска в его поисках идеальной жены и была довольна тем, что он наконец нашел, что искал. В честь нее даже был дан обед, на котором присутствовали родственники близкого круга.

За местной травкой с оливковым маслом, козьим сыром и еще чем-то очень вкусным разговор касался погоды и общечеловеческих вопросов. Следом шли карпаччо из тунца с трюфелями и деревенские бобы с мидиями, тушенные в морской воде, во время которых ей начали слегка улыбаться и делать принятые в обществе комплименты. После морского гребешка в трех стилях – гриля, запеченного в травах, на ананасовой подстилке и в соусе из сидра, к беседе добавилась некоторая семейная душевность, усилившаяся на главном блюде – рыбе Sole на гриле. И, наконец, после вкуснейшего, неизвестно из чего вылепленного десерта Наташа почувствовала общее и глобальное потепление обстановки. Пару дней спустя двоюродный дядя де Леруа высказался в том смысле, что девочка из русского обедневшего дворянского рода не самый плохой вариант. Правда, в то время, когда Генрих Наваррский уже мечтал о Европе без границ, Иван Грозный еще охотился с деревянными стрелами, а когда в Лондоне открыли метро, в России отменили крепостное право, однако же, несмотря на все это, русская аристократия всегда имела авторитет и вес в обществе. С ним согласились внучатый племянник и обе тети. «Девочка правильная, „из наших“», в конце концов резюмировал мнение родственников папа де Леруа. Мама де Леруа, похоже, приберегла свое мнение до лучших времен, но Наташу это не слишком волновало. Алекс был настроен вполне серьезно, и предложение руки и сердца вот-вот должно было последовать. Он уже неоднократно и недвусмысленно намекал на это. Она была рада. Это был заслуженный итог, награда, цель, мечта. Хотя, может ли мечта быть залуженной? Не важно, как это назвать, она к этому так долго шла, и она это получит по праву! Единственное, что чуть-чуть омрачало ее надвигающуюся заслуженную радость, – непонятная тяжесть на самом донышке души, словно упавшие в колодец ключи от счастья, которые уже никогда не откроют своих дверей... «Иллюзия мечты», – подсказывало ей послушное филологическое сознание, но она никогда не слушала ничьих подсказок и сейчас отметала от себя неправильные мысли. Их вовсе не должно быть в голове будущей мадам де Леруа рядом с идеальным Алексом.

...Почти сразу после возвращения из Нормандии Наташа рассталась с Журовым. Это было легко. Проблемы с женой и жизнь на два дома его и самого давно напрягали. Она сняла квартиру с огромной розовой кроватью посреди спальни, таким же креслом в углу, персиковыми обоями и нежно-фиалковыми шторами. Чем эта цветочная спальня понравилась ей, схожестью с ухоженной клумбой Елены Николаевны и розовой мечтой или напоминанием, что в детстве собственной комнаты у нее не было, Наташа не стала разбираться. Ей понравилось, Вика с одобрительной улыбкой сказала «гламурненько», и вопрос был решен. Наташа сообщила Вике об Алексе и о своем задании по поиску четверых мужчин только самое основное, не вдаваясь в подробности. Зачем? Одно – закончилось, второе – только намечалось, и рассказывать еще было не о чем... Больше всего из услышанного Вику возмутил тот факт, что денег от Виталия Аркадьевича Наташа так и не получила. Она заставляла Наташу периодически ему звонить, считая, что «так это оставлять нельзя». Наташа звонила и писала, но на письма ответа не было, а в телефоне неизменно отвечали «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Вика возмущалась: «Когда ему надо было, он был в зоне, козел, а теперь он, видите ли, вне», но Наташа уже смирилась с мыслью, что денег не будет. В конце концов, знакомство с Алексом стоило несоизмеримо больше сорока ее зарплат прошлого года.

Резкий взрыв ливня разметал расплывшиеся огни в аквариуме ночного окна, от удара тысяч струй стекло задрожало, и Наташа вздрогнула вместе с ним. «Вот не повезло тому, кто сейчас на улице, – подумала она. – А кто может быть на улице в 4 часа утра? Все спят... Почему же мне опять не спится? Вроде не снилось ничего такого... Какое сегодня число? – вдруг вспомнила она. – 10-е? Нет, уже 11-е... 11-е сентября. Ее день рождения.... Двадцать четвертое... Как она могла забыть? Не заметила, как пролетело время.... Двадцать четыре.... Считается, человек полностью обновляется каждые 12 лет. Двадцать четыре – два раза по двенадцать. Значит, впереди очередное обновление? Все правильно». В этом году для нее начнется совершенно новая жизнь... И она будет обязательно счастливой! Ведь сбывается ее самая заветная мечта... Она снова забралась под свое пухлое розовое одеяло и, прижав к себе замерзшие коленки, заснула...