Планирование броска на Кремль имело место: 20 июля 1998 года Бориса Ельцина должны были арестовать — и власть в стране перешла бы к военным. За две недели до этого, организатора, генерала Льва Рохлина, нашли убитым на собственной даче. Генерал-лейтенант Рохлин оставил в новейшей истории России больше вопросов, чем ответов, но, пожалуй, искупил бездействие своих коллег при погонах романтической попыткой установить военную диктатуру.

Рохлин командовал мотострелковым полком в Афганистане, где был дважды ранен. Окончил Военную академию Генерального штаба в 1993 году и стал начальником Волгоградского гарнизона. С декабря 1994 года возглавил 8-й гвардейский армейский корпус в Чечне, который участвовал во взятии некоторых районов Грозного и президентского дворца Джохара Дудаева. Вместе с генералом Иваном Бабичевым 17 января 1995 года участвовал в переговорах с чеченскими полевыми командирами с целью достижения перемирия. Отказался от звания Герой России, заявив: «В гражданской войне полководцы не могут снискать славу. Война в Чечне — не слава России, а ее беда». В 1997–1998 годах генерал-депутат начал собирать вокруг себя не только оппозицию, но и военных, как бывших, так и действующих, что особенно напугало Кремль. Известно, что мстительный Ельцин однажды бросил: «Мы сметем этих Рохлиных!» Тогда мясистый, стокилограммовый лидер КПРФ Геннадий Зюганов вместе с другими депутатами по фракции поспособствовал смещению Рохлина с поста председателя думского комитета по обороне.

В Думу Лев Рохлин попал отнюдь не в компании героев, а в составе черномырдинского проельцинского движения «Наш дом — Россия». Впрочем, вскоре мятежный генерал покинет НДР (и даже назовет Черномырдина «пауком») и создаст Движение в поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки (ДПА). О названии движения: в 2012 году предприимчивый Дмитрий Рогозин, умело спекулирующий на теме национализма, стал вице-премьером по ОПК и создал общественную организацию с подозрительно созвучным рохлинскому названием — Добровольческое движение в поддержку армии, флота и оборонно-промышленного комплекса. Рыхлое движение вице-премьера, конечно, не помышляло о военном перевороте, но добавило жирный мазок к биографии самого Дмитрия Олеговича — выглядящего плагиатором и позером.

Оргкомитет ДПА, в отличие рогозинского ДОНа, был живым организмом с довольно пестрым составом. Помимо Льва Рохлина туда вошли бывший министр обороны Игорь Родионов, бывший командующий ВДВ Владислав Ачалов, экс-глава КГБ Владимир Крючков и еще ряд военных и силовиков, имевших как боевой опыт, так и стаж государственных интриг. