В голове у Гапоненко опять засвербила мысль, что идти к Воронову на квартиру одному опасно. Каким бы изощренным в драках ни был Черный Паша, а против восточной борьбы ему не потянуть! Видел он однажды на стамбульском базаре японца, который шутя отбился от трех вдвое превосходящих его размерами портовых амбалов!

И тут Гапоненко осенило: все было просто до гениальности! Нужно рассказать Яну о кладе. А если спросит, почему раньше молчал? Считал, что клад давно за границей, а тут пришло в голову, что пока он в Москве… Вместе с ним нужно и найти этот клад, и сдать его государству. А Яну потом благодарность вынести. От имени ОГПУ. Можно даже наградить его ценным подарком. Например, часами. Швейцарскими. Уж тут он мелочиться не станет. И деньги потратит с легкой душой. За хорошее-то дело!

— Вы думаете, клад может быть у этого… Веденеева? — спросил ошеломленный его рассказом Ян. — А что же вы раньше про него не говорили?

— Считал, что его давно отправили за границу! — здесь Гапоненко почти не обманывал: какое-то время он действительно так думал, правда, совсем непродолжительное…

Ян услышал фальшь в его словах, но в тонкости вникать не стал. Хорошо хоть наконец сказал! Ему хватало других переживаний: как сделать так, чтобы этот Воронов-Веденеев не заметил его страха. Убийца, легко отправивший на тот свет троих человек, вполне может его внушать! Если он почувствует, что Ян волнуется, то вполне может насторожиться!

— А вдруг он поймет, что мы за ним следим? Воткнет нож в спину прямо в кресле и удерет.

— Куда удерет? Я буду у выхода караулить с пистолетом на взводе.

— Через черный ход удерет.

— Нет в парикмахерской черного хода, я проверил. Не трусь!

Легко сказать, не трусь. Это все равно, что в бою стрелять холостыми патронами. Враг тебя может убить, а ты его? Что же делать? Как сказал бы Знахарь, назвался груздем, полезай в кузов!

Когда Ян появился в парикмахерской, ему даже не пришлось идти на какие-то там ухищрения, которые они с майором продумали, чтобы попасть именно к Веденееву. Его кресло и так пустовало. Второй парикмахер Пантелеич — работал здесь много лет и имел свою клиентуру, которую новичку ещё предстояло создавать.

— Что желаете, молодой человек? — источая добродушие, осведомился у Яна парикмахер.

— Подстригите меня, пожалуйста, под "е…", — заученную по дороге фразу он произнес без запинки, а вот легкое, казалось бы, название с ходу одолеть не смог.

— Под "е" — это что-то новое! — удивленно вскинул брови мастер.

— Под "ежика"! — наконец выдохнул Ян.

— Боюсь, что такой стрижки я не знаю.

— Стригите, какую знаете! — махнул рукой Ян; ему было все равно, только бы поскорей все это кончилось…

Из парикмахерской он вышел слегка ошеломленным, с легким звоном в голове, и пошел по улице, как было обговорено, пока Гапоненко сам не догнал его.

— Ну что?

— Постриг.

— Я не о том! Что у него с левой рукой — шрам ты разглядел?

Ян расхохотался. Майор тоже улыбнулся, но на всякий случай от него отодвинулся.

— Дело в том, что левое запястье у него перебинтовано!

Когда они в очередной раз бездумно валялись на огромной кровати, Адонис вдруг спросил:

— И куда же это ты, Оленька, ходила?

Она вздрогнула.

— Когда?

— Ночью.

— Никуда. Я спала. Точно так же, как и ты, — Наташа все надеялась, что он её просто проверяет.

— Верховный предупреждал, что ты опасна, но, честно говоря, я не внял. Я подумал: ерунда, маг, как всегда, преувеличивает. Слишком много древних трактатов он читает! Обычная смазливая мордашка, правда, не без царя в голове. Твоя хрупкость, молодость, наивность сбили меня с толку. Ты сумела улизнуть, когда я спал, а обычно я сплю очень чутко… Впрочем, снотворное тебе пронести было негде, я проверял!

Он хохотнул.

— Да, я выходила, — кивнула она; может, лучше сознаться в меньшем грехе и увести его прочь от опасных рассуждений? — Мне хотелось осмотреться. Но самостоятельно, чтобы за спиной никто не стоял… Расспросить кого-нибудь.

Она потупилась — этакая наивная куколка.

— Расспросить? Ценю твой юмор! — он хмыкнул. — Ну и как, удалось?

— Оказывается, сейчас ночь и все спят, — Наташе показалось, что она сыграла свою лучшую роль в этом подземном спектакле. — А как ты догадался, что я выходила?

— Олюшка! — он приподнял её подбородок. — Или как тебя звать на самом деле? Готов поспорить, что не Наташа.

— Княжна Ольга Лиговская, — холодно ответила она, отводя его руку: пусть не проходит её игра, но амикошонства она не допустит!

— Вот теперь я верю! — он откинулся на подушки. — А я мог бы рассчитывать на какого-нибудь баронета, если бы моего далекого предка не понесло вместе с декабристами на Сенатскую площадь. В любом случае, княжна, ваша голубая кровь не слишком пострадала: все-таки в этом вертепе вы предавались любви с человеком из старинного дворянского рода… А как я узнал о вашем ночном променаде?[14]Дорогая, перед вами профессиональный разведчик! Говорю вам это первой, искренне надеясь, что все останется между нами! Когда я раболепно рухнул у ваших ног, я проверил контрольную ниточку у двери: порвана. Потом, когда доставал драгоценности, проверил другую контрольку, на дверце шкафа. Понятно, вам понадобилась одежда, не голой же по нашей местности расхаживать!

— Я брала только ваш халат!

— Не в халате дело, княжна. Вам удалось перехитрить меня, а этим до сих пор не могла похвастаться ни одна женщина! Может, стоит объединить наши силы?

— А на что направлены ваши?

— Конечно, я не мог бы о таком сокровенном рассказывать первой встречной, но если пересчитать хотя бы на месяцы проведенные нами часы, пожалуй, с годик наберется. Причем проведенные не просто бок о бок, а друг в друге! Нигде человек — будь то мужчина или женщина — не раскрывается так всесторонне, как в постели! Если бы я основывал новую культуру, то одним из главных правил знакомства мужчины и женщины назвал бы интимную связь… Полно, княжна, не краснейте! Казарменный юмор, не отрицаю, так что вы уж извините, свобода в отношениях расхолаживает! Начинаешь забывать, что такое этикет.

Наташу зазнобило, и Адонис нежно укрыл её легким меховым одеялом. Потом проговорил, любуясь:

— Все-таки пушных зверей Бог изобрел для того, чтобы с помощью их меха лучше подчеркнуть красоту женщины… Но, кажется, я отвлекся. Ах, зачем вы здесь? Молчите. Придется, верно, мне показывать пример откровенности…

Он помолчал, собираясь с мыслями.