Мед-пиво пил. Вспоминал то, что в любых испытаниях у нас никому не отнять — потому что никому оно, кроме нас, не надо.

Тот обманувший крик: «Твой батька нашелся!» Отцов кортик — единственную оставшуюся вещь. Венеру с аккордеоном — особый тип королевы офицерских торжеств, с глазами и волнистой завивочкой, одну на весь стопроцентно мужской мир.

Все всплыло разом: сборная разношерстная мебель в комнатах учителей — панцирные кровати рядом с креслами-качалками; что куплено по случаю, что притаранено с неметчины. Брошенные на стульях во дворе оркестровые трубы. Бюст сердитого Платона. Злой-добрый грузин-директор (единственная приличная роль Бухути Закариадзе, фирменного Сталина семидесятнических киноэпопей). Безногие инвалиды, ворованные слепцовские очки, сообщения о поточных казнях фашистских преступников — на базарных площадях Смоленска, Николаева, Херсона. Парты-откидушки, мычание в строю, чужая одежда на вырост.

Голодные чайки, голодные собаки и голодные дети.

У Виктора Ерофеева сказано:

«Я переживаю за немецкий народ, потому что на нем, по-моему, лежит грех».

Так.

P. S. Мои нашлись в 46-м, тридцатишестилетний полковник-танкист и одиннадцатилетний наводчик банды Боярина; в самый первый день, когда прорвавшиеся танки отрезали дедов полк от городка комсостава, будущему наводчику было шесть и он уже твердо знал фамилию. Они нашлись через пять лет окружений, переправ, спаленных машин, обугленных людей, трех орденов Ленина, дистрофии, вокзального воровства, побоев и педсоветов, так и не решивших, что уже пора сажать.

Везуха, да?

«В зоне особого внимания»

1977, «Мосфильм». Реж. Андрей Малюков. В ролях Борис Галкин (лейтенант Тарасов), Михай Волонтир (прапорщик Волентир), Анатолий Кузнецов (майор Морошкин), Игорь Иванов (сержант Пугачев), Сергей Волкош[18] (рядовой Егоров). Прокат 35,4 млн человек.

Культ воздушного десанта в России начался с фирменного голубого берета. В 1969-м, сразу после Чехословакии, где элитные части впервые утерли нос обычным строевикам, министр обороны пожаловал крылатой пехоте щегольскую обнову — голубой берет стоячим пятаком. Прообразом будущей шапки-непобедимки стал неуставной зеленый берет американских коммандос, в 1962-м утвержденный президентом Кеннеди в качестве форменной отлички спецвойск. Впервые столкнувшись с этой невозможной красотой во Вьетнаме, советские военные специалисты задумались об аналогах. Результат превзошел самые смелые расчеты. С начала 70-х голубой берет становится заветной мечтой любого трудного подростка, а десантник — знаковой фигурой жизни и кино.

Разрядка к этому моменту очевидно забуксовала. Друг Никсон погорел на Уотергейте, Америку тряхнул энергетический кризис — итог войны ближневосточных союзников СССР и США, к тому же торчащие уши многочисленных террористических организаций левых ультра, с начала 70-х изводивших белый мир взрывами и угонами, недвусмысленно указывали на адрес предприятия-изготовителя — Москва, Лубянская площадь, 2. В пору разоруженческих саммитов и неизбежно лояльного отношения к диссидентам Андропов бросил весь свой аппарат на воспитание многонациональных марксистских шаек, способных бомбой и прикладом дестабилизировать шаткие социал-демократические режимы Западной Европы, — теперь всю эту нежить начали потихоньку отлавливать и «колоть» озверевшие от жертв итальянские, немецкие и израильские следователи. Победивший на выборах в США демократ Картер еще успел продлить ОСВ-1 и подготовить ОСВ-2 — но эра «союз-аполлоновских» объятий подходила к концу. В Америке уже зрел рейганизм, подводные лодки в нейтральных водах опять изготовились к сближению, а боевое дежурство снова стало совсем-совсем боевым.

Именно к этим временам относят рождение уникального жанра советского экрана — десантно-тактического кино. В 77-м году военный спецкор издательского дома «Известия» Евгений Месяцев и режиссер-дебютант Андрей Малюков, работавший ассистентом на озеровском «Освобождении», выпустили картину «В зоне особого внимания» — об учениях «Щит», максимально приближенных к боевым. Любые приемы, кроме боевых патронов, затяжные прыжки из стратосферы диверсантов-аквалангистов, блокировка автотрасс, теракты на подстанциях, травматизм любой сложности, намеки на реальность пыток пленных в случае начала боевых действий — такое Голливуду с Пентагоном было явно слабо. Права мирных жителей, адвокаты, поправки — куда им. Учения горилл джи-ай могли в лучшем случае стать эпизодом комедии о незадачливых вояках типа «Грязной дюжины» или «Рядового Бенджамина», причем вся их возня на травке больше напоминала пейнтбол, нежели бой святой и правый ради жизни на Земле. Туту русского кино была несравненная фора. Тренировочный раж, высокий уровень оборонной сознательности, тысячи нежилых гектаров с проплешинами военных поселений, где любой штатский — либо истопник солдатской бани, либо продавщица военторга, позволяли забрасывать за тридевять военных округов тысячи штыков, обрушивать на лесопосадки две из восьми парашютно-десантных дивизий Советской армии, забивать эфир и рубить условного противника в кровь и в шишки.

Отдельным событием стал экранный дебют 5-го диверсионного управления ГРУ Генштаба — разведки спецназ. Из ВДВ на гражданку давно просачивались слухи о каких-то особых разведротах, которые вроде бы те же десантники — а вроде бы и не те, и форма у них та же, да не та, и береты чуть поголубей от неежедневной носки, и сапоги короткие со шнуровкой, чтоб в воздухе не сваливались, и складной АКМС им первым выдали, и пропадают они то и дело на месяц на два, а возвращаются с красными обветренными рожами. Да и стати особой — на фоне саженных десантных амбалов ходят этакие приземистые пружинные кубики, молчаливые и наголо бритые независимо от срока службы. Слухи о медвежьих габаритах разведчиков были одной из нескольких уток первооткрывателя аббревиатуры ГРУ Виктора Суворова. «У меня снаряжения, сухпая, боеприпасов — тонна, а вертолет и БТР не резиновые, — ответил ротный-разведчик Таманской дивизии на вопрос о комплекции его людей. — Нафиг мне Гулливеры, тут народ нужен компактный».

Выбор на роль командира группы гвардии лейтенанта Тарасова «компактного» самбиста-каратиста, актера театра на Таганке Бориса Галкина был попаданием в яблочко. Попрыгучий мячик-лейтенант пританцовывал, бесился, валял дурака и отлично выглядел в полосатой маечке с автоматом-складнем через шею коромыслом. «Нравится воевать, лейтенант?» — спрашивал его вечный партнер и подстраховщик прапорщик Волентир в сиквеле «Ответный ход». «Ох, нравится!» — честно жмурился гвардеец Тарасов, мечтательно выщелкивая лезвие десантного финаря. Дилогия была блестящей агиткой для всех, кому «воевать нравится». Пятнистые комбезы, недавно вошедшее в моду и еще не запрещенное карате, смачный хэк при ударах под ложечку, белые цепочки вылетающих из чрева транспортника парашютистов, рявк «Гвардия, за мной!» волновали башибузучьи души, а сцена «слепого» боя из «Ответного хода», когда четверка беретов вырубает засаду в бункере с подсветкой автоматными очередями в потолок, — явно претендует на место в хрестоматиях приключенческого кино.