* * *

– Марья, где он?

– Детекторы и гравиатационные радары не фиксируют…

– Он здесь, я его чую, – вцепляясь в гашетки, прорычал Богдан на общей частоте.

– Но… – ИИ сделала попытку доказать свою правоту. Неудачно, впрочем.

– Здесь-здесь, поверь мне, – доверяя возопившему чувству опасности, а не продвинутому кристаллоэлектронному мозгу, гнул свою линию Северов. – Всем приготовиться!

– Ракеты! – раненым бизоном возопила Марья. – Залп полным пакетом из шестнадцати штук!

– Сбить! – коротко приказал Богдан, с помощью нейроимпульса от шейного датчика разворачивая спаренные орудийные платформы в сторону обозначившейся угрозы. – Марья, дай предполагаемую траекторию движения этого ублюдка.

Неслышно загавкали противометеоритные пушки и только едва ощутимая дрожь под ногами и подрагивающее сиденье, передающее импульсы через толстый скафандр, говорили об открытой стрельбе. Механически отмечая разумом яркие вспышки от попаданий по вражеским ракетам, Богдан до рези в глазах вглядывался в бездонную черноту. Едва уловимыми движениями пальцев он доводил орудие в точку, известную одному ему. Шестое чувство, интуиция, предвидение, если хотите, говорили, что неуловимая каасская посудина покажет себя именно здесь. Ослепляющими купольными радугами полыхнули силовые экраны, о которые разбились преодолевшие заслон и разделившиеся на сегменты боеголовки ракет. Где-то внутри станции вышел на запредельный режим реактор, заморгав красными сигналами внешнего предупреждения, сработала система аварийного сброса. В космос выплеснулись фонтаны перегретого хладагента.

– Марья!

– Сто тридцать процентов, – отозвалась ИИ. – Они маневрируют, я не могу держать зональный режим.

– Чёрт! – выругался Богдан. Пираты где-то обзавелись ракетами со встроенными частотными двигателями. Наплевав на эффектность, они разумно предпочли эффективность.

Светофильтр шлема не успел до конца погасить очередную серию вспышек. Бах, бах бах. Бах! Стальная громада под ногами вздрогнула, будто живая. Разрывая железную плоть тела станции, образовалась кровоточащая газом язва. Бах! Ещё одна противокорабельная боеголовка миновала жидкий заслон и впилась в хлипкую броню жилого сектора, тут же выгнувшуюся горбом. Отодвинув все чувства на задворки сознания, Богдан отстранённо пробежался взглядом по дисплею и скупой строке потерь. Пропала биометрия Ксении Швальц и Сергея Понамарёва, в желтую зону тяжёлого ранения окрасилась иконка Маланова. Может быть, это просто неполадки в их скафандрах и всё ещё может быть не так страшно, но Северов не верил в счастливую случайность. Не в этом конкретном случае.

У молодой двадцатипятилетней женщины, специалиста группы пространственной навигации, на Леле осталось двое детишек. Её муж нёс вахту на главной станции, как теперь смотреть ему в глаза? Как теперь смотреть в глаза родителям девчонки? Не уберёг. А как уберечь эту амазонку, если она, размахивая кулаками, выбила себе место на одном из орудий? Бой-баба! Была. Понамарёв не стремился за гашетки, да и как медику оказывать помощь раненым в таком случае? Не помогло. Заместитель главного врача станции погиб мгновенно. Каюта, переоборудованная в полевой лазарет, сгорела в протонном пламени. Превратился в огонь, рассыпавшись невесомым прахом, и сам Сергей, не успевший оказать помощь ни одному раненому. Одна радость, жениться он не сподобился. Горевать по нему некому, родителей Сергей схоронил полтора года назад. А с другой стороны, продолжения его Земле не осталось, кончились Понамарёвы. Первые потери – первые трагедии, пока они не превратятся в сухую статистику смертей, когда за тысячами и миллионами скорбных строчек уже не разглядеть конкретного человека. Судя по скороговорке радиообмена, скафандр Маланова посекло осколками у стойки внешней антенны, которую возглавляемая им бригада заканчивала монтировать на выносном пилоне. Своих архаровцев он каким-то образом сумел загнать под защиту бронелиста, а сам спрятаться не успел. Хвала Пустоте, хоть жив остался, если сволочные каас не влепят чего похлеще. Бездна знает, что у них ещё есть на борту. Холодная ярость затопила разум Богдана, в голове что-то щёлкнуло. Там!

– Огонь в сектор два-тринадцать! – резко отдал приказ он.

