– Они прелестная парочка, правда? – Мягкий голос Абигайль, раздавшийся прямо над ухом, заставил Лилибет испуганно обернуться.

– Да… нет… я…

– Должна заметить, я совершенно не ожидала, что Пенхэллоу может так сильно заинтересоваться чем-то еще, кроме лошадей и дам, – скрестив на груди руки, продолжала Абигайль, – но рада, что ошибалась.

Лилибет опустилась на ближайшую скамью и вздохнула от облегчения.

– Это очень мило с его стороны. Филипп как раз в том возрасте, когда ему необходимо мужское влияние.

– Хмм. – Абигайль села рядом с ней. – Чудесная вечеринка, правда? Морини проделала превосходную работу, устроив ее.

– Я даже не представляла, что в деревне живет столько народу. Очень приятно видеть старый замок таким праздничным. – Лилибет вытянула ноги и покрутила ступнями.

– Вот именно. Он совсем не похож на проклятый, правда?

Лилибет выпрямилась.

– Проклятый? А это еще что?

– Разве ты не знала? Ну и ну. Я-то думала, что уже всем рассказала. Совершенно восхитительная история. Ей уже несколько сотен лет! Про одного надменного англичанина, который говорил гадости про все итальянское и обесчестил дочь синьора.

Лилибет захохотала.

– О, Абигайль, ну честное слово! Дальше ты скажешь, что его привидение и есть то самое, которое ты почуяла в замке.

– Ничего подобного. Все оказалось намного сложнее. – Абигайль подергала себя за пальцы. – Старый синьор закончил свою жизнь весьма кроваво, но прежде проклял замок и всех его обитателей.

– Чем? – Лилибет снова засмеялась, но теперь не так искренне, хотя, разумеется, ни в какие проклятия не верила да и вообще не была подвержена иррациональным верованиями любого толка. – Сквозняками в коридорах? Потому что лично мне они нравятся. Добавляют атмосферы, знаешь ли.

– В том-то и дело. Я не знаю. Так и не смогла выудить это из Морини, хотя пыталась не один час. – Абигайль потянулась к аппетитному засахаренному фрукту на столе и отправила его в рот. – И ведь уговаривала как могла! Потому что, конечно, совпадением это быть не может.

– Что не может быть совпадением?

Абигайль повернулась и посмотрела на нее, удивленно вскинув брови.

– Ну как же – то, что мы англичане, конечно! В точности как тот высокомерный джентльмен во времена королевы Елизаветы. – Она встала со скамьи и окинула взглядом толпу гостей. Музыканты как раз снова начали играть после недолгого перерыва, и танцоры собирались в середине террасы. Абигайль обернулась к Лилибет и подмигнула: – В конце концов, будь я томящимся духом старого синьора, напрягла бы свои призрачные мозги и придумала отмщение.

Как подозревал Роланд, пираты и девушки из гарема были не самой подходящей темой для чтения на ночь маленькому мальчику, но уж всяко интереснее, чем история о семействе кроликов, пьющих чай в грядке с салатом. Разумеется, с определенными сокращениями.

– А что пираты сделали с девушками, когда потопили корабль султана? – жадно спросил Филипп, крепко сжимая в кулачках края одеяла.

Роланд решительно захлопнул книгу.

– Думаю, спели несколько веселых песен и отправились спать. Да и тебе пора, пока не пришла мама.

Филипп вздохнул и лег на подушку.

– Наверное. Но эта история мне понравилась, дядя Роланд. Гораздо интереснее, чем мамины книжки. А можете читать мне каждую ночь?

– Боюсь, что нет, старина. Это любимое занятие твоей мамы, и она ужасно на меня рассердится, если я вздумаю делать это сам. Я просто заменяю ее, пока она занята на вечеринке. – Он подтянул одеяло к круглому подбородку Филиппа и подоткнул под матрац. – Так нормально?

– Немножко туго, – пискнул мальчик.

– О. Извини, старина. – Роланд немного ослабил одеяло. – Так лучше?

Филипп кивнул. Его лицо на фоне белой наволочки казалось очень серьезным.

– Дядя Роланд, – произнес он очень тихо, – а у вас дети есть?

Роланд уперся локтями в колени и сплел пальцы на книжке.

– Нет. Боюсь, что нет. Пока еще.

– А почему?

– Я не… – Горло внезапно сжалось. Очень странно. Роланд сильно сглотнул, прогоняя незнакомое ощущение. – Думаю, мне пока не повезло.

– О. – Филипп опустил взгляд. Казалось, что он изучает одеяло, толстое и мягкое. – А вы хотите детей?

– Знаешь, до сих пор я как-то об этом не думал. Но теперь мне кажется, что хочу. Мне бы это очень понравилось.

Филипп подвигал челюстью.

– Я думаю… если мы навсегда останемся тут, в Италии… может быть… вы бы могли сделать маме ребеночка в животе. Если хотите.

О Иисусе!

Роланд заморгал, чувствуя, как глаза чем-то обожгло.

– Пожалуй, это было бы очень славно. Естественно, если твоя мама не против.

– И вы бы его сильно-сильно полюбили?

– Конечно, я бы его сильно полюбил.

– Я думаю… я хочу… – В уголке левого глаза Филиппа собралась большая слеза. – Мне бы хотелось стать этим маленьким ребеночком.

Роланду показалось, что он падает, как будто пираты из книжки связали его по рукам и ногам и поставили на доску над бушующим океаном. Для такого не существовало никаких правил. Никаких чертовых инструкций, никаких предписаний. Ты не смеешь отнимать любовь ребенка у другого мужчины. Ты не смеешь отказать в любви ребенку, который в ней нуждается.

Придется полагаться на инстинкты.

Он положил руку на темную макушку Филиппа и сказал:

– Послушай. Я очень рад, что ты не маленький ребеночек в животе у мамы, потому что люблю тебя такого, каков ты есть.

Филипп широко распахнул глаза и посмотрел на него.

– Правда?

– В конце концов, нельзя же брать с собой младенца на рыбалку, так? Он даже удочку-то не удержит. И кто будет ставить меня на уши всякими умными вопросами, а? Нет, Филипп. – Он нагнулся и поцеловал мальчика в лоб. – Я люблю тебя как собственного ребенка, а это значит – очень сильно. А сейчас спи, а то твоя мама с меня шкуру спустит.

Филипп улегся щекой на подушку и зевнул.

– Да вы не волнуйтесь, я ей не дам. Скажу, что это я виноват.

Роланд взъерошил ему волосы.

– Даже и не сомневаюсь. Думаю…

Дверь, скрипнув, приоткрылась.

– Синьор?

Он встал.

– Франческа? У вас там ничего не случилось? Мальчик как раз засыпает.

Она слегка нахмурилась, пытаясь понять, что он сказал. За последние несколько месяцев она уже неплохо начала понимать по-английски, потому что присматривала за Филиппом и помогала дамам, но рядом с Роландом начинала волноваться и все забывала.