— Хорошо, что еще совсем рано и вокруг никого нет. — Остановившись, Гарри рассматривал овал, лежавший у него в ладонях, и его братья, стоя рядом с ним, тоже смотрели на находку. — По-моему, это брошь, да?

Эдмонд взял ее и перевернул так, что стала видна длинная булавка, тянущаяся вдоль всего овала.

— Похоже на брошь.

Эдмонд снова положил находку Гарри в ладони лицевой стороной вверх.

— Это золото, верно? — Вытянув указательный палец, Бен провел им по тонкой металлической оправе. — А это бриллианты?

Благоговение в его голосе тронуло братьев.

— А это что?

Он указал на огромный прямоугольный камень в центре броши.

— Нам нужно отнести ее домой, отчистить и отполировать, тогда мы сможем лучше разглядеть… — Гарри перевел дыхание. — Но я думаю, это изумруд.

Они в ошеломлении молча смотрели на брошь, пока Эдмонд, самый практичный из них, не спросил:

— Что будем с ней делать?

— Разве она наша, чтобы это решать? — удивился Гарри.

— Конечно, она наша, — с горячностью заявил Бен. — Вы видели, как я нашел ее — это найденный клад. Мы советовались с законами, и они гласят: все, что найдено ниже линии прилива, — это найденный клад, и он принадлежит тому, кто его нашел.

— Верно. Итак, — Эдмонд кивнул на брошь, — что мы…

— Я знаю, что мы с ней сделаем, — перебил его Бен. — Мы отчистим ее и подарим Мэдлин на день рождения. Это гораздо лучше, чем тот шарф, который мы купили на празднике.

— Это не шарф, — возразил Гарри, — это кружевная косынка, и она ей понравится, Мэдлин будет носить ее. А косынку многие леди закрепляют брошью. — Он взял их находку большим и указательным пальцами. — Такой брошью, как эта.

Он посмотрел на Эдмонда, потом на Бена, и дискуссия была окончена.

— Тогда правильно. — Эдмонд повернулся и направился к дорожке, по которой они спустились. — Давайте отнесем ее домой и спрячем.

День рождения Мэдлин был через два дня после этого. Она проснулась с восходом солнца, с удовольствием потянулась в уютной постели, и у нее на губах заиграла улыбка, когда она представила себе, каким будет этот день.

В последние два дня ее братья были так заняты, что ей приходилось быть осторожной, чтобы случайно не подслушать их тайные совещания — друг с другом, с Мюриэль и даже с Милсомом и другими служащими имения. Они что-то затеяли, это было совершенно очевидно, но что именно… им удалось сохранить это в секрете от нее, что было не так уж трудно.

Встав, чтобы умыться и одеться, Мэдлин почувствовала, как ее наполняет радостное ожидание.

Семейная традиция повелевала, чтобы подарки дарили за столом во время завтрака, и Мэдлин, войдя в гостиную, увидела два свертка, лежавшие по обе стороны от ее тарелки.

— С днем рождения! — хором пропели братья.

— С днем рождения, дорогая, — более мягко повторила за ними Мюриэль.

Улыбнувшись и поблагодарив их, Мэдлин села на стул, который придвинул для нее Милсом.

— Примите наилучшие пожелания от всего персонала по случаю вашего дня рождения, мисс, — поклонился ей дворецкий.

— Спасибо, Милсом. — Усевшись, Мэдлин переводила взгляд с одного свертка на другой. Более большой и плоский очевидно демонстрировал многочисленные попытки добиться его прямизны с помощью дополнительной оберточной бумаги, и бант у него был кривобоким. Тот, который меньше, но толще и намного аккуратнее, был, несомненно, от Мюриэль, и Мэдлин начала с него и развязала ленты.

— Новые перчатки для верховой езды. — Из мягкой, как масло, черной кожи, красиво отстроченные перчатки явно были куплены не на празднике. — Спасибо вам.

Мэдлин улыбнулась Мюриэль. Вытянув обе руки, она любовалась новыми перчатками, притворяясь, что не замечает нетерпения братьев и беспокойных взглядов, которые они бросали друг на друга. Не пытаясь скрыть любящую улыбку, она посмотрела вниз на другой сверток.

— Ну-ка, интересно, что бы здесь могло быть?

Шарф — была ее первая мысль, когда она ощутила мягкость свертка, но, подняв его, чтобы переложить к себе на колени, Мэдлин почувствовала вес какого-то более тяжелого предмета внутри.

— Хм-м… Загадочный подарок.

Сняв перчатки, она отложила их в сторону, развязала бант и стала торжественно разворачивать подарок, подыгрывая восторженному предвкушению мальчиков. Удалив последний слой оберточной бумаги и взглянув на то, что она развернула… Мэдлин моргнула — и не один раз.

— Святые небеса!

Она услышала благоговение в своем голосе и краем глаза заметила быстрые, довольные взгляды, которыми обменялись ее братья.

Медленно, слегка ошеломленная, Мэдлин взяла в руку большую овальную брошь — брошь для мантии, брошь из тех времен, когда высокопоставленные персоны носили мантии, — и, подняв ее вверх, стала любоваться ею. Судя по весу и цвету, брошь была из золота, а по тому, как свет искрился и сиял в камнях, более маленькие камни по краям должны были быть бриллиантами, а более крупный прямоугольный камень в центре, чуть бледнее, чем зелень леса, — изумрудом.

Камни располагались так, что образовывали ветвь с дубовыми листьями, окружающими и поддерживающими центральный камень, и с крошечными желудями, выполненными из бриллиантов и нескольких бледно-золотых жемчужин.

— Она великолепна.

Ее благоговейный тон только придал искренности ее словам.

Мальчики расслабились и широко заулыбались, и только тогда она смогла вздохнуть и спросить:

— Где вы ее взяли?

— Мы нашли ее, — ответил Бен. — На празднике.

— На одном из прилавков со старьем, — уточнил Эдмонд. — Старый торговец, который продает мелкие металлические изделия, раскопал ее среди всякой всячины — гвоздей, разных обрезков и обломков.

— Когда мы ее купили, она выглядела совсем не так, — добавил Гарри. — Мы потратили два последних дня на то, чтобы отчистить и отполировать ее. Она вся была покрыта въевшейся землей, казалась тусклой и грязной. На поверхности жемчужин еще видны следы ямок — мы полировали и полировали ее, чтобы вернуть прежний блеск.

— Да, вижу. — Мэдлин присмотрелась внимательнее, потом взглянула на Гарри, сидевшего на противоположном конце стола, а затем на Эдмонда и Бена — на их счастливые, гордые, открытые лица. — Что ж, находка чудесная!

— Конечно, мы должны были подарить ее тебе, — сказал Бен.

— Спасибо тебе, — Мэдлин улыбнулась, — спасибо всем вам троим, — Отложив брошь в сторонку, она наконец обратилась к тому, что еще оставалось в их свертке, и обеими руками подняла нежную кружевную косынку. И снова ей не потребовалось прилагать усилий, чтобы восхищенно улыбнуться; во время праздника она видела эту косынку на одном из прилавков. — Она тоже великолепна — я надену ее сегодня вечером со своим новым платьем. — Она посмотрела на брошь. — А так как платье зеленое, я могу заколоть косынку брошью с этим зеленым камнем.