В воздухе пахнет гнилью, солью и прокисшими яблоками, а песок под ногами – как костная пыль, неестественно белый.

– Придется протискиваться, – говорит Ария, а голос – ледяная горная река. – Стволы не так уж и плотно стоят. Бикуль!

Кот подбегает к хозяйке и склоняет голову набок. Резкий свист, потом протяжная переливчатая мелодия. Лианы поднимаются в воздух и отсекают мелкие ветки, скашивая низкий кустарник, будто косой.

– Идем по одному, – резкие отрывистые команды Арии бьют меня, как хлыстом. – Медальон теплеет, так что пока волноваться не о чем, мы на верной дороге.

Моряки смотрят на меня, а я отвечаю коротким кивком. Бесполезно ее держать. Не хочу еще больше увеличивать этот разлом, что раскидал нас в разные стороны после ночи на острове.

Ария двигается медленно, ступает осторожно, всего в двух шагах от кота. Осматриваясь по сторонам, втягивает носом воздух. Я хочу, чтобы она сказала хоть что-то, хоть слово! Лучше бы ненавидела, обжигала взглядом, спорила, но не молчала.

Справа слышится слабый треск, и Ария замирает. Бикуль выбирал тропинки пошире, а теперь смотрит вперед, шипит и бьет себя лианами по бокам.

– В чем дело, дружище?

Ария опускается на одно колено, отметает в сторону мелкие веточки.

Вскрикивает так неожиданно, что я хватаюсь за оружие и через секунду стою за ее спиной, готовый убивать.

У Арии дрожит рука, когда она ведет пальцами по древесному корню, скользкому от красной влаги. Древесина под ее ладонью пульсирует, как кровеносный сосуд.

Поднимаю взгляд и чуть не давлюсь криком, когда в бежево-грязной мякоти раскрываются человеческие глаза. Радужки переливаются чистым золотом, но в глубине зрачка горит алое пламя.

– Твари морские! Что это?! – вскрикивает кто-то за спиной.

– Они – пленники, – тихо говорит Скадэ и отодвигает лохматую ветку дерева.

В сплетении колючих лиан изломанные человеческие тела кажутся марионетками, подвешенными злобным кукловодом.

Но глаза.

Они смотрят на нас. Жалобно и с долей зависти. Трудно представить сколько здесь жертв. Холодеет внутри, потому что эти заросли кажутся мне жутко знакомыми. Будто я провалился в один из ночных кошмаров, что душат меня много лет подряд.

Ария смотрит с сочувствием и закусывает кулачок. Я хочу ее утешить, но снова закрываюсь. Нельзя ее привязывать к себе, нужно отпустить.

Ближние глаза моргают и закрываются, а когда распахиваются, становятся черными, заполненными тьмой.

Голодные рты появляются среди ветвей, угрожающе раскрываются, обнажая тысячи гниющих зубов, испачканных кровью и смолой.

Мы шарахаемся назад. Зубы вытягиваются, а конечности выпутываются из ствола. Я знаю – они будут нападать, но куда бежать? Вокруг – стена леса, а в ветвях сотни и тысячи злобных монстров-пленников.

Ария бьет стремительно, я даже не успеваю заметить, как она отстегивает саблю. Слепящий росчерк в воздухе, и вражеская рука падает на землю, костью бьется о корни, откатывается в сторону. Чернота плещет на сапоги и одежду.

– Бикуль! – рявкает фурия и свистит, протяжно, высоко. Кот бесстрашно бросается на руки-ветки и рассекает кроны лианами. Скадэ орудует саблей чуть в стороне, Федерико прикрывает Арию слева. Над деревьями нарастает протяжный, полный тоски вой.

Одна стрела, вторая, третья. Магические огни из моего лука гасят чудовищные глаза навсегда. Холодный пот бежит по спине. Я весь в черной крови, да и остальные не чище, а воздух ложится на плечи смрадом гнили и тлена.

Дикое, смертельное место. Я чувствую, как невидимые руки холодными пальцами пробираются под кожу, впиваются в череп.

Ищут, ищут, ищут!

Рука Арии, сжимающая медальон дрожит, украшение медленно накаляется, а мы врубаемся в древесных пленников сталью, идем вперед, шаг за шагом.

Минута, две, три.

Бесконечность спустя.

Скадэ замирает и требует остановиться. Наши взгляды скрещиваются и моряк прикладывает палец к уху.

Прислушиваюсь к шелесту и треску. Пытаюсь уловить что-то чужеродное, но в этом лесу чужеродным кажется абсолютно все!

Федерико смотрит на меня, раскрыв рот, и указывает за спину. Медленно оборачиваюсь, и в груди все каменеет.

Огромная, совершенно плоская змея нависает над головой на высоте нескольких метров. Не вижу глаз твари, но не решаюсь двинуться. Тихое шипение вырывается из ее глотки, пасть раскрывается, чуть ли не раскалывая змею до середины.

Треск ветки под ногой одного из моряков. Рывок, и мужчина исчезает в бездонной глотке, не успев даже вскрикнуть.

Некогда задумываться. Мы бежим дальше. Косим тварей, как поле кукурузы. Кости хрустят, кровь летит, а у меня под ребрами разворачивается густая тьма. Безжалостные стрелы срываются, кинжал свистит в руке и прыгает назад в ножны.

Чем дальше двигаемся, тем сильнее Ария стискивает губы. Я знаю, что ей печет, мы уже близко к цели, и мне больно на нее смотреть. Перед глазами на миг мутнеет, я теряю равновесие и едва не влетаю плечом в очередную тварь.

Девушка неожиданно вскрикивает и выпускает медальон. Он соскальзывает по толстому корню дерева и проваливается в черноту грунта. Я прыгаю вперед, оттолкнув Арию, чтобы не лезла, и хватаю цепочку.

Корневище выгибается, резко поднимает, и дерево заматывает меня ветвями, будто куколку. Так быстро, что я не успеваю выхватить из чехла кинжал, чтобы отрубить гибкую деревяшку. Лук вылетает из рук и исчезает вместе с моими попутчиками. А меня тащит и несет куда-то вглубь и не дает дышать.

Я застываю в воздухе, обвитый черными щупальцами древесных корней. Кромешный мрак не преграда, я все равно вижу, как пульсирует кровь под корой, как натягиваются жилы и мускулы, спрятанные в теле дерева. Что-то касается уха. Холодное, липкое, будто язык невидимой твари обводит ушную раковину. Скользит дальше по шее, а я дергаюсь, извиваюсь в черных путах, но куда там! Силы явно неравны. Язык обвивает горло, сдавливает, лишая дыхания.

Я готовлюсь к первой смерти, но у твари другие планы.

Она давит до потери сознания и позволяет дышать снова. Новые тонкие щупальца спускаются сверху, оглаживают грудь, почти ласково, нежно.

Пробираются под кожу, ввинчиваются в вены. Я вижу, как вспучивается плоть под напором черноты. Нечто проникает в меня, пульсирует в висках, копошится в голове, забивает горло, нос, впивается в глаза.

Я чувствую, как что-то скользит по глазному яблоку, сдавливает его, будто хочет вырвать из черепа. Хочу зажмурится, но не могу. В черноте вспыхивает красное и белое, будто закатное солнце заглянуло в темную комнату.

Один вздох, и удар в спину выбивает хрип из забитого горла. Что-то врывается в позвоночник, крошит его, выкручивает каждую кость и бросает меня в кромешную черноту снова…