пострадать и сознательно выбрал ее, а не тебя. Прости.

Друг отвел взгляд и отвернулся к окну, тяжело вздыхая, а потом кухню наполнил его спокойный голос.

– Аналогично, брат. Я тоже должен был сразу тебе обо всем рассказать. Но я боялся, что… Боялся потерять такого друга как ты. Не друга даже – брата. Знал, что неправильно поступаю, но боялся признаться в этом тебе, – Марк развернулся и посмотрел на меня, нехотя признавая. – Я тоже был не прав. Но я люблю твою сестру и жалею лишь о том, что не признался тебе в этом раньше.

– Я тоже ее люблю. И считаю, что… – горло сдавило, и я понял, что произнести эти слова сложнее, чем о них подумать. – Что она сделала правильный выбор, оставшись с тобой.

Марк ухмыльнулся и протянул мне полотенце.

– На. Вся морда в крови.

Я отложил растаявший пакет и ткнул в лицо полотенцем, глухо отвечая.

– Все пельмени растаяли, Дашка нас убьет.

– Я поставлю воду, – Марк развернулся к столу и через несколько секунд на плите появилась кастрюля с водой. – И мы их сожрем прежде, чем она что-то заподозрит.

– А чем будем запивать? – перевернул полотенце, стирая с лица остатки крови. Нос уже не так горел. – После этого обстрела сраного, давление постоянно ебашит.

– Я тут у Геннадича конину видел в холодильнике, – Марк поставил на стол пару стопарей и следом достал бутылку ледяного алкоголя. – По-моему самое оно.

– А тебе не на работу завтра? – спросил для проформы, и друг хмыкнул, откручивая пробку.

– Отпуск по случаю рождения ребенка ёпта. Семь суток, больше не дали.

– А у тебя что, кто-то родился? – спросил, ощущая непривычную легкость на душе, и Марк кивнул.

– Сын, прикинь! – в глазах друга зажегся непривычный огонек гордости, и Марк поднял стопарь, салютуя мне. – У меня теперь есть сын, брат.

Мой горло сдавило, и я поднял стопку и кивнул, касаясь края его тары своей.

– Поздравляю тебя, Марк. Поздравляю, брат. От души.

***

Вода в кастрюле давно закипела, разговоры лились рекой и казалось, что парни уже забыли о несчастных пельменях, которые унылым комком лежали на столе. Забыли и о том, что отведенные двадцать минут давно прошли, а Даши все не было. Да это и не важно. Им это не было важно. Они наперебой болтали и подливали в стопари из бутылки, очень удачно оказавшейся в холодильнике.

Даша сама ее туда поставила накануне. И как оказалось не зря. И теперь стоя в дверях отцовской кухни, она тихонько смотрела на двоих самых дорогих и любимых мужчин в ее жизни и боялась нарушить эту идиллию давно не видевшихся друзей. Старых, верных друзей, которые скучали и теперь наперебой задавали друг другу вопросы о том, что произошло в их жизни, пока они не виделись.

Огромные и широкоплечие. Так похожи и такие разные.

Сердце Даши сжалось, и она отступила, смахивая со щеки одинокую слезинку.

Входная дверь открылась и Геннадич вошел с пробежки раскрасневшийся и запыхавшийся. Даша поднесла палец ко рту, призывая его молчать. Отец улыбнулся в ответ.

– Давно они? – Геннадич негромко спросил, когда дочь подошла к нему, все еще задумчиво косясь на дверь кухни.

– Минут сорок сидят. Ты только не пугайся, у Пашки пара синяков…

– Он заслужил, пожалуй, – отец аккуратно приобнял дочь и коснулся ее лба губами. – Где Артём?

– Наверху спит. Пап, а ты знал, что Ира родила от Паши дочь?

Геннадич замер и в неверии посмотрел на Дашу.

– Журавлёва Ира…

– Думаешь, если бы я знал, то не попытался бы все выяснить?

Тревога в голубых глазах дочери немного умерила его пыл, хотя сердце колотилось как ошпаренное, и в горле ком стоял.

– Я думаю, нам лучше не вмешиваться сейчас в их отношения. Пускай сами разбираются, – Даша умоляюще посмотрела на отца, но тот был непреклонен.

– Сейчас переоденусь, и мы навестим Ирину и ее дочь. Ты поедешь со мной, – Геннадич глянул на часы на запястье и выдохнул. – Вот охламон, невесту привез. Может мне ему еще пару синяков отвесить?

– Не надо, Пап, – Даша помотала головой, не до конца понимая шутит отец или нет. – Пойду Тёмку переодену, зови, когда будешь готов.

– Даш, – отец окликнул дочь негромко и тут же бросил быстрый взгляд на кухонный проем. – Позвони Ирине чтобы дома была.

Глава 32

Кариша уснула, и я на цыпочках вышла из спальни, где устроилась малышка, и зашагала на кухню чтобы приготовить поесть. Голода не ощущала, скорее понимала, что я должна поесть чтобы молоко было питательнее.

Вошла в кухню и телефон зазвонил.

– Привет, Даш, – негромко заговорила, и Кремлёва взволнованно спросила.

– Ты дома сегодня? Не против если мы приедем в гости?

Если они собирались ко мне, то обычно звонил Марк, а тут сама Даша, что-то новенькое.

– Приезжайте конечно, а вы, это кто?

На том конце провода повисла тишина, а потом жена моего друга заговорила.

– Я и Тёмка. Папа нас привезет.

– Аммм… да, конечно, приезжайте. Звони, прежде чем в домофон набирать, Кариша уснула…

– Без проблем, до встречи, Ир, – Даша положила трубку, а я задумчиво уставилась в окно, прикрытое тюлем молочного цвета.

Даша никогда раньше не приезжала ко мне без Марка. Не то чтобы это было проблемой, скорее волновало своей непривычностью.

Конфет у меня не было, почему-то в последнее время все реже покупала что-то к чаю, сладкого не ела. Пошарила в шкафах и вздохнула, понимая, что придется что-то сварганить. Завела тесто для оладий и поставив на плиту блинную сковородку зажгла конфорку.

Отец привезет Дашу. Они либо поссорились с Марком, либо Даша решила приехать одна. Да что там у них случилось?

К тому моменту, когда Даша позвонила в дверь, я уже изжарила почти все тесто. На тарелке исходила паром аппетитная гора оладий, и я отложила ложку и вытерла руки о передник, торопливо шагая к выходу.

– Привет, – Даша обняла меня, дежурно чмокая в щеку, а я отступила, впуская ее в квартиру. Следом за Дашей в мой дом вошел Олег Геннадьевич с переноской в руках. Я немного растерялась, заметив мужчину, но постаралась не выдать эмоций и улыбнулась гостям.

– Проходите, я как раз чайник поставила, – предложила, и вместо ожидаемого отказа, отец Даши благодарно кивнул и передал дочери переноску с Тёмкой.

– Мы с удовольствием, – Даша ответила за отца, и я покивала и повела Кремлёву в гостиную.

– Сейчас дам чистую пеленочку, чтобы ты могла Артёмку положить на диван, – направилась к гладильной доске, на которой стопками лежали выстиранные пеленки, но Даша меня остановила.

– У меня все с собой, не волнуйся. Кариша все еще спит? – на ее простой вопрос я снова покивала, и собеседница продолжила. – Ты пока можешь чай сходить налить, а я Тёмку тут устрою.

Решив, что Даша права, я зашагала в кухню, в которой уже стоял Геннадич. Он перевернул оладьи, которые я оставила на сковороде, и