Хорошо, что матросы с «Одиссея» нам помогли. Длинными шестами они кое-как развернули нос подводного аппарата в ту же сторону, что и нос «Одиссея». С большим трудом удалось выровнять «Север-2» вдоль по борту судна, завести тросы-проводники в штоки захватов. Как меня и Орлова не убило при этом – не знаю. Подняли «Север-2», наконец, в ангар «Одиссея». Тут мы были уже в безопасности.

«Одиссей» дал полный ход, чтобы скорее вырваться из смертельных объятий сулоя.

В детстве я зачитывался книгами известного русского путешественника Владимира Клавдиевича Арсеньева. Его повесть «Дерсу Узала» была моей самой любимой книгой. Другая книга Арсеньева, «В дебрях Уссурийского края» вызвала во мне жажду путешествий и способствовала выбору профессии географа.

Но жизнь сложилась так, что мне пришлось больше путешествовать по морям и океанам, чем по суше, и то по морским берегам. Бывал я и в Приморском крае, но в южной его части, в Хасанском районе. Однако меня продолжал манить север Приморского края, таинственный хребет Сихотэ-Алинь, по долинам по которому путешествовал на рубеже XIX–XX веков В. К. Арсеньев.

В 1985 г. мне представилась возможность побывать если и не на самом хребте Сихотэ-Алинь, то возле него, на шельфе Северного Приморья. Ученые ВНИРО совместно с ТИНРО и Севастопольской базой «Гидронавт» задумали провести исследование водных биологических ресурсов подводной окраины Сихотэ-Алиня. В этой работе был очень заинтересован Приморрыбпром (Приморское управление рыбной промышленности), которому нужны были резервные ресурсы взамен истощенных запасов традиционных промысловых видов, обитавших на шельфе Северного Приморья. В 1950-е годы на приморском шельфе вылавливали огромное количество камчатских крабов. Даже слоган придумали: «Всем попробовать пора бы как вкусны и нежны крабы». Но как нередко бывает – перестарались, переловили. Приморскому стаду крабов был нанесен такой урон, от которого оно не смогло оправиться даже через полвека. В отличие от шельфа Западной Камчатки, где и сейчас продолжается крупномасштабный промысел камчатского краба, у берегов Сихотэ-Алиня добычей камчатского краба в 1985 году занимались всего 4 среднетоннажных судна, принадлежавших Приморрыбпрому, и перспективы наращивания промысла были не ясны. Вот перед нами и была поставлена задача: оценить с помощью подводного аппарата состояние запасов камчатского краба на шельфе Северного Приморья. Нужно было выяснить, действительно ли крабов мало, или какие-то другие причины не позволяют наращивать их вылов.

Вторым объектом нашего внимания была гребенчатая креветка – очень крупная и очень вкусная. В меню японских ресторанов она называется королевской креветкой. Спрос на гребенчатую креветку на внешнем рынке всегда был неограниченным, и её промысел приносил хороший доход нашим рыбакам до тех пор, пока уловы креветок не начали снижаться. Вторая задача, поставленная перед нашей экспедиции, была аналогична первой: оценить запасы гребенчатой креветки, посмотреть своими глазами, действительно ли её стало меньше и по этой ли причине снижаются уловы?

Третья задача была в принципе аналогичной первым двум, но необычен был объект, который надлежало исследовать: бело-розовый гребешок. Этот небольшой двустворчатый моллюск попадался в прилове промысловых тралов, но каковы его запасы – никто не знал. Специальных учетных съемок бело-розового гребешка не проводилось потому, что он был не слишком интересен промысловикам из-за небольшого размера. Про него говорили: «Возни много – толку мало». Толку мало – в смысле небольшого выхода готовой продукции, которая представляла собой столбик мускула-замыкателя створок моллюска диаметром около 2 см и высотой 1,5 см. Мускул-размыкатель был ещё тоньше и ниже. К промыслу бело-розового гребешка не было интереса, пока были достаточно велики запасы более крупного гребешка – приморского, превосходившего бело-розовый гребешок по диаметру створок раза в 2–3, и раз в 5 по массе мускулов. Надо сказать, что руководство Приморрыбпрома без большого энтузиазма относилось к работе по изучению запасов бело-розового гребешка из-за трудностей его добычи и обработки. Один из руководителей Приморрыбпрома перед рейсом высказался скептически: «Даже если вы найдете промысловое скопление бело-розового гребешка, где я возьму людей для его обработки?». Тем не менее, в рейсовое задание был записан третий пункт: изучить запасы бело-розового гребешка и оценить возможности его промысла». Вот с такими задачами отправился весной 1985 года к берегам Сихотэ-Алиня «Одиссей», имевший в ангаре подводный обитаемый аппарат «Омар». В составе научной группы были сотрудники институтов ВНИРО, ТИНРО, а также севастопольской базы подводных исследований «Гидронавт». Руководителем экспедиции был назначен заведующий лабораторией промысловых беспозвоночных Борис Георгиевич Иванов, кандидат биологических наук.

