— Постойте. — Я вцепилась ему в ногу. — Неужели нельзя ничего сделать?

Я просительно посмотрела на мерзкого предателя, надеясь, что сам догадается. Тот заколебался.

— Ты мне понравилась, госпожа. Мама сказала, что мне пора подыскать себе жену, а человеческие жены славятся в Иреме.

— Прекрасная мысль, — одобрила я, победно глянув на Мишу. — Очень польщена вашим выбором. Но зачем тогда нас было выдавать?

— Жена должна помалкивать, — неуверенно заметил Бармакид, добавив: — Это хороший тактический ход и вполне в нашем обычае. И ничего, что ты из людей, говорят, наш дракон-правитель питается молодыми джинниями, многие мужья переживают за своих жен, у меня такого горя не будет. Вот, принес тебе паранджу, как тебя лисицы-то искусали. Будешь ходить в ней.

— Ты, джинн, не смей командовать, она тебе еще не жена!

— Ты просто злишься, что он меня выбрал, — горделиво заметила я, послушно надевая паранджу. Вот повезло так повезло, о чем мечтала, то и сбылось, и воровать не надо. В таком одеянии можно свободно затеряться в толпе, и ни один стражник не покусится требовать у женщины в парандже, чтобы она открыла личико. Мало ли какой ужас можно там увидеть...

— Наоборот, я счастлив, что он не меня выбрал, — горько засмеялся Мишка.

Тюремщик выжидал, переводя хитрый взгляд с одного на другого, предусмотрительно держа моего соседа за воротник.

— Ну ладно, я устал, у меня сейчас обед, а ты отправляйся назад, к лисам...

— Будь по-твоему, госпожа, я дам Умату три бабая и за него, — наконец решился мой предатель-спаситель, даже не могу определиться, какой эпитет к нему добавлять. Кстати, потом мы узнали, что «бабаи» — это действительно деньги! То есть не юмор такой: «бабай-дед» и «бабка-монета», а по-настоящему у них так назывались денежные единицы. Один бабай составлял шестьдесят шесть бабаек...

— Три? Да он стоит все... — палач окинул Мишу взглядом, — ... три с половиной, проклятый человечишка! Неплохой евнух из него получится для твоего гарема, господин. Только кастрируйте вовремя...

— Вы правы, я справлюсь, и даже без кастрации, — насупленно согласился мой сосед, жить ему все-таки хотелось.

— Ему понадобится одежда! — напомнила я, от милицейской формы остались одни лохмотья, к тому же нам надо выглядеть как местные, чтобы... сбежать!

— Посмотрим, что тут осталось от ваших предшественников, да будет их место где-нибудь поблизости от рая, это самое большее, что они заслужили, — сказал джинн, почесывая спину и открывая замшелый сундук в сторонке. — Еще один бабай за почти новую рубашку! А теперь убирайтесь отсюда поживей, в любое время могут привести очередных узников, неугодных новому шахиншаху, и с каждым днем их становится все больше. Вчера казнили группу стариков — заклинателей змей, они попытались устроить заговор против дракона, натравив на него своих вскормленников во время празднества воцарения Аджи-Дахаки, — зловещим шепотом доверительно сообщил палач. — Думаю, придется еще лисиц ловить, эти уже не справляются...

На улице первым делом я потребовала объяснений насчет гарема. Бармакид с некоторым волнением в голосе сказал, что никакого гарема у него нет, столько денег еще не заработал. Просто это у них в обычае делать такой комплимент, это означает проявление уважения, тюремщик, говоря такое, делает вид, что беседует с богачом...

Такой ответ меня вполне удовлетворил. Паранджа пришлась впору, только сетку с лица я убрала. Бармакид, умильно улыбаясь, сказал, что это паранджа его мамы, она и денег ему дала и велела без невестки не возвращаться. Она считает, что сыну уже давно пора жениться, и очень обрадовалась, когда тот ни с того ни сего вдруг проявил инициативу. Они живут с мамой тут неподалеку от зиндана, сразу за базарной площадью...

При дневном свете, когда я пригляделась к нему хорошенько, Бармакид оказался не таким неприятным типом. Скорее он был похож на простоватого юношу примерно наших лет, с грубоватыми чертами лица и шишковатой головой неправильной формы. Его можно было принять за человека, если бы не три фиалковых глаза, которые, как ни странно, делали его симпатичным...

Мишка же в это время ужасно страдал в новых лохмотьях, говоря, что уж лучше бы остался в родном милицейском рванье.

— Это от каких-то разбойников, убийц и воров осталось, а я, работник органов, на себя напяливать должен?!

— Радуйся, о глупец, в такой стриповой рубахе, какая была у тебя, здесь никто не ходит, — заметил Бармакид, снисходительно улыбаясь. — Это была коварная подстава! Обычно, если тебе нравится женщина, но она и не смотрит в твою сторону, мы все в Иреме так поступаем, ты подставляешь ее, чтобы красавицу бросили в яму к лисицам, и, заплатив охраннику, забираешь ее себе. И она уже не строптива, не фу-ты ну-ты, а покорно идет за тобой, куда скажешь, ласково именуя господином...

Покорно семеня за джинном, я подумала, что от меня он этого не дождется. Но раньше времени революцию не устраивала...

— А кем вы работаете?

— Играю на дойре, то есть бубне, по чайханам. Большие бабаи срубить можно, если не лениться. Но я вообще-то не люблю работать, потому мне и нужна жена.

— Это чтобы я за вас работала?

— Да, открою лавку вроде «Аладдина», я как раз и ходил по торговым рядам, приглядывался, какой товар кому выгоднее сбывать. А когда вас увидел, решил — возьму у мамы денег, посажу в лавке тебя, а сам буду вальяжно проводить время с друзьями!

Меня передернуло, когда я представила себя торгующей сувенирами из человеческих костей.

— Представь только, заходят покупатели и видят дочь людей, торгующую человеческой кожей: «Прошу вас, о почтенные джинны, купите эти свечи из... из (непременное всхлипывание!)... Простите, минутная слабость, они пользуются большим спросом, их можно применять в ежедневном магическом ритуале перед сном или для освещения комнат, конечно, выйдет чуть дороже лампадного масла для лампы, но и оригинальнее. Свечи из... из человеческого жира — это лучший подарок на все случаи жизни!» Звучит, да? Я сам придумал!

Я зевнула, недосыпание брало свое, даже будоражащие мысли не могли перебить сон, может, дома у него можно будет поспать?

А Ирем недаром называют Городом Колонн. Здесь их было множество, из мрамора, яшмы, порфира и чего-то еще, что трудно было определить. Не знаю, чем они служили раньше, но сейчас были обклеены выполненной красивой вязью рекламой и объявлениями. Например, «Продам лампу-коммуналку!» или «Пущу залезть в бутылку! Закуска ваша, по договоренности...» и еще «Шотландский джинн ждет пьющую джиннию. Крепость отношений — не менее 46 градусов»...

И тут где-то загрохотали выстрелы! Наверно, не меньше сотен ружей одновременно, хотя я не знаток.

Миша автоматически прикрыл меня грудью:

— Что это такое?