– Они не любовники, – вдруг сказал Джорди Клавер. Все с удивлением уставились на него, не очень-то понимая, к кому относится явно запоздавшая с переводом реплика полицейского – ко мне и Смольниковой или к Тропининой и Березину. – Они – муж и жена! – закончил Джорди. И по тому, как к лицу Тропининой прилила кровь, стало ясно – реплика относилась к ней и Березину. – Сеньор Вердагер говорит, что, после того как вы вышли из пещеры и он провел с вами беседу, сеньор полицейский навел справки о каждом из вас через российских коллег и выяснил, что сеньор Березин и сеньора Тропинина состоят в законном браке уже несколько лет.

Вот это да! Я торжествующе посмотрел на женщину-хлорофитум:

– Ну, тогда сама судьба велела вам быть со своим мужем в сговоре. И пока мы, как лохи, гонялись за несуществующими сокровищами Христофора Колумба, а Михаил все внимание в соборе Санта-Лучина приковывал к себе, ты украла из храма крест и драгоценности.

Бросив на меня полный ненависти взгляд, Мария обратилась к полицейскому:

– Я требую присутствия российского консула.

Очевидно, она до последнего надеялась ускользнуть из рук каталонской полиции, но теперь, поняв, что влипла основательно, решила сдаться хотя бы российскому правосудию. Полицейский, выслушав с благосклонным видом просьбу Марии, которую перевел ему Джорди Клавер, кивнул в знак согласия и сказал несколько слов.

– Будет вам российский консул, сеньора Тропинина, – официальным тоном произнес переводчик. – Как только будет установлена истина, сеньор Вердагер обязательно вызовет его сюда.

Мария скривила губы и, демонстрируя ко всем сидевшим за столом презрение, отвернулась. Поскольку я, засмотревшись на Тропинину, молчал, Клавер решил уточнить:

– У вас все, сеньор Гладышев?

– Нет, позвольте, я закончу, – встрепенувшись, вновь заговорил я. – После проникновения в собор Санта-Лучина мы покидали его пределы поодиночке. Поскольку крест немалых размеров, пронести его незаметно от нас в Сусанну Круз было невозможно, Мария, первой вернувшаяся к скиту, спрятала его в тайник, устроенный ее супругом заранее, еще во время нашей подготовки к проникновению в собор. Ну, а потом мы приехали в отель и уже на следующий день из новостей, показанных по телевидению, узнали об ограблении храма. Я не знаю, что супруги рассчитывали сделать с крестом и драгоценностями. Возможно, у них имелся какой-то канал, по которому они хотели вывезти украденное в Россию, возможно, здесь, в Испании, был заказчик, кому они сбыли бы крест и драгоценности, но оба рассчитывали за оставшиеся до выезда дни спокойно решить все вопросы с украденным. Однако планы Марии и Михаила нарушил я, объявив, что во что бы то ни стало найду воров и призову их к ответу. Тогда парочка решила свалить вину на Сильвестрова и подставить его, чтобы мы прекратили свое расследование в связи с гибелью подозреваемого.

– Ты хочешь сказать, что Сильвестрова убили? – ужаснулась Смольникова, глядя на меня широко открытыми глазами.

В глазах же остальных российских туристов читалось недоверие.

– Разумеется, – кивнул я. – Но все по порядку. Когда я, разругавшись с вами, отправился в свой номер, заперся в нем и перестал отвечать на телефонные звонки, парочка решила, что пришла пора осуществить задуманное. Михаил и Мария под каким-то предлогом заманили Сильвестрова на крышу «Индиана Парка» и усыпили с помощью оставшегося еще со времени проникновения нами в Санта-Лучину усыпляющего газа. Затем Березин спустился на четвертый этаж, вскрыл с помощью железной линейки или подобного ей гибкого предмета дверь в мой номер, вошел в комнату и инсценировал нападение на мою персону. Затем помчался к лифту, где находилась Тропинина, блокировавшая на этаже обе кабины – одну для меня, другую для себя. Михаил же побежал по лестнице. Выскочив из номера, я подбежал к лифту как раз в тот момент, когда находившаяся в нем Тропинина поднималась вверх, и, разумеется, решил, что напавший на меня человек едет вверх на технический этаж. Я заскочил в приготовленную для меня Марией кабину и отправился следом. Тропинина забилась в последнюю комнату на техническом этаже и, дождавшись, когда я приблизился к этому помещению, поднялась наверх и сбросила лежавшего на крыше без сознания Сильвестрова вниз. Сама же спряталась на крыше за одной из труб вентиляционной системы. Поднявшись на крышу и глянув вниз, я увидел внизу Сильвестрова и, разумеется, решил, что именно он напал на меня в номере, что именно за ним я гнался, а потом он, загнанный на крышу, по нелепой случайности свалился с нее. Мне даже в голову не могло прийти, что Маша в этот момент находится на крыше. Я сразу же спустился вниз и столкнулся там с Михаилом Березиным.

– Ерунда какая-то! – неожиданно нарушила данный обет молчания Мария. – Теперь еще хочешь убийство какое-то на меня повесить? Все твои обвинения нелепы и надуманны. Почему бы Михаилу самому не поехать в лифте на верхний этаж и не столкнуть Сильвестрова с крыши? Он же мужчина, в конце концов! Зачем мне надрываться, сбрасывать этого борова Сильвестрова с крыши?

– В этом-то вся и изюминка вашей задумки, – проговорил я, не удержавшись от иронии. – Михаил побежал вниз, чтобы не быть заподозренным в нападении на меня, ибо со мною дрался, несомненно, мужчина. А так у него было алиби, потому что когда я спустился с крыши вниз, то одним из первых, кого увидел неподалеку от трупа Сильвестрова, был Березин. Разумеется, позже, анализируя ситуацию, я никоим образом не мог подумать на него.

Евгения Аксенова, порывавшаяся что-то сказать, наконец-то получила эту возможность.

– И как же тебе удалось вычислить место, где Мария, – она стрельнула в сторону Тропининой злым и полным презрения взглядом, – и Березин спрятали крест и драгоценности?

– Честно говоря, я об этом понятия не имел, – вынужден был признаться я, – потому-то мне и пришлось спровоцировать преступника, чтобы он указал мне место тайника. К тому времени я уже знал, что соучастница Березина – Тропинина, даже вспомнил кое-какие детали, косвенно указывающие на то, что именно она совершила кражу из Санта-Лучины, и на некоторые вещи взглянул по-иному.

– Да?! – криво ухмыльнулась Мария. – Поясни, какие же детали указывали на меня?

Я, игнорируя женщину-хлорофитум и продолжая обращаться ко всем присутствующим за столом, тем не менее ответил на ее вопрос:

– Например, я понял, почему Михаил тянул время в усыпальнице святого Иоанна и не сразу показал мне, каким образом открывается вход в склеп. Он тянул время, давая Маше возможность совершить кражу. А ее, как воровку, выдал скрип двери, который раздался у нас в наушниках, когда она спрашивала у меня, как дела, и в этот момент входила в собор. А когда выходила, скрипа уже слышно не было, потому что она выключила на переговорном устройстве микрофон. Точно такой же скрип двери раздавался, когда мы с Михаилом входили в собор и когда выходили из него. Это я отчетливо сейчас помню.

– Нашел улику! – фыркнула Тропинина, не удостоив меня на сей раз даже взгляда.

А я не удостоил ее ответа и вернулся к своему повествованию.