Гипотеза “Из Африки” рассматривает и другие важные вопросы, связанные с поведением. Когда (и если) современные люди столкнулись с неандертальцами, то как повлияла на их восприятие друг друга разница в поведении? Видели ли они в новых соседях просто других людей, или врагов, или свой следующий ужин? Мы не знаем ответа, к тому же ответ может быть разным в зависимости от времени и места, особенно учитывая непредсказуемость человеческого поведения. Ведь люди и неандертальцы разделились и потом развивались врозь намного дольше, чем любые из ныне живущих народов, которые впервые познакомились друг с другом в эпоху великих географических открытий в Америках и Австралии. Мне думается, что те далекие племена резко отличались и по внешнему виду, и по поведению, по выражению лица и телесному языку и, наверное, даже по запаху. Все это не слишком способствовало налаживанию отношений. Даже народности со сравнительно близким родством уже разнятся в механизмах восприятия. Здесь уместным примером могут служить европейцы и народы Дальнего Востока: по данным некоторых исследований, они по-разному считывают выражение лица. Европейцы смотрят на все лицо, а восточные азиаты, чтобы понять настроение своего визави, сосредотачивают внимание на глазах. Они склонны путать страх на лице европейца с удивлением (правда, исследование проводили на ограниченной выборке), а отвращение принимают за недовольство. И если считать, что такие различия появились у людей за последние 50 тысяч лет, то можно представить, насколько разными в этом смысле оказались люди и неандертальцы. Прибавьте ко всей этой радости еще и различия в языке, разницу в условностях общения и социальной структуре, наложите на отличия в физическом облике (и неизвестно, что хуже) и задайтесь вопросом, случались ли брачные союзы между неандертальцами и людьми и какая судьба ждала детей, родившихся от такого союза.

Что представлял собой обиходный символический репертуар неандертальцев? Споры на эту тему ведутся самые жаркие. Ранние современные люди в Африке предпочитали для символических знаков кроваво-красные цвета гематита, а неандертальцы в Европе (по некоторым свидетельствам, которые мы приведем ниже) применяли темные пигменты на основе, например, оксида марганца и даже пирита. Их использование вполне могло служить и утилитарным целям: для выделки шкур или для получения клея в смеси со смолой. Это предположение касается и гематита. Но, с другой стороны, согласно недавним генетическим исследованиям, неандертальцы были светлокожими (см. главу 7), на их коже наверняка лучше выделялся черный цвет, а красный ярче смотрелся на темной коже выходцев из Африки. Конечно, нанесение пигмента на тело могло выполнять у неандертальцев чисто прагматическую функцию, например для охотничьего камуфляжа, однако есть и другие – правда, неоднозначные – доказательства, что цвет служил символическим сигналом. Но кому?

Находки в Грот-дю-Ренн (Оленьей пещере) во Франции, близ Арси, так же как и в Сен-Сезере, позволяют ассоциировать неандертальцев с “продвинутой” шательперронской индустрией. В пещере обнаружили не только характерные орудия этой индустрии, но и череп неандертальского ребенка и зубы неандертальского типа. Еще больше удивили ученых просверленные на манер подвесок зубы животных и фрагменты обработанной кости и бивня мамонта. И костяные изделия, и изделия из бивня характерны для ориньякской индустрии, которой в нашем понимании владели ранние кроманьонцы. Так что же там происходило? Предположений можно сделать несколько, и разные команды археологов защищают свои версии событий. Один из сюжетов примерно такой: объекты с символическим содержанием сделали и использовали не неандертальцы, а современные люди. Они могли в “неандертальское” время посещать пещеру эпизодически и оставить там подвески, или же современные люди обитали в пещере в более поздние времена, но пещерные наслоения перемешались, а может, раскопки велись недостаточно тщательно, так что трудно разделить слои осадков по времени обитания разных поселенцев. В поддержку этой версии приводятся данные радиоуглеродного анализа, подтверждающие, что шательперронские слои действительно сильно нарушены. Но против говорит тот факт, что в других шательперронских местонахождениях во Франции и Испании, как и в Арси, тоже обнаружены “продвинутые” каменные и костяные орудия и по крайней мере в одном из них раскопали подвески.

Согласно второму сюжету, символические объекты опять-таки вышли из-под руки современного человека, но попали к неандертальцам путем обмена, или же неандертальцы подобрали их на кроманьонских стоянках по соседству. Третья версия утверждает, что неандертальцы переняли культурные приемы у своих современников кроманьонцев – они могли копировать, к примеру, стиль ювелирных украшений. Предлагалась и четвертая версия: у неандертальцев был свой собственный эволюционный путь, они независимым образом наработали сложные комплексы поведения и параллельно с сапиенсами становились “современными” – но современными неандертальцами!

Неандертальцы тоже пользовались пигментами: это куски оксида марганца из местонахождения Пеш-де-Лазе во Франции

О сложном социальном поведении неандертальцев говорят, и говорят убедительно, материалы из двух местонахождений в Юго-Восточной Испании (Куэва-Антон и Куэва-де-лос-Авионес), которые относят к среднему палеолиту. Археолог Жуан Зильян, проводивший раскопки в этих местонахождениях и ревизию музейных образцов, считает, что найденные ракушки, безусловно, использовались с символическими целями: в каждой из ракушек (брюхоногих моллюсков и гребешков) имелось естественное отверстие, расположенное таким образом, чтобы удобно было сделать подвеску. Эти ракушки собирали и транспортировали на далекие расстояния от берега вглубь материка. В некоторых случаях сохранились следы темных и светлых пигментов внутри или снаружи раковинок, то есть их или красили, или хранили в них краску, а в раковине шипастой устрицы (Spondylus) явно держали растертый пигмент, перемешанный с пиритом, – очень похоже на косметику с блестками. Покрашенная раковина гребешка из пещеры Куэва-Антон, скорее всего, моложе 40 тысяч лет, поэтому она могла оказаться продуктом влияния кроманьонской культуры, а вот материалы из Куэва-де-лос-Авионес привязаны ко времени 50 тысяч лет назад, то есть их возраст слишком велик, чтобы принять кроманьонское происхождение[10]. Так или иначе, но материалы из этих местонахождений являются сильным аргументом в пользу существования символического самовыражения у неандертальцев, по крайней мере, у некоторых их групп. Примерно такого же уровня символизм присутствовал у африканцев в среднем каменном веке, но к этому я вернусь в следующей главе.