– Кто вы? – осторожно спросила Рута.

Она стояла чуть позади Йонаса, за его спиной, будто ища защиты.

– Лесная ведьма.

– Я думала, так называют меня.

Йонас усмехнулся.

– Мне это известно, но я не держу зла. Люди такие глупые порой. Им достаточно цвета глаз, чтобы вынести обвинения.

Услышав про цвет глаз, Йонас пригляделся к хозяйке дома, но, сколько бы ни смотрел, не мог сказать ничего конкретного. Он замечал лишь взгляд, пронзительный и в то же время лукавый. Словно ведьма знала что-то, чего не знал никто больше.

– Вы устали с дороги, отдыхайте. Этот ужин для вас.

– Но как вы могли знать, что мы придем? – удивился Йонас.

– Ты так любезно подарил мне собаку, я не могла остаться в долгу, – глухо засмеялась она, и Йонас поежился, узнав смех.

Он медленно присел за стол, не решаясь приступить к еде, хотя ароматные блюда так и манили попробовать их. Рута устроилась рядом, нерешительно поглядывая на него.

– Не бойтесь, еда не отравлена. Я всего лишь хотела помочь вам подкрепить силы. Ведь они понадобятся для того, что вы задумали. – Ведьма села напротив них. Ее мягкий голос успокаивал, ему хотелось верить и следовать.

Йонас взял крупный помидор и откусил. Сочная мякоть с водянисто-сладким привкусом показалась ему приятнее всего, что он только пробовал в этой жизни. Он с жадностью ел, осознавая, насколько сильно успел проголодаться. Лишь почувствовав сытость, он вспомнил, что не один, и посмотрел на Руту. Она, пусть и ела аккуратнее, тоже полностью опустошила тарелку.

– Спасибо большое, – закончив, сказала лесничая. – Заходите ко мне в дом, я тоже смогу вас угостить.

– Благодарю за приглашение. – Ведьма едва заметно улыбнулась и, как показалось Йонасу, помолодела на несколько лет. – А теперь слушайте меня внимательно. Мне известно о вас многое, но дело, которые вы задумали, очень сложное и опасное. Я сделаю вам небольшой подарок.

В руках у ведьмы возник кувшин, и Йонас заметил, что, хотя на столе и стояли кубки, не было ничего, что можно в них налить.

– Это вино особое. Его вкус меняется в зависимости от того, насколько вы честны с собой. Для тех, кто открыто и честно признает свои желания, оно сладкое, но для тех, кто лжет сам себе, оно отдает кислой горечью. Я думаю, вам обоим необходимо разобраться в своих желаниях.

Ведьма разлила вино по кубкам и отошла на шаг назад. Йонас внимательно оглядел свой. Насыщенная бордовая жидкость выглядела привычно и приятно пахла.

– Я хочу спасти Олененка, – сказала Рута и сделала глоток.

– Вам необязательно произносить это вслух, просто будьте честными с собой.

Йонас глубоко вздохнул. Чего он хотел? Наверное, тоже спасти Олененка. Он аккуратно прикоснулся губами к вину, отхлебнул и тут же поморщился. Он никогда не пробовал ничего горче.

Йонас нахмурился. Ему уже не нравилось это. Если он не хотел спасать Олененка, то в нем преобладало какое-то другое желание. Но неужели его душа оказалась настолько грязной и мелочной, что большего всего желала славы и богатств? Йонасу не хотелось верить в это. Он хотел уже отложить кубок и забыть про глупые чары, но что-то внутри не позволяло ему сделать это.

Он должен был узнать свое истинное желание.

– Я хочу получить титул и богатство любой ценой, – тихо прошептал он и сделал глоток.

Горло обожгло неприятной горечью.

Йонас потянулся и глубоко вздохнул. От прохладного утреннего воздуха кожа покрылась мурашками. Сырая трава щекотала ступни. На заднем дворе ведьма поставила небольшое корыто с водой, и теперь, умывшись, он чувствовал себя обновленным.

Где-то вдалеке ворковали птицы. Солнце еще только поднималось из-за деревьев, и местами его лучи проскальзывали сквозь ветки. На небе не было ни облака, и день обещал быть жарким, но сейчас порыв ветерка заставил поежиться и поскорее натянуть рубашку.

Дом ведьмы днем выглядел обычной избушкой, старой и слегка покосившейся. Ничего не напоминало о шорохах и тенях, испугавших Йонаса ночью. Он сам с трудом мог сказать, видел ли что-то наверняка. Вчерашний день казался далеким, словно с тех пор прошло не меньше года. Быть может, так оно и было. От внезапной мысли Йонас вздрогнул.

– Только не говори, что любуешься своим отражением.

Серьезный голос Руты привел его в чувства. Он вздохнул, словно нащупав твердую почву в болоте. Теперь все было на своих местах.

– Я предпочитаю любоваться женщинами, – усмехнулся он, но Рута лишь фыркнула и убрала косу с плеча за спину.

Она успела переплести волосы после ночи, и теперь густые пряди были туго собраны. Йонас любил косы, но гораздо больше ему нравилось, когда непослушные завитки выбивались из строгой прически и игриво обрамляли лицо или ложились на шею. Их так и хотелось накрутить на палец или заправить за ухо.

Рута смотрела сосредоточенно, однако Йонас заметил, что ее лицо уже не выглядит таким уставшим и осунувшимся, как вчера. На бледных щеках играл едва заметный румянец, а зеленые глаза поблескивали, отражая лес, небо, да и всю весну. Он хотел сказать ей об этом, но лишь подался вперед и замер. Руте не были нужны его слова. Не сейчас.

– Если ты готова, можем идти.

– Да, готова. Почти. – Рута опустила голову и глубоко вздохнула. – Пойдем.

– Что-то не так?

– Я хотела поблагодарить ведьму, а она растворилась прямо у меня на глазах. Я понимаю, ведьма может вытворять всякое. Да видела я уже чары. Но мне, – она прервалась и прикусила губу, – мне страшно. Я не могу этого объяснить, не могу контролировать. Совсем ничего не могу и от этого боюсь еще больше.

– Все чего-то боятся. Думаю, в этом нет ничего плохого. Знаешь, я никому об этом не рассказывал, но в детстве я страшно боялся гусей.

Рута приподняла бровь и усмехнулась.

– Да нет, я серьезно. Я был очень шумным ребенком и никак не хотел ложиться спать. Мать с отцом сильно уставали и не могли долго возиться со мной. Однажды мать рассказала мне, что детей, которые не засыпают вовремя, уносит огромная страшная птица. Не знаю, что она имела в виду, но в ту же ночь мне приснилось, как большой жирный гусь стучит клювом и крыльями в окно, желая разбить его и пробраться ко мне. С тех пор я боялся и близко к подходить к гусям. Мне казалось, что под клювом у них зубы, а глазки смотрят так зло и коварно.

– И ты решил стать охотником, чтобы отомстить всем гусям за испорченное детство?

Йонас громко рассмеялся.

– Не совсем так, – наконец сумев успокоиться, сказал он.

– Как жаль. Значит, мне не стоит рассчитывать на рагу из утки.

– Почему же, я могу. Но только в честь нашего примирения.