Шипение убежавшего из турки кофе возвращает меня в реальность, где на заднем фоне звонит брошенный на столе телефон.

Светка.

Я включаю громкую связь и первое время даже не пытаюсь вникнуть в визжащий поток ругани из динамика. Когда нужно — я в состоянии отключить даже больную с похмелья голову. Пью кофе и вообще ни о чем не думаю. Прикидываю, что еще нужно сделать по работе перед поездкой в горы с приятелями, на кого переложить свои обязанности хотя бы на неделю, чтобы меня хоть в отпуске не имели по каждой мелочи.

И отзываюсь только когда Светка перестает орать и меняет тон на прилежно-смиренный. Блеет, что просто очень сильно меня любит и ревнует, и ничего не может с собой поделать. Что это все из-за нашей неопределенности и потому что ей нужно чувствовать мою любовь, чтобы быть спокойнее и не представлять меня с другими бабами каждый раз, когда я долго не отвечаю на звонки.

— Точно, красавица, — устало вздыхаю я, — все из-за нашей неопределенности.

— Артем? — Она пытается подавить радость в голосе, но в голове уже наверняка планирует триумфальное возвращение в мой дом со всем своим хламом.

— Все, Светка, вот теперь точно все. За квартиру до конца месяца заплачено, а дальше крутись как можешь. Ты не безрукая, справишься. В крайнем случае, потянешь что-то из заначки. Она же у тебя есть, да?

Я тупо стебусь, потому что Светка — Стрекоза из басни. Они ни хрена не умеет распоряжаться деньгами и там, где умные женщины отказывают себе в паре обуви или еще один год ходят со старой сумкой, чтобы отложить на жилье или «на всякий пожарный», Светка просто не умеет себе отказывать. Конечно, зачем о чем-то думать, если можно потратить последние деньги на маникюр, а потом поплакаться Артёмчику?

— Артем, ты что? — Светка снова переходит на визг. — Ты что несешь?

— Я тебя мягко посылаю на хуй. Смело говори подружкам и мамочке, что я гандон, и ты бесцельно потратила на меня лучшие годы своей жизни. Все, можешь не звонить — все равно добавлю в черный список.

Вот так: коротко и со злорадной улыбкой за один день я избавляюсь сразу от двух опостылевших женщин. Вычеркиваю без сожаления, просто швыряю в окно, как окурок. Это событие следовало бы отметить чем-то выдержанным и крепким, но от одной мысли об алкоголе мой желудок протестующе волнуется. Так что — пока только глоток кофе.

Остается последнее — еще одна женщина, о которой я, честно говоря, даже не вспоминал все это время, но запах именно ее духов преследует меня последние полчаса. Но вышвырнуть ее как остальных почему-то не поднимается рука. Черт, если бы ее не угораздило в меня влюбиться, мы бы могли стать отличными друзьями по сексу: время от времени встречаться без взаимных обязательств, проводить время в постели и за ее пределами, даже куда-то ездить вдвоем, но оставаться свободными друг от друга и даже иметь отношения на стороне. Она ведь правда умница и милая, особенно когда выходит из роли «я вся такая деловая». А еще реально самая умная женщина из всех, что у меня были.

И самое главное.

Я морщусь от собственной неуместной сентиментальности, которая вызывает кривую, но искреннюю улыбку сожаления: она реально вообще ничего от меня не хотела, абсолютно.

Ей был нужен только я. Нужен так сильно, что она молча проглатывала мое многодневное нарочитое молчание, когда я просто испытывал ее измором: будет ли наяривать, трепать нервы, закатывать сцены ревности?

Уверен, умница с ее мозгами не могла не понимать очевидного.

Я отбрасываю запоздалое раскаяние, мысленно обзывая себя свиньей. Никаких угрызений совести.

Но я аккуратно и даже немного бережно складываю в коробку воспоминания о ней и о нас. Почему-то жальче всего именно тех дней, когда она плакала возле ванной с отрицательными тестами. Тогда ужасно раздражался, а сейчас кажется, что ни разу и ни с одной женщиной я не был настолько близок. Ни с кем не был настолько «на одной волне».

Моя бывшая МДЖ никогда этого не узнает, но она единственная женщина, которую я не вышвыриваю словно соринку на пиджаке — безразличным щелчком. Пусть без сожаления, но я оставляю коробку с нашим прошлым на обочине, пожимаю плечами — и даю по газам.

По крайней мере какое-то время я точно буду один.

Даже такому любителю женщин, как я, нужна передышка.

В конце холодного ветреного и как никогда дождливого октября я переезжаю в новою квартиру.

В место своей мечты, даже если это звучит пафосно и по-девичьи наивно, но именно так и есть. Я влюбилась в нее с первого взгляда, хоть изначально не планировала брать трехкомнатную, и она сильно выбивалась из моего бюджета. Но после долгих попыток найти то, что нужно в нужном метраже, поддалась на уговоры риелтора посмотреть еще один вариант. Девушка была настолько убедительной и милой, когда рассказывала, что там как раз то, что я хочу. Я и сама не поняла, как оказалась в машине, в которой мы ехали по новому адресу.

Но стоило зайти внутрь — я поняла, что пропала.

Вид из окна на парк и реку, на расцвеченную огнями башню телецентра на фоне грозового неба с низкими тучами, интерьер, в котором даже лоджия оборудована словно по моим меркам. Я настолько потеряла счет времени, что бедной девушке пришлось тактично напоминать мне, что у нее есть и другие клиенты, и она не хотела бы огорчать их опозданием.

— Ты с ума сошла, — в который раз повторяет Тася, пока я расхаживаю по своей какой-то совершенно безразмерной кухне, поглаживая уже внушительно округлившийся живот. — А если твой Большой Б тебя уволит?

— Он и так меня уволит, — смеюсь я, настежь распахивая окно. — Через два месяца.

Странное дело, я всегда очень сильно болела, могла слечь с гриппом от простого сквозняка, но беременность словно опустила вокруг меня защитные пуленепробиваемые стены от всех бактерий и болячек. На сроке семь месяцев я ни разу не слегла с насморком, не почувствовала недомогания — кроме тех, что должны быть в моем положении — и ни разу не попросила отгул. Я словно маленькая атомная станция: вырабатываю энергию буквально из воздуха, нормально ем и отлично сплю, гуляю, почти никогда не сижу на месте и не даю жизни сотрудникам.

Тася говорит, это все потому что раньше мне было плевать на себя, а теперь я вся ушла в роль мамы-коршуна и готова растерзать любого, даже несчастные инфекции, которые обходят меня десятой дорогой.

Нанятые работники переносят вещи меньше чем за два часа: оказалось, что в моей предыдущей квартире практически нет того, чтобы я хотела забрать в новую жизнь. Только кое-какая мебель и разные мелочи, привезенные из командировок или купленные на всяких хенд-мейд выставках. В последнее время я приходила домой только чтобы поспать, а все деньги откладывала на заветную мечту: квартиру и автомобиль. Но квартира «съела» все.

И, провожая работников щедрыми чаевыми за расторопность и быстроту, прижавшись спиной к закрытой двери, я отчетливо понимаю, что ни о чем не жалею. В конце концов, не я первая и не я последняя беременная, которая будет ездить на работу на метро и на такси.