Я пока ещё не понимал. Но одну вещь я понимал яснее ясного.

Я не верну её Быку. Я не верну её никому.

Кроме себя самого.

Кира

Я слышала каждое его слово. Чувствовала даже незначительные прикосновения, но не могла открыть глаза. Не потому что не было сил, а потому что не хотела. Я пришла в себя ещё тогда, когда он вытаскивал меня из этого подвала. Ощутила лёгкую боль в боках, но не подала виду. Когда Клим подхватил меня на руки, я едва не разоблачила саму себя. Повисла на нём, словно тряпичная кукла, откидывая голову назад, и прикладывая все усилия для того, чтобы мои подрагивающие веки не выдали меня.

И мне было плевать на то, что он раздевал меня в этой ванной. Всё что мог, он и так уже видел. Чувствуя его пальцы на своём лице, мне впервые не было противно. Мне даже не хотелось уворачиваться от этих касаний. Я просто прислушивалась к его голосу и пыталась понять: что скрывается за этим беспокойством? Он и правда волновался за меня? Тогда что это?

На короткое мгновение, я подняла веки и снова закрыла глаза. Но Клим это заметил.

— Кира? — снова позвал меня, но я не отреагировала.

Я не хотела вновь слушать приказы и распоряжения о том, что мне нужно делать и как себя вести. Я не хотела никаких расспросов и угроз. Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое.

— Чёрт! — гневно произнёс над моей головой, — да что с тобой?!

Вода становилась горячее. Жалила обнажённые бёдра, но я терпела. Мои зубы начали постукивать, и тогда Клим поднял лейку, обжигая грудь и плечи почти кипятком.

Не выдержав, я зашипела, и распахнула глаза. Оттолкнула его руку, в попытке избавиться от горячего потока воды.

— Горячо! — прохрипела, не глядя на него.

Мой взгляд остановился на собственных ногах, кожа на которых была уже ярко-розового цвета. Он меня сварить решил?!

— Твою ж мать... — на выходе. В который раз...

— Холодно, — несмотря на кипяток, меня всё ещё потряхивало. Озноб, пробравшийся под шкуру даже не думал отпускать.

Клим выключил воду и, сцепив пальцы на моём подбородке, поднял голову, заставляя наши взгляды пересечься.

Что же ты за человек? Минуту назад ты был готов пристрелить меня, а сейчас? Что всё это значит? Решил пожалеть меня?

— Ненавижу тебя, — с трудом узнаю свой голос.

— Я в курсе, — его взгляд забегал по моему лицу.

— Отпусти меня, Клим, — меня тошнило от мольбы в собственном голосе. Меня тошнило от самой себя и от всего происходящего, — прошу тебя? Отпусти меня? Я не хочу так жить... я наложу на себя руки...

— Только попробуй, — холодно отчеканил, поднимаясь на ноги и вешая лейку на крепление.

Посмотрев на меня сверху, он протянул мне руку. Горячая волна обожгла грудную клетку. Всхлипнув, я вложила пальцы в его ладонь. Приняла помощь, преодолевая желание подняться самой и плюнуть в это по-мужски красивое лицо. Лицо убийцы, насильника и недочеловека.

Накинув на мои плечи большое полотенце, он ждал, пока я промокну кожу, покрытую мурашками. С моих губ сорвался вдох протеста, когда Клим снова обхватил мои рёбра и слегка подкинув, взял меня на руки. Стиснув челюсти, он быстро покинул ванную и осторожно положил меня кровать. Дёрнул за край одеяла, и хрипло произнёс:

— Залезай.

Не проронив ни слова я послушно забралась под одеяло, натягивая его до самого носа. Прижала колени к груди и бросила в сторону Клима недоверчивый взгляд. Он отвернулся, распахивая шкаф. Достал оттуда небольшую пластиковую бутылку и кинул на постель.

— Ноги давай, — очередная команда, на которую мне хотелось огрызнуться. Но, прикусив язык, я послушно выполняю приказ. Снова...

Клим сел на край и открутив крышку, вылил себе на ладонь прозрачное содержимое. По резкому запаху было нетрудно догадаться, что это спирт. Перехватив мою ногу за щиколотку, он принялся растирать мне стопы. Было до жути щекотно, но поджав пальцы на ногах, я терпеливо ждала, когда эта пытка закончится. И была уверена, что сейчас он не причинит мне вреда. Впервые, наверное...

Его сильные руки массировали стопы, сминая кожу и растирая спирт. Моё недоумение возрастало, в то время как тепло окутывало промёрзшее тело. Кажется, этот способ согреть меня оказался куда более действенным, чем горячая ванная. Как он вообще до такого додумался? Кто же засовывает околевшего человека в кипяток?!

— Спину, — прохрипел, скидывая с меня одеяло.

Всхлипнув, я уселась на колени и повернулась к нему спиной.

— Ляг на живот.

Деспот.

Снова сделала так, как он велел.

Согреваясь от грубоватых прикосновений, я позволила себе вновь закрыть глаза. Широкая ладонь гуляла по спине, в то время как мои веки становились всё тяжелее...

— Зачем ты засунул меня туда? Для того чтобы сейчас возиться? — спросила, выныривая из дремоты, но оставляя глаза закрытыми.

— Чтобы ты подумала, — его рука замерла на моём плече и несильно сжала его, — ты слишком много болтаешь, Кира.

— Что с тем мужчиной? — я надеялась, что с ним всё в порядке.

— С каким? — будто не понимая.

— Ты прострелил ему ногу... он может умереть от потери крови, если ему...

— Жить будет, — перебил, и раздраженно вздохнул, — ты бы лучше так о себе беспокоилась.

Я открыла глаза, тут же натыкаясь рассеянным взглядом на тумбу, где были аккуратно сложены карандаши и мой блокнот. На миг испугалась, что этот человек отобьёт у меня всякое желание рисовать. Просто потому что я буду ассоциировать это с ним и с этим днём.

— Чем тебе так не угодила Елена? — в моей голове пронёсся образ испуганной женщины. — Для чего тебе это? Почему она?

— За каждым из нас стоит свой шкаф со скелетами, Кира, — тихо произнёс, убирая с моей спины свою широкую ладонь.

Вновь сгребая одеяло, я перевернулась на спину и взглянула на своего мучителя.

— Хочешь сказать, её скелеты — это повод для убийства?

— Почему нет?

— Потому что твои скелеты ничем не лучше.

— И?

— Тогда почему нельзя убить тебя?

— Потому что я сильнее.

Я смотрела ему в глаза и по моим рукам бежала мелкая дрожь, медленно превращаясь в острые и горячие мурашки. Сердце ревело, отзываясь в глотке вибрацией. Сильнее? И в этом вся суть? Сила и власть? Ну, конечно... вся правда жизни: гнилая и отвратительная.

— Что же такого сделала эта женщина? Почему тогда имеешь с ней дело?

— Меньше будешь знать, Кира, — Клим взял бутылку и, поднявшись, снова запихнул её в шкаф, — крепче будешь спать.