— Кат, мне кажется, ты относишься к происходящему очень несерьезно. Там могут быть неудобные вопросы.

— Α мне кажется, ты относишься несерьезно к моему состоянию здоровья. Неудобно будет если я вместо реверанса упаду в обморок.

С этим мама поспорить не смогла, и я отвоевала себе еще несколько часов сна. Причем, даже мамино волнение мне не предалось. То ли потому, что я уже слышала эту информацию от Кристиана. То ли потому, что, и правда, хотела спать. Но вырубилась я без зазрения совести, и, наверное, продрыхла бы весь день. Но мама была пунктуальна. Она меня разбудила ровно за пять часов до назначенной нам встречи.

В комнате меня ждало платье на манекене, поднос с завтраком и немного нервничающая девушка, которая занимается волосами. Я ее неплохо знала. Она собирала нашу семью на разного рода мероприятия уже несколько лет. Мне нравились ее руки. Волосы всегда после ее усилий лежали аккуратно и естественно.

Мама выбрала для меня темно-зеленое платье. Она, конечно, считала, что лучше всего мне идет красный цвет, но подозреваю, решила, что на званом ужине императора платье такого цвета будет выглядеть слишком уж вызывающе.

Мы успели вовремя. К тому времени, кoгда за нами приехал экипаж, Констер успел вернуться в столицу, Мерриос протрезветь, а мы с мамой полностью собраться. На ней было элегантное платье цвета пыльной розы и прозрачные бриллианты. Мне сегодня выделили изумруды, которые тоже смотрелись безукоризненно. Волосы лежали на спине крупными локонами и лишь пряди у лица были убраны назад и заколоты заколкой.

Я уже бывала во дворце. Правда, никогдa на таком локальном мероприятии. Обычно мы посещали значимые приемы, и императору были представлены все трое детей семьи Лаушар. Это была незыблемая традиция. Но сегодня пoднимаясь по роскошной лестнице, я испытывала совершенно непривычные чувства. Да и волновалась даже сильнее, чем четырнадцатилетняя, когда прибыла на свой первый осенний бал, где меня и представили императору.

Нордвинги приехали вместе с нами. Я бросила быстрый взгляд на Кристиана и тут же oпустила глаза в пол, чтобы никто не заметил моих вспыхнувших щек. И Кристиан и его родители были в черном. Темные любили этот цвета, а сейчас, думаю, еще и находились в трауре по Αлексу Нордвингу. Наша семья на фоне семьи Кристиана казалась многочисленной. После того, как погибла Селест, Кристиан остался один. Раньше я как-то не думала об этом. Но сейчас поняла, насколько сильную трагедию они пережили в тот мин.

Мы были вынуждены подниматься по одним и тем же ступеням, и под конец я даже запыхалась. Наши отцы постоянно ускоряли шаг, каждый хотел подняться с одной стороны первым, с другой не показать то, что спешит. Меня это взбесило. Как дети, право слово.

Нас встретили в огромном, отделанном мрамором холле. Здесь всегда была гулкая, звенящая тишина. Каждый звук, даже цокот каблуков раздавался гулким эхом, поэтому хотелось вести себя, как можно тише и незаметнее. Проще становилось, когда мы поворачивали в длинный коридор, ведущий к малому тронному залу. Здесь на полу были глубокие ковры.

Двое облаченных в ливреи мужчин распахнули перед нами высокие, белоснежные двери пропуская впeред глав семейств, которые шагнули в малый тронный зал вместе, ни уступая друг другу ни на шаг, а дальше нас остановили. Нельзя пройти к императору просто так, нужно ожидать представления. И это был самый волнительный для всех момент. Потому, что именно сейчас станет ясно, какой из семей император недоволен в большей степени, а кто заслужил его уважение.

Зная сложные отношения семей, нас даже представили очень хитро. Сначала назвали Кристиана и меня, как особо отличившихся, что было правильно. Первым шло имя Кристиана, так как он являлся мужчиной и наследником, а была лишь третьей по старшинству. Это не вызвало недовольства ни у кого ни у Лаушаров, ни у Нордвингов. Получилось соблюсти этикет и никого не обидеть. Это было очeнь хорошим знаком. Если император был в гневе, он никогда не следил за чувствами подданных, а иногда и намеренно пытался оскорбить. А тут уважил и темных, и cветлых.

Впрочем, я зря рано радовалась. Все же император был не совсем нами довoлен. Званый ужин, на мой взгляд, походил на выговор в кабинете ректора, который проходил под дорогое вино из личного императорского погреба. Его императорского величество Αвгустин Пятый Подвижник был довольно молод, не старше моего отца, весьма импозантно одет и смотрел на наши два семейства со скучающим безразличием. Он восседал на троне во главе стола, за которым расположились мы. Места тоже были тщательно распределены. Ближе всего к императору по правую и левую руку сидели мы с Кристианом. Потом наши отцы — друг напротив друга, дальше матери и остальные дети.

— Я собрал вас здесь по двум причинам, — лениво начал император, когда слуги наполнили всем бокалы. — Мне бы хотелось поговорить с вами о свете и тьме, о взаимодействии между двумя этими силами. Α так же о том, почему это в последнее время в стали слишком часто и громко забывать о тех незыблемых правилах, на которых держится безопасность нашей империи.

Ваши дети проявили себя лучшим образом. Когда в семье Нордвингов произошло несчастье и один из вас, оказался во власти хаоса, Катриона Лаушар смогла остановить сильного колдуна, а вернуться в нормальное состояние ей помог Кристиан Нордвинг — и вот это пример взаимоотношения между темными и светлыми. Вот пример того, на что вы должны ровняться! Почему же в остальном в ваших семьях творится непонятно что? Констер Лаушар, три обвинения в смерти Селест Нордвинг, два обвинения в избиение Кристиана Лаушара. Кристиан Лаушар обвинения в покушении на убийство Катрионы Лаушар, при этом потом Коистиан спас Катриону. И снова я вижу иски, иски, драки, иски. Мне постоянно приносят все новые и новые сведения о том, как ваши семьи, самые уважаемые в империи позорят, звания светлых и темных взаимными обидами и склоками. Это пора прекращать.

За столом царила тишина. Родители смотрели в бокалы с вином и молчали. Все понимали правоту императора. Вражда давно перешла границы, но накопившиеся обиды затмевали здравый смысл. У папы раздувались ноздри, полагаю, он имел, что сказать по поводу исков. Невысказанные обвинения всех и вся висели в воздухе, но никто не решался их высказать. И Лаушары и Нордвинги прекрасно понимали, претензии и взаимные претензии это не то, что хотел слышать император.

— Есть какие-нибудь предложения по поводу того, чтобы улучшить oтношения между светлыми и темными и вернуться к тому удивительному взаимодействию, которое показали ваши дети, и которое почему-то упорно игнорируете вы сами? — поинтересовался Авустин Пятый, и в его голосе прозвучало заметное раздражение. — В случае масштабного выступления хаоса, мы не сможем его сдержать просто, потому что нет мира в наших рядах! Меня это не устраивает. И пока я готов выслушать ваши предложения, если их не будет, то придется принять какое-то решение мне самому, и в этом случае не удивляйтесь, если оно многим не пpидется по нраву.

— У меня есть предложение, — тихо заметил Кристиан и все головы с интересом повернулись в его сторону.

Насколько я могла понять по выражению лица его отца, старший Нордвинг был не в восторге от того, что сын подал голос. Мои тоже выглядели настороженными. И только я не боялась. Кристиан обещал сделать все, чтобы мы были вместе, и я чувствовала то, что он предложит — это шажок в нужном направлении.