– Здорово, а крысы здесь при чем? – не понял Джек.

– Карбонатный порошок для крысы – как валерьянка для кошки.

– Для Ренегата?

– Не знаю, как для Ренегата, но настоящие кошки от нее балдеют и за одну каплю готовы на любые безумства. Идемте, пора отдавать крысам положенное, а то они возьмут нашу палатку штурмом.

Когда все трое выбрались наружу, они увидели, что вся территория вокруг усеяна желтоватыми светлячками. Это было завораживающее зрелище, напоминавшее вид большого города в иллюминаторе самолета.

– Ух ты! – произнес Джек. – И все из-за порошка?

– Из-за него… – ответил Хирш и, размахнувшись, зашвырнул пакет в самый центр складских развалин.

Слышно было, как от удара упаковка разорвалась и содержимое посыпалось на жестяные профили.

Какое-то время крысы не понимали, что произошло, продолжая пялиться своими желтыми глазками, но вдруг ближние к развалинам животные что-то почуяли, а потом первыми бросились обратно в руины, и за ними, словно сквозь прорванную дамбу, к развалинам потянулся весь этот океан желтых огоньков.

Возле узких лазов возникли свалки, крысы стали драться, визжать, но скоро ушли все до одной, и шум новой потасовки стал раздаваться в центре их царства, где началась дележка дефицитного продукта.

– Да они нам покоя не дадут, если так грохотать будут, – заметил Шойбле.

– Дадут, – успокоил его Хирш. – Через полчаса все будут дрыхнуть часов десять. Проверено.

– Откуда ты это знаешь, Тедди? – спросил Джек.

– Сосед у нас был складской работник, всегда от него рыбой пахло и гуталином. Так вот он с этими крысами все время воевал, придумывал все новые способы, а потом мне рассказывал. Тогда было просто интересно, но теперь вот пригодилось.

Хирш оказался прав, вскоре крысы затихли. Постояв снаружи еще немного, пилоты забрались в палатку, и Джек стал вытаскивать из сумки припасы.

– Теперь нам никакие крысы не помешают, – сказал Шойбле и энергично потер ладони.

– Джек, ты ляжешь вон туда – к стенке, Петер рядом с тобой, ну, а я, как самый длинный, ближе к выходу.

– Так быстрей выбираться? – догадался Шойбле.

– Вот именно. И запомните, руины за нами – это «стрелка на шесть часов». А перед нами – «на двенадцать».

– Заметано, командир, – кивнул Шойбле, не отрывая взгляда от манипуляций Джека, который одну за другой вскрывал консервные банки.

Потом они занялись едой и какое-то время только жевали.

– Хреново, если не прилетят, – в конце концов сказал Шойбле. – Столько подготовки.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Хирш. – Если не прилетят, будем считать, что у нас был пикник на территории базы.

– Будем считать, – кивнул Шойбле.

Коллеги еще ели десерт, когда Джек перебрался к стенке и, слегка взбив спальный мешок, с наслаждением на нем растянулся.

Спать на новом месте было интересно, хотя и не слишком удобно. В ангаре пол был ровный, а здесь, на грунте, имелись небольшие, но заметные кочки. Немного поерзав, Джек нашел нужное положение и вскоре уснул, сразу начав видеть сны. Это были странные истории про ловлю сапиг, где вместо понятных ему ленточных червей попадались полутораметровые сомы, которые били хвостами, поднимая брызги, и в итоге срывались с петли и уходили на глубину.

После рыбалки стали сниться сфероиды – огромные шары, всплывавшие вдруг из земляной толщи и летевшие зигзагами, один за другим. Их будто несло ветром, их полет был прерывист и непонятен. Они то взмывали к облакам, то в одно мгновение оказывались у земли и опять дрейфовали вслед за ветром, уходя в тумане за самый горизонт.

«Красиво», – думал Джек, еще не просыпаясь, но понимая, что это сон.

Потом опять снилась какая-то ерунда. Вроде они с Хиршем на каком-то празднике среди детей, причем в парадных мундирах, но ни цвета, ни знаков различия Джек разглядеть не мог. Мешали надувные шары в руках детей и букеты, которые подносили Теду и ему, Джеку.

Еще какое-то время Джек спал без сновидений, но потом вернулись сфероиды.

Джек впервые видел сны такой четкости. Огромная сфера стала подниматься из земли, и были видны крохотные голубые разряды по всей плоскости соприкосновения корпуса с грунтом.

Несмотря на большой размер корабля, он не издавал никакого шума, кроме легкого шуршания от этих точечных разрядов.

Выйдя наполовину, шар замер, словно прислушиваясь, и тотчас исчезла эта «пена» из голубоватых разрядов. Какое-то время он оставался неподвижным, затем вышел из земли полностью и завис на небольшой высоте.

Картина, которую видел Джек, была очень подробной, однако он никак не мог определить размер корабля.

И тут из нижней части сферы стали выходить сферы поменьше. Одна, вторая, третья. Они, как и большой корабль, были матово-серыми и сразу выстраивались в шеренгу.

Джек попытался их сосчитать, но во сне это было трудно. Наверное, вышло около дюжины маленьких сфер, размером с микролитражку, но с ними рядом оказался «старший» – сфера размером с армейский внедорожник.

Она казалась чуть темнее остальных и как будто подрагивала. Джек никак не мог рассмотреть ее контуров.

Вскоре «старшая» сфера полетела вперед, и за ней потянулся весь десантный отряд, а главный корабль еще повисел на месте, как будто провожая команду, а потом погрузился в толщу земли с тем же шуршащим звуком. И все – ни воронки, ни следов, ни выжженной травы.

«Вот это технологии!» – восхитился во сне Джек и, глубоко вздохнув, открыл глаза.

В палатке было светло, тонкая мембрана пропускала достаточно света, можно было даже читать. Джек потянулся, посмотрел на смятые спальники своих коллег и тоже выполз из палатки, сразу попав на яркий солнечный свет, отчего зажмурился.

– А вот и Джек! – сказал Хирш. Он сидел на раскладном стульчике и что-то писал стилусом в электронном планшете.

– Чего пишешь? – спросил Джек.

– Стихи…

– Серьезно?

– Серьезно. Потом дам почитать, вот допишу и дам.

– Ну спасибо.

Джек снова потянулся и, оглянувшись, заметил, что у главного ангара расхаживает «гасс».

– Эй, у нас что, усиление?

– Ты о чем? – не оборачиваясь, спросил Хирш.

– Да вон там «гасс» шлепает.

– Это Петер…

– Петер? Его что, на «гасс» пересадили?

Хирш перестал писать и, поднявшись со стульчика, подошел к Джеку.

– Кого куда пересадили, приятель?

– Да вон же, – махнул рукой Джек. – Он на «грее» катался, а теперь на «гассе».