Северное Приморье встретило нас весьма прохладно в прямом смысле этого слова. Этот край расположен на широте Астраханской области, известной летней жарой, арбузами и помидорами, но Северное Приморье не зря так назвали: в течение всего мая температура воздуха не превышала 10°, а температура воды была и того ниже, всего 8°. Причиной столь низких температур и воздуха и воды было холодное Приморское течение, которое несло свои воды из Татарского пролива, куда, в свою очередь, вливались очень холодные воды Охотского моря. Там к маю едва растаяли льды – и то не везде. Всему экипажу выдали телогрейки. Мы утеплились, как могли, и приступили к работе.

Поначалу, пока подводный аппарат готовили к погружению, мы занялись донными тралениями. С помощью донного трала мы собирали с морского дна образцы бентоса, главным образом, эпифауны. Взяв с собой большую кювету, я выходил к каждому поднятому тралу и выбирал из кучи животных, перемешанных с песком, галькой, илом, нужные мне образцы, находившиеся в более или менее хорошей сохранности. В свой блокнот я записывал количество различных животных, например: серые морские ежи – много, фрагменты морских лилий – редко, брахиоподы – очень много. Делалось это для того, чтобы определить, хотя бы приблизительно, тип донного биоценоза. В морской биологии принято называть биоценоз по преобладающим (одному или двум) видам, и я, оценив относительное количество животных, принесенных тралом, мог определить тип биоценоза. К примеру, если трал был почти полностью забит брахиоподами, я с полным основанием мог записать в свой блокнот: биоценоз брахиопод. При описании каждого типа биоценоза я учитывал и остальные виды донных животных, имеющих второстепенное значение. В итоге я составил схему распределения донных биоценозов и удивился пестроте этой карты: на ней оказалось не менее 20 типов биоценозов, выделенных разным цветом. И это на сравнительно узком шельфе, каким является шельф Северного Приморья! В отдельных местах мне удавалось брать пробу бентоса дночерпателем «Океан-50», благодаря чему описания биоценозов пополнились сведениями о закапывающихся животных, главным образом, мелких двустворчатых моллюсках и многощетинковых червях, называемых кратко полихетами. Мою душу согревала мысль, что раньше такую схему для шельфа Приморья не составлял никто.

Я пошел ещё дальше. Приняв во внимание тип грунта и совместив с грунтовой картой схему биоценозов, я составил карту донных ландшафтов, подобную той, которую Г. У. Линдберг и Е. Ф. Гурьянова составили ещё в 1949 г. для шельфа Южного Сахалина и Южных Курильских островов. В этом случае я был первооткрывателем только в том, что касается района исследования: для шельфа Северного Приморья моя ландшафтная карта была первой, как и схема донных биоценозов. Что же до методологии составления ландшафтной карты, то я следовал за Линдбергом и Гурьяновой, чья карта была вообще первой в мире картой подводных ландшафтов. До них морские биологи и геологи составляли каждый свои карты: биоценозов и донных грунтов. И только Линдбергу и Гурьяновой первым пришла в голову мысль о том, что особенности распределения донных животных на морском дне можно понять только в том случае, если «привязать» биоценозы бентоса к типам грунтов. Мысль эта не осталась просто мыслью, а была воплощена в серию карт подводных ландшафтов шельфа Южного Сахалина, изданных в цвете и сопровождавшихся кратким описанием видового состава группировок донных животных и типов грунтов, на которых они сосредоточены.