Марья мгновенно перенесла прицел. Широкий конус металлических болванок вперемешку с турболазерными лучами накрыл названный квадрат прицельной сетки. Интуиция не подвела. Избегая вероятных попаданий, вражеская посудина на полную мощность активировала защитные экраны и врубила маневровые движки, из-за чего слетели маскировочные поля, позволившие каас вплотную подобраться к вахтовой станции и чуть не прихлопнуть её с первого залпа.

– Тип «Гропанг», – Марья быстро сняла характеристики вражеского корвета.

– Понятно, – закусив нижнюю губу, процедил Богдан.

Земным аналогом гропанга – каасского морского хищника, на прародине человечества была мурена. На Ирии мурен и гропангов заменял зуборез. Практически во всех морях любой планеты существовали ниши с подобными рыбинами – верткими, быстрыми, кровожадными, умеющими незаметно подобраться к добыче. По сведениям разведки, последний «Гропанг» сошёл со стапелей орбитальных верфей каас четырнадцать лет назад. Морская хищница, воплощённая в металле, более века успешно пополняла численность боевых флотов главного заклятого союзника человечества. Двести девяносто один метр в длину, сорок четыре в поперечнике в самой широкой части корпуса. Вроде не такой большой корабль в сравнении с пассажирскими лайнерами и настоящими мастодонтами – линкорами и авианосцами, но «зубы» в виде девяноста восьми ракетных портов, девяти орудийных башен главного калибра и дюжины орудий ПВО, делали эту «малютку» весьма и весьма крепким орешком. А если ещё вспомнить десантные модификации, усиленную броню и приличную автономность, «Гропанг» по праву становился опасным зверем межзвёздных дорог. Пираты просто обожали данный тип судов. Пусть им доставалось откровенное старьё, но при должной квалификации обслуживающего персонала и некоторой модернизации, старички получали вторую жизнь, одним своим появлениям сворачивая кровь многим хорошим людям и торговым компаниям. Надёжный и простой, как болт и гайка, в эксплуатации корабль. Совсем недавно его сменил «Каранг», новое инженерное слово каасских конструкторов. Насколько стар нынешний, Северов не брался судить. Вряд ли эту рыбина выплыла из рядов заслуженных ветеранов. Скорее всего, она вылупилась с последним молодняком. На стратегический объект древнюю развалину не направят. Замаскируют под старое корыто, так что хищник перед ними крепкий, уже успевший нюхнуть пороху и опробовать крови. Крепкий и наглый. Ничего, с божьей помощью его здесь окоротят. Костьми лягут, лишь бы от вражин и следов не осталось. И не таких окорачивали.

Поморгав силовыми экранами, корвет вывернулся из-под обстрела, чтобы тут же наказать обидчика двумя дюжинами ракет. От орудийных башен пиратов к станции потянулись щупальца турболазеров. На короткое время Марья перенаправила всю энергию на фронтальный щит, вновь перешедший в видимый диапазон. Боеголовки и лазеры заставили защиту предательски замерцать – первый признак того, что силовые проекторы вышли на предел своих мощностей. Всё-таки на станции смонтирован гражданский противометеоритный образец, усиленный с помощью напильника и такой-то матери, а не военный многоступенчатый экран. Богдан жал и жал гашетки, заставляя пиратскую лоханку держать защиту включенной и рыскать по курсу. Лёгкой прогулки у противника не получилось. Добыча им попалась с норовом. Для пиратов стала неприятным сюрпризом подобная зубастость гражданских штафирок, хотя все и по ту, и по эту сторону понимали, что третьей атаки вахтовики не переживут. Для выживания им нужно было чудо, и оно случилось, хотя, как известно, чудес не бывает, а бывает отведённое на тридцать тысяч километров в сторону транспортное кольцо и принтер, они же главный козырь в рукаве Северова. Отчаянное сопротивление загнанной в угол мыши притупило внимание расслабившегося кота. Бах! В открытый космос полетели быстро замерзающие остатки оранжереи и банно-прачечного отсека. Благо там никого не было и орудия находились под прямым управлением Марьи. Бах! Теряя листы обшивки и термоизоляцию, от станции отвалился главный стыковочный узел. Моргнула красным и погасла иконка ещё одного Сергея. От Шатуна Перушина осталось только несколько капелек застывшей крови и кусок ботинка пустотного скафандра, застрявшего между скрученных металлоконструкций. Три человека получили ранения. Трагедия медленно, но верно сворачивала на путь сухой статистики.