Джевдет-бей в который раз взглянул на свое отражение и подумал, что еще больше сгорбился, а шея еще глубже ушла в плечи. Он теперь замечал это каждый раз, когда подходил к зеркалу. «Не хочу выглядеть противным стариком!» — упрямо сказал себе Джевдет-бей. Надел шляпу и напоследок еще раз взглянул в зеркало. Он давно уже привык к этому старику в шляпе и совсем забыл, как выглядел тот молодой человек в феске, и все-таки не мог отделаться от чувства подавленности.

На улице падали редкие снежинки. Был конец февраля. Снег, выпавший три дня назад, на Курбан-байрам, еще не растаял. Джевдет-бей стал прогуливаться по саду между входной дверью и калиткой.

«Как мог он осмелиться явиться к дяде, которого столько лет знать не желал, грозить ему и вымогать деньги? Видать, эта женщина совсем его разума лишила. Ради нее он на все готов. Но почему он решил добыть деньги именно таким путем? Почему был так уверен, что сможет выманить их у меня?» Джевдет-бей остановился и попытался собраться с мыслями, как часто делал в последнее время, стараясь вспомнить выскочившее из головы имя или слово. «Стараюсь, стараюсь, но ничего вспомнить не могу! — сказал он вслух. — Так почему же он решился обратиться ко мне? А, вот и они».

Ниган-ханым, держа внуков за руки, шла по садовой дорожке. На ней было светло-коричневое пальто и маленькая черная шляпка. Из-за эпидемии какой-то заразной болезни Нермин уже второй день не отпускала детей в школу. Маленький Джемиль, только в этом году пошедший в первый класс, вырвал свою руку из бабушкиной и побежал по дорожке.

— Стой, стой! — закричала Ниган-ханым. — Тише, упадешь!

Голос жены показался Джевдет-бею тусклым и каким-то бесцветным. Калитка звякнула колокольчиком, и они отправились в парк Мачка.

«Он думает, что я чувствую себя перед ним в долгу. Почему он в этом так уверен? Потому что я от него в свое время отделался и не помогал, как следовало!» Ниган-ханым взяла Джевдет-бея под руку.

Он вспоминал первые годы после смерти брата и своей женитьбы, когда Зийя жил вместе с ними в Нишанташи. «Он тогда был немного старше, чем мои внуки сейчас. Но выражение лица у него всегда было какое-то странной, не детское. И смотрел как-то недобро… Этак исподлобья; словно за что-то тебя осуждает. Вот так же он на меня и тогда смотрел, в конторе». Мимо прошел трамвай, свернул у полицейского участка. Джевдет-бей почувствовал, как нарастает в нем раздражение. «Не нравился он мне!»

Когда они подошли к перекрестку, из ближайшей лавки вышел и направился к ним какой-то человек. Джевдет-бей его не узнал, однако человек почтительно поздоровался, назвал его по имени и даже потянулся к руке. «Кто это?» — думал Джевдет-бей, пока незнакомец целовал ему руку. Тот между тем потянулся и к руке Ниган-ханым. Был он еще не стар, лицо чисто выбрито, на носу очки. Смотрел на Джевдет-бея по-доброму, приветливо. Вот он и к внукам подошел, улыбается им… «Должно быть, какой-то хорошо знакомый нам человек, но кто?»

Когда они миновали полицейский участок, Джевдет-бей неохотно спросил у жены, кто это был там, на углу.

— Не узнал? Это же садовник Азиз! Он открыл зеленную лавку и совсем забросил наш сад!

«Ах, так это, значит, Азиз! Тот, который раньше был нашим садовником. Который привел в порядок сад за домом». Два года назад, когда он собрался открыть лавку, Джевдет-бей помог ему. Он видел Азиза маленьким мальчиком, когда в первый раз осматривал свой будущий дом в сопровождении его отца. Старик рассказывал, как работал на огородах, а Азиз грыз семечки. «И как я его не вспомнил?» Перед дверями лавки Джевдет-бей видел Азиза впервые.

