Эти проекты не воплотились в жизнь. Идея приватизации ВГТРК застыла, а кремлевское руководство телевизионных новостей продолжало работать как раньше с дополнительной трудностью, которая заключалась в том, что информацию о Путине и Медведеве приходилось держать в неприятном соотношении. Реформы законопроектов никогда не происходили, хотя в 2010 году в программе появились новые цели. Для того чтобы понять, почему пропал стимул, необходимо обратить внимание на первые трудности, с которыми столкнулся Медведев, а также на два внешних события, в 2008 году изменившие ландшафт российской политики.

С точки зрения экспертов, обсуждающих управление страной под руководством Путина и Ельцина, можно предположить, что Медведев мог привести в действие свои реформы одним взмахом руки. Комментаторы объявляли российское президентство близким к диктаторскому. Ранний срок пребывания Медведева в должности президента еще раз показывает, как мало можно сделать выводов о власти российского президента, только лишь читая конституцию. В зависимости от контекста суперпрезидентство, которое по обвинениям критиков Ельцин создал для самого себя, могло быть как крайне сильным, так очень слабым.

При правлении Медведева в 2008–2010 годах оно было очень слабым. Президент не мог ничего сделать в области политических изменений без согласия премьер-министра. А почему бы и нет? Начнем с того, что у Медведева не было надежной поддержки ни в обществе, ни в государстве. В 2000 году Путин получил личное признание избирателей. А победа Медведева в 2008 году объяснялась поддержкой Путина, но в то же время омрачалась явными выборными беспорядками. Рейтинг Медведева совпал с рейтингом Путина, отличаясь на 5–10 пунктов. В коридорах власти у Медведева не было своей команды, за исключением нескольких школьных друзей и бывших коллег, которых направили в «Газпром» или разбросали по должностям второго ранга. Его главный сотрудник, Сергей Нарышкин, был предан Путину, и Медведеву не разрешили его заменить. Возможно, Путин выбрал Медведева потому, что недостаток политических и административных знаний сделал его менее угрожающим в отличие от потенциальных преемников. «Главная его сила, – заметила социолог Ольга Крыштановская, – это его слабость».

Потом реальность взяла свое. Как только Путин продумал политический сценарий, его преемник был фактически загнан в угол, окруженный гранатными растяжками. Если бы Медведев представил политику, которая не нравилась Путину, то для ее осуществления ему бы понадобилось правительство, – а правительство возглавляет Путин как премьер-министр. Если бы он решил принять закон, партия «Единая Россия», которая господствовала в правительстве и которую возглавлял Путин (она же привела его к победе на выборах), вынуждена была бы проголосовать за этот закон. Конституционно Медведев мог бы иметь дело с главами правоохранительных органов и министерств безопасности. Неофициально министры все еще видели Путина в центре власти. В регионах все губернаторы первоначально были назначены Путиным.

В крайнем случае у Медведева были полномочия уволить Путина с должности премьер-министра. Но ему бы пришлось принять замену, назначенную Думой, которая наверняка сплотилась вокруг лидера «Единой России». Если бы Дума отказала три раза, Медведев мог бы распустить ее и назначить новые выборы, утвердив своего кандидата в промежуточном периоде. Таким образом, если бы общество поддержало Медведева против Путина и Медведев мог бы получить более лояльную Думу, избранную после роспуска старой – его конституционные полномочия могли бы на что-то рассчитывать. Но без такой сильной общественной поддержки против Путина у него было мало шансов на победу.

Неофициально министры все еще видели Путина в центре власти.

Кроме того, президент не мог распустить Думу, если она пыталась выступить против него (статья 109 конституции). Для импичмента президента с формулировкой «государственная измена или иное тяжкое преступление» нужно было согласие 2/3 членов правительства. Верховному Суду пришлось бы подтвердить, что преступление было совершено, а конституционному суду – что были проведены правильные процедуры (статья 93). По состоянию на 2010 год «Единая Россия» имела 70 % мест в Думе. Совет Федерации состоял из представителей региональных законодательных собраний (господствующих в конце 2000 года в «Единой России») и губернаторов. Очевидно, Медведев мог заменить назначенных Путиным губернаторов своими собственными, чтобы создать в Совете Федерации лояльную к нему фракцию, которая помогла бы избежать импичмента. Но это потребовало бы времени. Между тем попытки устроить импичмент Медведеву, поддерживаемые Путиным, вероятно, прекратились, и все споры остались в верховном и конституционном суде, чьи решения предсказать труднее.

Наконец, кроме политических и ведомственных ограничений Медведев был, вероятно, связан с Путиным менее заметным образом. Их вовлеченность в бизнес – от петербургского комитета по международным отношениям в начале 1990-х годов до «Газпрома» в 2000-х годах – частично совпадала. Если у обоих были скелеты в шкафу, они, скорее всего, были одинаковыми. Более циничные обозреватели предполагали, что совместное обвинение, возможно, было необходимо для того, чтобы силовики Путина приняли лидерство Медведева. В «Газпроме» Медведев подписал документы о многочисленных сделках, которые критики охарактеризовали как непрозрачные. «И это сформировало у его старших товарищей уверенность, что Медведев будет их слушаться», – сказал Владимир Милов, бывший заместитель министра энергетики и либеральный противник Путина. Если это правда, то какие-либо серьезные попытки проверить дружков Путина на факт коррупции могли загнать в ловушку самого президента.

Короче говоря, даже если бы он не согласился с подходом Путина к определенным вопросам, Медведев нуждался бы – и он хотел этого – в согласии Путина на любую реформу. Он не мог перенаправить тандем с заднего сиденья и захватить руль, так как такая езда наверняка привела бы к аварии.

Медведев, может быть, думал, что у него есть поддержка своего наставника при проведении значительных перемен. Путин часто объявлял о необходимости модернизировать государство и привести в порядок судебную власть. Возможно, он заставил Медведева поверить, что он был готов восстановить технократическое рыночно-ориентированное правительство в первые три года своего правления, даже, чтобы управлять силовархией, постепенно ослабляя безопасность магнатов в частной жизни. Вероятно, Путин в свойственной ему осторожной манере первоначально думал, что он это делал. Как только Медведев вступил в должность, экс-президент ориентировал[58]своих приспешников из КГБ – Сечина, Патрушева, двух Ивановых – на посты, которые хотя и были важными, но не играли ключевой роли, как их предыдущие позиции, освобождая место для более молодых профессионалов, таких как Игорь Шувалов или Аркадий Дворкович, ставших советниками Медведева по экономическим вопросам.