31 ИЮЛЯ 2074 ГОДА

12:16

МАСТЕРСКАЯ

Суммарно я побывал в том страшном будущем трижды, причем в совершенно разные дни.

Но ужасы, увиденные мной в первый раз, никуда не делись.

Я все думаю, что же будет с АПТЗП. Вся моя жизнь прошла в стенах Академии. Наташу я тоже впервые увидел именно там – она шла от здания факультета физики в библиотеку с огромной стопкой книг в руках. А спустя два года мы сыграли свадьбу прямо во дворе Академии. Стоял апрель, и все вишни были в цвету. А еще, помнится, однажды она встретила меня у дверей после лекции по времени и пространству и квантовой механике, которую я читал старшекурсникам, и сказала, что у нас скоро родится дочка.

Впрочем, речь не только о личной жизни. Именно в Академии я получил свою первую работу. Профессора помогли мне развить идеи, которые в дальнейшем и взрастили во мне интерес к путешествиям во времени.

Еще буквально несколько лет – и все это исчезнет.

Наверное, я так переживаю о судьбе Академии потому, что мой ум попросту не вмещает прочих последствий катастрофы: гибели целого города, где я прожил всю жизнь, смерти всех тех, кого я любил и знал. С этим невозможно смириться.

Судя по всему, в том, чему я стал свидетелем, виноват тот самый эффект бабочки.

Если эта гипотеза верна, то получается, что в мою эпоху – в промежутке между последним моим полетом в будущее и 12 июля 2074 года – произошла какая-то перемена, которую, по всей видимости, мало кто заметил.

Но какая?

Как же мне не хватает Романа. За последние годы я очень привык к нашим беседам, привык высказывать ему свои идеи и выслушивать его комментарии о том, что же я упустил из внимания. Но последнее время этого парня и не поймаешь, вечно он где-то пропадает. Кажется, придется со всем разбираться в одиночку.

10 ИЮЛЯ 2074 ГОДА, НОВЫЙ СИЭТЛ

Дороти отвела Романа в круглосуточное кафе, расположенное в нескольких кварталах от того места, где они оставили «Черную ворону». Кафе называлось «Звездочка» и явно знавало лучшие времена. Перегородки между столиками растрескались, блеклые лампочки то и дело моргали. Дороти заказала гору панкейков и яичницу с беконом, хотя ей самой кусок в горло не лез, да и Роману, судя по виду, тоже. Но от заказа ей стало спокойнее. Приятно, когда вопрос «что же выбрать: глазунью или болтунью?» становится для тебя главным, пускай и на краткий миг.

Официантка принесла кофе и удалилась. Дороти посмотрела на Романа. Он пугающе походил на мертвеца бледностью и черными кругами под глазами. Взяв чашку, он машинально отпил кофе, вперив отсутствующий взгляд в пустоту.

– Может, хотя бы попытаешься объяснить, что это было? – выдержав долгую паузу, спросила Дороти.

Роман перевел на нее взгляд.

– Я лучше промолчу, если ты не против.

– Роман, – строго сказала она.

Он устало потер переносицу и тяжело вздохнул.

– Что ж, ладно, – проговорил он и, поставив чашку с кофе на столик, сцепил ладони. – Как ты, наверное, догадалась, девочка с поляны – это моя сестра, – сообщил он и, немного помолчав, уточнил: – Кассия.

– Красивое имя, – тихо ответила Дороти.

– Я… иногда разговариваю с ней. Точнее, с ее фотографией. Именно это ты вчера и услышала, – продолжил он, слегка покраснев, и, чтобы скрыть смущение, отпил еще кофе.

– Что с ней случилось?

– У нее был врожденный диабет первого типа. Там, на поляне… У нее резко упал сахар, и она впала в шоковое состояние. На прошлой неделе у нас закончился весь инсулин, но из-за того, что все больницы были переполнены пострадавшими от землетрясения, мы не могли получить там помощь. Нам было не к кому обратиться. У Кассии началась диабетическая кома, и… – Роман заглянул Дороти в глаза и отвел взгляд. – Чем все закончилось, ты и сама знаешь.

– Она умерла, – договорила за него Дороти, и Роман закрыл глаза.

– Да, – едва слышно подтвердил он. – Вот почему я никогда не покину Сиэтл. Это последнее место, где я видел ее живой. Если уеду, то предам ее.

– Мы ведь вернулись именно в сегодняшний день, чтобы ее спасти, да? А сбор медикаментов для города – это лишь предлог?

– Не совсем так, – сказал Роман и откинулся на спинку стула. В бледном свете лампочек его глаза казались темно-серыми, как беспокойное море. – Помнишь, тогда, в Форт Хантере, ты спросила меня, почему я предал Эша и всю его компанию?

– Ты сказал, что мы слишком мало знакомы, чтобы я узнала правду.

– Надо же, не забыла, – подметил он, и на его губах промелькнула тень улыбки. – Мне хорошо известно, что Эш обо мне думает и говорит, но на самом деле я ушел из-за того, что случилось с Кассией. И точка. Я хотел вернуться в прошлое и попытаться ее спасти, но Профессор заявил, что это невозможно. Даже пробовать отказался. Я тогда решил, что он просто махровый эгоист. Но этот старый дурень оказался прав, будь он неладен, – проговорил он, невесело усмехнулся и тряхнул головой. – Но у меня были и другие причины вернуться в прошлое.

Это откровение сбило Дороти с толку.

– Какие еще могут быть причины?

– Помнишь, когда ты увидела, какое будущее нас ждет, ты спросила меня, что такое эффект бабочки и почему я не хочу хотя бы попытаться определить, какой из моментов станет поворотным для человечества?

– Конечно, помню.

Роман печально посмотрел на нее.

– Когда Кассии не стало, я впервые задумался о том, чтобы переметнуться к циркачам. Это произошло не сразу, через несколько лет, но… если бы она не погибла, я бы точно остался с Агентством защиты хронологии – и все сложилось бы иначе. Профессор не потерялся бы в прошлом, а мы все вместе придумали бы, как остановить землетрясения. Все, что случилось – и случится в будущем, – это моя вина.

Между ними воцарилось молчание – тягостное, будто наэлектризованное. Дороти понимала: слова сейчас не важны. Куда важнее сделать выбор.

Ей вновь вспомнились почерневшие небеса, сожженный город, солнце, скрывшееся за завесой пепла.

– Время у нас есть, – твердо сказала она. – Давай попробуем еще раз.

Роман и Дороти вернулись назад, в предвечернее время, когда еще только-только начали сгущаться сумерки. До смерти Кассии оставалось три часа. Прокрались по больничным коридорам, залитым золотистым закатным светом, к складу, молча набрали инсулин, вышли через черный ход и поспешили по вечерней улице к Палаточному городку. Лекарство они спрятали в палатке Романа, пока он сам (точнее, его юная версия) был на улице вместе с сестрой. А потом им пришлось затаиться в кустах, чтобы их не заметили. Оттуда они пристально наблюдали за поляной.

Сердце у Дороти стучало с такой силой, что его биение отдавалось в ладонях, а дыхание стало быстрым и неровным. Она ни секунды не сомневалась, что на этот раз все получится. Иначе и быть не могло.