Путь назад показался ему многим короче. После холодного подземного хода воздух казался обжигающе горячим. Солнце, прошедшее зенит, опускалось и слепило глаза. Лес застыл в жарком мареве, лишь редкие крики птиц, стрекотание кузнечиков и треск старых еловых иголок под ногами выдавали в нем жизнь.

Йонас отер пот со лба и потянулся. Он устал, от духоты тянуло в сон, а травы и мох у корней деревьев казались мягче любой постели. В животе урчало. От воспоминаний о сытном ужине в доме у ведьмы желудок болезненно скрутило.

Йонас внимательно оглядывал кусты вокруг. При большом везении он мог бы наткнуться на куст брусники. И хотя она всегда казалось ему слишком кислой, сейчас он был согласен и на нее. Однако пока что ему встретился лишь папоротник-орляк. Он запомнил, где росли кусты, чтобы набрать листьев на обратном пути. Из грубых чешуйчатых листьев выходил неплохой суп. Грязно-зеленый и не наваристый, но ароматом и вкусом походивший на грибной.[1]

Найти ягоды так и не удалось, и, когда Йонас добрался до сундука, он совсем выбился из сил. Он присел спиной к березе и закрыл глаза. Солнце спустилось ниже и больше не пекло. Но потные одежда и волосы все так же липли к телу. Йонас принюхался и фыркнул. От него несло не лучше, чем от его сундука с подгнившей одеждой. И потому он решил дойти до озера, прежде чем идти к Руте.

Когда он подошел к башне, было уже совсем темно. Он задержался в прохладной воде и едва не утонул, когда замерз так сильно, что перестал чувствовать ногу. На обратном пути ему все-таки удалось найти смородину. Он до оскомины наелся сам и собрал ягод для Руты.

– А вот и я, – бодро начал он, но тут же притих.

Рута лежала на его подстилке, свернувшись в клубок. Наверное, она собиралась дождаться его, потому что не сняла сапоги и не распустила волосы.

Йонас осторожно подошел ближе и стянул с нее обувь. Рута поежилась и поджала ноги. Веки дрожали, и она, казалось, не спала. Выдавало лишь ровное глубокое дыхание. Она лежала на одеяле, и Йонас не стал ее беспокоить. Он нашел в углу небольшую ветошь и прикрыл голые ступни, а затем взял котелок и вышел на улицу. Суп из листьев должен был настояться, чтобы стать хотя бы немного вкусным.

Ночь выдалась теплой и звездной, и Йонас так и заснул на траве у потухшего костра. Ему снилось, что он рыцарь, а Рута – принцесса, что томится в башне. Ее охранял дракон, а Йонас вышел с ним на бой совсем без оружия. Страшный зверь распахнул пасть, из которой вдруг повеяло… грибным супом?

Потянувшись, охотник открыл глаза. Рубашка вымокла от росы, а висок щекотало. Йонас присел и смахнул с лица небольшого паука.

– Доброе утро. – Рута стояла у котелка и помешивала суп. Она не смотрела в его глаза и выглядела смущенной. – Извини, так вышло. Я не хотела, чтобы ты ночевал на улице. Я думала, дождусь тебя, и мы что-то придумаем.

– Все в порядке. Мне здесь было мягче, чем тебе в башне. Но мне приятно, что тебя это беспокоит.

Рута отвернулась и пригладила косу.

– Я видела, ты принес костюм. Выглядит отвратно, и принять его за едва испорченный можно только чудом.

– Значит, будем надеяться на чудо. – Йонас протяжно зевнул. – А еще я принес тебе смородины.

– Спасибо. Жаль только, ты не прихватил с собой листьев.

– Так все запасы травы в твоем доме были не для козы?

Йонас улыбнулся, но Рута лишь разочарованно вздохнула и молча разлила суп в миску и кружку, которые нашлись в башне.

Йонас отхлебнул и нахмурился. Тишина угнетала.

– Рута, извини. Я не хотел тебя обидеть, но от серьезных мыслей бросает в дрожь, и я не знаю, как еще с этим бороться.

– Я стараюсь думать об Олененке. Только представлю ее голос, смех, вечно лохматые волосы – и сразу легче становится.

Рута говорила с такой мягкостью и нежностью, что Йонас вспомнил свою мать. Таким голосом она читала ему сказки и хвалила за успехи.

– Можно кое о чем тебя спросить? – Он отставил пустую кружку и заглянул Руте в глаза.

– Да.

– Тогда, у ведьмы, вкус вина… Каким он оказался для тебя?

– Честно говоря, я не очень разбираюсь в этом. Оно было плотным, вязким, словно обволакивающим все внутри. А сладковатый привкус еще долго оставался на языке.

– Звучит вкусно, – задумчиво произнес Йонас. Он ждал встречного вопроса, но Рута тактично промолчала.

Небо уже с утра затянуло облаками. Мелкий дождь едва заметно накрапывал, а ветер быстро гнал большие тяжелые тучи.

– Думаю, к вечеру будет гроза. – Рута нахмурилась.

– Тогда хорошо, что мы проведем вечер в замке. Там нас непогода точно не достанет.

Йонас поднялся на ноги. На самом деле, приближающаяся непогода не нравилась и ему. Странное беспокойство пробуждалось внутри, словно приближалась не гроза, а что-то страшное и неотвратимое. И даже стены замка не смогли защитить бы от этого.

Они шли молча. Слова, которые хотелось произнести, тут же замирали в груди, казались глупыми и ненужными вовсе. Йонас чувствовал тепло Руты рядом, слышал ее дыхание. Ему очень хотелось поддержать ее, поделиться уверенностью, но ему самому недоставало сил.

Сейчас им так пригодилось бы одно из зелий ведьмы, что подарило бы храбрость или удачу. Но они могли рассчитывать лишь на себя. Йонас никогда не пожелал бы, чтобы его жизнь и судьба зависела от действий такого, как он. Но у Олененка не было выбора, а они не имели права ее подвести.

Йонас думал, что не может волноваться еще больше, но, когда они добрались до кладовки, у него вспотели ладони, а язык словно задеревенел. Во рту пересохло. Он прокашлялся.

– Рута, когда мы начнем, пути назад уже не будет. И я не знаю, чем закончится этот вечер. Я хотел тебе кое в чем признаться. Может, другой возможности не будет. В тот вечер у ведьмы я не сразу смог понять, чего хочу. И теперь…

– Постой. – Рута подошла ближе и посмотрела в глаза. – Что бы ты ни хотел сказать, давай оставим это на потом. Я хочу знать и ради этого буду себя беречь. И ты тоже должен.

Рута, как и всегда, была права. Йонас прикрыл веки.

– Ну, чтобы начать себя беречь уже сейчас, тебе стоит отвернуться и зажать нос. Этот костюм пованивает даже после сушки на улице.

– Спасибо за заботу. Люблю мужчин, которые не стесняются быть самокритичными.

Йонас глубоко вздохнул и достал из сумки рубашку. Она подсохла и теперь грозилась разорваться от одного неосторожного движения. От запаха камзола к горлу подступила тошнота, и Йонас порадовался, что давно не ел мяса.

– Ну что, похож на принца?

– Не совсем то, что я представляла себе в детстве, но у всех разные вкусы. – Она придирчиво оглядела его и сморщилась.