Существует множество примеров такого воздействия. Реми Кадорет обнаружил, что прослеживается связь между употреблением алкоголя матерью во время беременности и антисоциальным поведением ребенка в дальнейшем. Аналогично Лорен Вакшлаг и ее коллеги выявили жесткую связь между курением сигарет матери и дальнейшим антисоциальным поведением ребенка (Вакшлаг и др., 1997). То же случилось и в исследовании Бреннана и его коллег, которые анализировали результаты крупного длительного исследования в Дании, в рамках которого они обнаружили «дозозависимую» связь между количеством выкуриваемых матерью сигарет во время беременности и уровнем арестов за совершение преступлений и госпитализаций в психиатрические клиники для лечения наркотической зависимости у их детей (Бреннан и др., 2002). Все это наводит на мысли о том, что происходит с плодом, что делает его потом более склонным к различного рода нарушениям, возможно, это какое-то повреждение в норадренергическом механизме (Рейн, 2002) или в развитии системы нейротрансмиттеров. Как бы то ни было, связи еще недостаточно изучены.

В еще одном удивительном исследовании, проведенном британским исследователем Адрианом Рейном, ныне живущим в Калифорнии, вырисовывается более комплексная картина. Он обнаружил, что установленная связь между курением матери и более поздним антисоциальным поведением ребенка сохраняется, только если мать отвергала ребенка в течение первого года его жизни (например, думала, что лучше бы сделала аборт, или думала отказаться от ребенка). Гораздо выше ее физиологического воздействия на ребенка через курение находилось ее материнское равнодушие, которое и было ключом к дальнейшему поведению ребенка (Рейн и др., 1997а). Это дает нам возможность высказать предположение о том, что внутренние системы младенцев стали более чувствительными из-за условий, которым они подвергались в утробе, что в свою очередь сделало их более чувствительными к равнодушию родителей. Их большая возбудимость, полученная в родах, может привести к сложностям в саморегуляции, если мать окажется недостаточно внимательной к ним, чтобы помочь им управляться с собственными переживаниями. Так же как и обезьяны с чувствительным темпераментом попадают в различные неприятности, если они воспитываются раздражительными и чувствительными матерями, в то время как у спокойных матерей детеныши справляются с ситуациями хорошо (Суоми, 1999).

Во внутриутробном периоде и в ранней постнатальной жизни закладываются многие внутренние системы, которые являются ключевыми для эмоциональной регуляции. Механизм реагирования на стресс формируется к 6 месяцам, а различные системы нейротрансмиттеров и нейропептидов крайне зависимы от условий пре- и постнатальной жизни. Генетики часто не признают влияния среды на эти системы, приписывая низкий уровень серотонина, норадреналина или дофамина, который связывают со склонностью к преступлениям, наследственным факторам (Мелей, 1995).

Существуют важные доказательства того, что низкий уровень серотонина связан с агрессивным поведением, возможно потому, что он влияет на префронтальную зону коры головного мозга (где высока плотность рецепторов серотонина) и на ее способность контролировать агрессию и гнев (Вальцелли, 1981; Девидсон и др., 2000; Тийихоун и др., 2001). Механизм торможения без помощи адекватного количества серотонина не может быть таким же эффективным, как и при его наличии. Тем не менее в настоящее время недостаточно доказательств того, что низкий уровень серотонина может наследоваться. Одна из гипотез состоит в том, что низкий уровень серотонина может быть связан у некоторых людей с проблемами в синтезе серотонина из-за дефектного гена (Вирккунен и др., 1996), но пока нет доказательств того, что в этом состоит причина большинства случаев антисоциального поведения. На уровень серотонина также влияют переживания и диета индивида.

Очень сложно отделить эффекты, вызываемые в раннем возрасте воздействием среды, от генетической предрасположенности, но мне кажется, что многое из того, что считают воздействием генов, может обернуться результатом пренатальных и ранних младенческих переживаний. Крайне важно проводить новые исследования детей сразу после рождения и в течение первых месяцев жизни. Несмотря на общее мнение о том, что темперамент является наследуемым признаком, эту точку зрения разделяют не все исследователи в данной области, особенно те, кто особенное внимание уделяет вопросам развития, они признают то огромное влияние, которое оказывают родители на своих детей к концу первого года их жизни. Для них темперамент — это то, что возникает в течение первых лет жизни (Сроуф, 1995); он не обязательно является чем-то стабильным в период раннего младенчества, когда поведение ребенка очень изменчиво и еще не стало организованным и урегулированным (Волке и Ст. Джеймс-Роберт, 1987).

РОДИТЕЛЬСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ТЕМПЕРАМЕНТ

В любом случае, как я уже описывала, в работе Дафны ван дер Боом подтверждается, что любой темперамент может быть компенсирован воспитанием и родительским вниманием. Эмоциональная устойчивость и хорошая саморегуляция вполне достижимы, а дети, которые находятся в эмоциональной безопасности и которым достаточно помогают с регуляцией, редко становятся преступниками в будущем. С другой стороны, когда ранние взаимоотношения враждебны или основаны на наказаниях, что приводит к избегающему типу привязанности, всегда есть риск, что такая ситуация может развиться в формирование агрессивного поведения, особенно у мальчиков (Ренкен и др., 1989). Интересно, что связь между избегающим типом привязанности и агрессией в более позднем возрасте менее явна для девочек, социализация которых проходит иначе. Хиун Ри и Вальдман (2002) предполагают, что девочки могут выражать свою агрессию в отличной от мальчиков форме, что еще пока недостаточно изучено. Они полагают, что девочки могут особенно преуспевать в том, что они называют «агрессией во взаимоотношениях» — например, умышленный вред чьей-то репутации или исключение кого-то из группы сверстников.

Такой тип избегающей привязанности может сформироваться в ситуации, когда родители ссорятся друг с другом или часто явно злы на ребенка или на других людей (Денхам и др., 2000). В результате таких переживаний у ребенка развивается внутренняя модель отношений, предполагающая, что другие будут отвергать или враждебно относиться к его потребности в сочувствии или потребности в утешении. Сталкиваясь лицом к лицу с эмоциональной болью или возбуждением, ребенок будет чувствовать себя покинутым и беспомощным — и будет злиться на то, что ему приходится справляться со всем этим одному. Но у него при этом наступает растерянность, так как он находится в противоречивой ситуации, не может выразить свой гнев по отношению к родителям или тем, от кого он во многом зависит. Поэтому он придерживается стратегии избегания, стараясь подавить свои чувства и не замечая гнева.

Такой тип защитной стратегии не определен генетически, он формируется под воздействием взаимоотношений ребенка с родителями. Допустим предположение, что существует «антисоциальный» ген (в чем я совершенно не убеждена), но он не будет проявляться при благополучных детско-родительских взаимоотношениях, так как в этом не будет нужды. По сути, антисоциальное поведение — это приобретенная реакция на антисоциальное родительство, это становится более очевидным в период после года ребенка, когда ребенка начинают впервые наказывать. Гораздо легче представить, что жестокий, запугивающий родитель может воспитать в ребенке агрессию и вызывающее неповиновение, чем увидеть причину в негативных взаимоотношениях в младенчестве, но эти два аспекта тесно связаны.