Игорь слушал ее, медленно кивая головой.

— Да, я и сам все понимаю. Ты забыла добавить, что мой партнер — твой брат и ты не хочешь разводить бл…ство, если я не могу дать гарантии серьезных, длительных, ты бы еще добавила «официальных» отношений.

— Ну, как-то так, да, — Лена склеила на лице извиняющуюся улыбку. Тебе же в голову не приходил вариант серьезных, длительных, официальных отношений.

— Да. Не приходил мне в голову такой вариант. Просто я тебя сегодня увидел стоящую у окна. Ты так красиво отставила зад… Что-то торкнуло. Прости, ты права. Прости.

— Понятно. Я буду аккуратнее. Спасибо, что не разозлился. Ты не только красивый, но и умный мужчина, Игорь.

Она встала и благодарно, невинно поцеловала его в щеку.

— Позови посетительницу. Буду изображать Иисуса, как ты говоришь, Христа.

«Все же она хороша! — с вожделением подумал Игорь, когда девушка шла к двери. — Надо будет найти время и место, чтобы въехать в нее на подходящей волне».

Он поднял чашку и отхлебнул сильно остывший чай. Вместо чашки ему виделись губы Лены. Он встряхнул головой, отгоняя видение, но оно тут же рассеялось само — дверь открылась, и в кабинет, улыбаясь почти беззубым ртом до самых ушей, вошла то ли живая мумия, то ли чудом еще живая женщина.

— Игорь Леонтьевич, вы меня помните? Я вчера была у вас на лекции, и вы мне дали адрес, сказали, что можно приходить в любой день в рабочее время. Вот, я пришла.

Столыпин был очень рад тому, что старуха сама болтает без умолку. Ему, видят боги всех народов и религий, совсем не хотелось говорить хоть что-то. Контраст между Леной и этой старухой был разительный, а времени на адаптацию прошло пока что слишком мало. Он не успел перевести дух и перестроить сознание. Приходилось делать это прямо во время старухиной болтовни. Постепенно, правда, Игорю удалось справиться со своими прыгающими с образа на образ мыслями и таки включиться в идеологическую обработку клиента.

— Это-то и привело меня к единственно верному, как я сейчас совершенно уверена, решению. Вот, как видите, я у вас, — торжественно изрекла бабушка и замолкла так неожиданно, как будто ее кто-то грубо выключил.

Она сидела, держа спину прямо, и смотрела на Игоря так, будто непременно ожидала от него если не аплодисментов, то, как минимум, проявлений бурной радости и безмерного счастья. К удивлению Игоря Леонтьевича, он совершенно прослушал, что говорила посетительница. Он даже не помнил того, что она говорила вчера после лекции, когда желающие большего интима собрались вокруг его стола. То ли Игорь терял форму, возможно, просто устал, то ли эта старая женщина имеет оригинальную способность говорить так, чтобы все сказанное сразу забывалось.

«А неплохая мысль! — пронеслось в голове мужчины. — Надо проверить это на ком-то еще, и, если так оно и есть, с этой старушенцией стоит поработать». Правда, зачем она ему нужна, он еще не придумал. Но главное, и это было его любимым лозунгом, ввязаться в драку. Если есть инструмент, всегда найдется то, к чему его прикладывают.

— Уважаемая, подождите секунду, пожалуйста, мне надо кое-что уточнить у секретаря, — вежливо попросил, вставая, Игорь и тут же исчез за дверью.

Лена категорически не помнила, что трещала ей эта бабушка несколько часов кряду. У нее «голова была занята собственными мыслями».

— Ленок, тогда у меня к тебе просьба. Когда она будет уходить, спроси у нее, где она живет и как добирается сюда, к нам. Мне это очень важно. Постарайся все запомнить, потом расскажешь.

— Обязательно. Я запишу для верности.

— Нет. Я сказал «запомни», а не «запиши».

— Странно. Но ладно.

— И кстати, как чувствует себя старший Парамонов? Он мне нужен, и срочно. Он сможет прийти?

— Не знаю, где он. Я позвоню, позову его, а там — как уж он сможет.

— Ты до сих пор не поинтересовалась здоровьем брата? — изумленно поднял брови Игорь.

— Не хочу его, знаешь ли, разбудить, если он еще отсыпается. Он убрался только тогда, когда я пришла. Спал, правда, все время, но видок был еще тот.

Все только что сказанное было ложью от начала до конца, но Лене было даже приятно обмануть Столыпина. После того как он попытался к ней приклеиться — и зачем только Оборотень весь вечер болтал о том, что она любовница шефа, сглазил, дурак, — ей очень хотелось как-нибудь ему отомстить. Даже мелкая ложь о ничего не значащих вещах доставляла ей непередаваемое наслаждение. Она делала из него полного дурака!

— М-да, дал Владик вчера жару! Редко с ним такое случается. Я так и не припомню подобного. Правильно, что не звонила. Ты — хорошая сестра, — улыбнулся он и подмигнул одним глазом, — но теперь позвони и попроси приехать. Если совсем уж плох, пусть лечится, но вообще-то он мне нужен. И поскорее бы.

— Хорошо, Игорь Леонтьевич, — сказала Лена, когда мужчина уже брался за ручку кабинетной двери, и с очевидным ехидством добавила: — Я, кстати, вот что придумала: я запишу, где живет эта бабушка, на бумажку, потом выучу с бумажки. У меня сегодня что-то память рассеянная.

Игорь хмыкнул, показывая, что ему не хочется дальше играть в эту игру, напомнил, чтобы девушка скорее вызвала Влада, и нырнул обратно в кабинет. «По крайней мере, это — деньги», — подбодрил он себя, приклеивая на лицо маску, которая должна была всех убедить, что он — воплощение внимания и заботы.

— Знаете что… уважаемая?..

— Клавдия Васильевна, — подсказала бабушка, — Сидорчук.

— Очень приятно, Клавдия Васильевна. Так вот, что я хотел сказать. Очевидно, что годы для вас — только цифры, ничего не значащие по большому счету. Вы — бодры и инициативны. Нам такие люди очень нужны в помощники…

— Да я многое могу. И я с радостью помогу вам, чем смогу. Вы мне очень симпатичны, я чувствую, что вы — люди честные и всерьез думаете о спасении человечества. А скажите, это действительно возможно?

— Многим, Клавдия Васильевна, до сих пор кажется, что Ноев ковчег — это только сказка, только легенда…

— О! Я уверена, что только так было спасено человечество много лет назад!

— Вы удивительная женщина, Клавдия Васильевна! Я рад, что познакомился с вами. Вижу, вы не только способны нас понять, но можете всерьез укрепить наши ряды. Вы знаете, что мы готовим в некотором роде ковчеги нового поколения?

— Да что вы говорите?! — воскликнула старушка.

У бабушки, несмотря на ее высохшую плоть, были очень живые, даже по-молодому хулиганские глаза, в них постоянно прыгали озорные искры. Сейчас Игорь даже не был уверен, что именно означал ее вопрос: скептицизм или настоящий, неподдельный восторг. Он хмыкнул на всякий случай так, чтобы можно было понять это и как шутку, и начал осторожно обрабатывать старушку.

— Да я и сам частенько думаю, сколько правды и сколько нереального во всех этих фильмах по Нэшнл Географик, по Дискавери, Би-би-си? Да и как относиться к художественным кинометрам типа «2012» и другим? С одной стороны, понятно, это даже не пропаганда, а эксплуатация человеческих слабостей, в данном случае страхов, ради наживы кинопродюсеров. Это низко, вы так не думаете?