Мелёхин, конечно, не удержался, поцеловал её, прежде чем уйти решать проблемы, а вернувшись, удивился, обнаружив кухню в полном порядке. Аня быстренько ликвидировала остатки мини-потопа. Надо сказать, протечка у соседей тоже оказалась небольшой. А возмущение быстро улеглось, когда Сергей отстегнул им немного на побелку потолка, хотя протекло всего-ничего вокруг отопительных труб.

–Анют, не стоило, я же тебя не прибираться к себе позвал.

–Ерунда, пару раз шваброй махнула,– успокоила она.

–Тогда как насчёт чая, кофе или… вина? В качестве компенсации за трудовую повинность?

«Хочешь вина?»– эта фраза всплыла в памяти Ани и ускользнула. Они не в Питере, сегодня не их выпускной, и они определённо не в номере дорогого отеля.

Тогда почему внутри всё завибрировало от предвкушения?

–Чая не хочу,– чуть хрипло кинула она и облизнула губы.– Да и вина тоже.

«А кофе можно оставить на утро»,– мелькнуло в голове.

Именно за плавным движением её языка и проследил Серёжа. И она осознала, что сейчас они остались наедине в его квартире. Технически, тут только кот и этажом ниже недовольные, но уже утихомирившиеся соседи.

За окном практически ночь. А такси так и не вызвано.

Может, Мелёхин и забыл про него?

Может, ей и не особо хотелось уезжать?

Словно в ответ на её мысли, Сергей шагнул к ней, оттесняя к островку, и Аня прижалась поясницей к столешнице, а затем инстинктивно подняла руки и опустила их на грудь Серёже, отклоняясь назад.

–Анют?

Его пальцы скользнули в её распущенные волосы, чуть сжали голову, мягко погладили, а потом Мелёхин наклонился и поцеловал её. Аккуратно, нежно, с растущей страстью. Язык, ласкающий губы, быстро атаковал её, проникая в рот, и поцелуй стал более глубоким и опаляющим.

Оба весь вечер проходили в возбуждённом состоянии, и многого не требовалось – лишь малая искра, чтобы костёр снова запылал.

–Три недели,– выдохнул Серёжа, отрываясь от неё.

–Что?

–За каждый год по неделе. Ты не подумала? Я три недели как приехал.

Конечно, она подумала. И теперь поняла, как всё быстро происходило. Ещё три недели назад она отталкивала его и прогоняла. А теперь вот стоит на его кухне, целует с накопившейся страстью и, кажется, ни о каком такси до дома речи не идёт.

Ане хотелось остаться.

Будь всё проклято. Ей хотелось… действительно…

«Только если страдают оба, кому от этого хорошо?»– вот что он ей сказал.

И Ане не хотелось страдать. Ей хотелось остаться. Потому что, боже, как сложно в этом признаваться самой себе, она уже знала, что если он позовёт – она пойдёт. Снова. Снова пойдёт. И очень постарается не пожалеть.

Ей хотелось утонуть в Серёже. Раствориться в нём. И поверить.

Поверить, что для них всё ещё возможно. Поверить его словам. Поверить его отношению. Его обещаниям. Или даже… угрозам?

«Ты ещё не поняла? Никуда я не уеду».

Не уедет или… увезёт… заберёт с собой. Ане сейчас очень хотелось быть забранной. Хотелось, чтобы Серёжа схватил её и не отпускал. Никогда и ни за что.

Только Мелёхин очень внимательно следил за её лицом, ища ответы на один большой вопрос. А что его искать? Вот он тут был. Красноречивее некуда. Но Серёжа всё-таки решил спросить:

–Такси?

Аня с трудом выдавила из себя тихое:

–К чёрту такси.

Но он её услышал. Услышал и улыбнулся: ирадостно, и победно, и с предвкушением.

А потом Аня первая потянулась к нему, чтобы поцеловать и стереть эту его улыбочку с лица. Потому что ощущения были странными, но когда они целовались, всё отступало на периферию.

Она слишком хорошо помнила их первую ночь, но сегодня всё было иначе. Сергей больше не был ни терпеливым, ни сдержанным. Его руки были везде, и губы тоже, он будто пытался захватить больше или обнять её всю сразу, и это его нетерпение возбуждало и пьянило. Аня даже поверить не могла, что так на него действует, что он может потерять голову из-за неё.

В какой-то момент её саму начало трясти, настолько сильными были чувства, что она не выдержала, дёрнулась и отвернулась, но Мелёхин не отпустил. И не отступил.

Перехватил запястья одной рукой и вжался всем телом, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр.

–Хочешь меня?– жаркий шёпот опалил ухо.

–М-м-м.

–Хочешь?

Его бедра сильнее вдавились ей в ягодицы. Она чувствовала силу его желания и по телу пробегали приятные волны

–Хочешь?– снова повторил он.

–Но ты же сам видишь, что хочу!– в отчаянии вскрикнула она.

–Вижу, но мне надо слышать. От тебя.

–Зачем, если…

–Ой, как много букв,– перебил он, поддразнивая, и слегка прикусил мочку уха.– От тебя то всего лишь требуется просто сказать да.

Он отпустил её руки, освобождая от сладкого плена, и Аня испугалась, что все закончится, так и не начавшись.

–Да!– тут же воскликнула она.– Да!

–Моя девочка,– похвалил Мелёхин, разворачивая лицом к себе и обнимая.

А затем одним движением сместил все лишнее на столешнице в сторону, подхватил Аню под ягодицы и усадил сверху на островок. Сам встал между её разведенных бёдер, принялся долгими будоражащими поцелуями покрывать шею и верх груди в вырезе платья.

–Моя сладкая-сладкая Аня.

–Болтун,– усмехнулась она, но на самом деле ей нравился его жаркий обещающий бездну удовольствия шёпот.

И короткие воспламеняющие прикосновения рук, которые уже проникли под одежду и без стеснения трогали её.

Наконец, Серёжа подхватил Аню и унёс в спальню, где опустил на кровать и замер, сверху разглядывая её.

–Что такое?– чуть нахмурилась она.

–Хочу, чтобы ты знала, я… не планировал, то есть… не рассчитывал, что ты сегодня у меня останешься,– нашёл он более правильное слово.

–Я тоже не собиралась, Серёж, но… я там, где я хочу находиться, и с тем, с кем я хочу быть,– вернула она ему его же слова, сказанные несколько лет назад.

Кажется, он их вспомнил. По крайней мере, улыбка, которую она уловила в полумраке спальни, об этом ей просигнализировала.

Мелёхин всего-то провёл руками вверх-вниз по её телу, и лишняя одежда куда-то исчезла. Аня сначала стыдливо зажмурилась, но быстро распахнула глаза, потому что под умелыми ласками Серёжи было невозможно сдерживаться, не раскрыться и не желать большего. Не смотреть, не чувствовать. Уже скоро и сам он был полностью обнажён. Подхватив Аню за талию, потянул на себя так, что она выгнулось дугой на кровати, подставляя грудь под обжигающие поцелуи.