Ему вспомнилась обидная реплика жены: «Не узнал?» «Да, никого уже не узнаю… В голове все перемешалось. Старость!» В конторе он теперь появлялся дважды в неделю. Делать ничего не хотелось. А если бы и захотелось, не позволили бы.

Потом ему в голову пришла другая мысль: «Никогда я в помощи не отказывал!» Он немного приободрился. Все в Нишанташи его знали, каждый встречный, завидев его, почтительно и приветливо здоровался. Каждому он в свое время чем-нибудь да помог. «Тридцать два года я уже здесь живу!»

Они подходили к Тешвикийе. Джевдет-бей заметил, что напротив мечети построили новый дом. «Чей это, интересно?» Три дня назад, когда они проходили здесь с Ниган-ханым, он уже спрашивал об этом, но сейчас не мог вспомнить, что она ответила. Хотя нет, вспомнил: этот дом построил торговец табаком, переехавший в Стамбул из Измира, высокий такой человек… Его имя Джевдет-бей так и не выудил из своей памяти, как ни старался. Потом подумал, что на улице сегодня довольно холодно.

Тридцать два года назад он пришел в тот особняк в Тешвикийе и впервые увидел Ниган. Тридцать два года он живет в Нишанташи. Тридцать два года назад ясным летним днем они вместе с Ниган вошли в свой новый дом. Наняли горничную и повара. Потом, когда умер Нусрет, в доме появился этот безмолвный, угрюмый мальчик с неприятным взглядом исподлобья и стал жить вместе с ними. Он хотел быть военным. Однажды Джевдет-бей сказал ему: «Зийя, раз ты сам этого хочешь и успешно сдал экзамены, отправляйся-ка ты в военное училище!» Осман тогда только родился, в доме была радостная, счастливая атмосфера. А Зийя тихо ходил по дому, ни к чему не притрагиваясь, словно чужой, и смотрел — боязливо, неприязненно. При взгляде на него Джевдет-бею вспоминалось то, что вспоминать не хотелось — холодные годы юности. После того как Зийя отбыл в военное училище, в доме стало так спокойно, что это спокойствие, казалось, можно было потрогать рукой. «Не нравился он мне!» — снова пробормотал Джевдет-бей себе под нос. Он был готов признать свою вину. Глубоко вдохнул чистый, морозный воздух.

Ему необходимо было время от времени останавливаться и делать глубокий вдох. Доктор Изак во время последнего своего визита был вынужден признать, что легкие пациента внушают ему опасение. Джевдет-бею почаще нужно дышать свежим воздухом, сказал доктор, и это стало замечательным поводом перестать ходить в контору. Осман и Рефик долго убеждали его в том, что ему уже не нужно бывать там каждый день, и Джевдет-бей решил, что беспокойство о здоровье — самый достойный предлог для того, чтобы уйти на покой. Сейчас, когда он вдыхал свежий воздух, у него было так легко на душе, что он мог думать обо всем этом совершенно спокойно.

По противоположной стороне улицы шел высокий человек. Увидев Джевдет-бея, он замедлил шаг и, эффектным движением приподняв над головой фетровую шляпу с широкими полями, слегка поклонился в знак приветствия. Приподнимая шляпу в ответ, Джевдет-бей вспомнил, кто это такой: адвокат Дженап-бей.

Подумав, что у адвокатов рабочий график свободный, Джевдет-бей посмотрел на часы: почти одиннадцать. «Мужчине гулять в такое время в парке не годится», — подумал он. Это было время для домохозяек, пенсионеров и бездельников. Впрочем, сейчас он усвоил немало привычек, свойственных людям, которым нечем заняться: слушал радио, играл с внуками, сажал в саду за домом странные растения, выучивал наизусть их латинские названия, которые потом повторял за обедом. Но было у него и важное дело: он решил написать воспоминания. Ни одного слова, правда, еще не написал, но вел подготовительную работу, собирал материалы и придумал будущей книге название: «Полвека в торговле». В книге он собирался рассказать обо всем, чем занимался в жизни, начиная с лет, проведенных в дровяной лавке и заканчивая днем сегодняшним, — и сопроводить рассказ фотографиями, документами и газетными статьями.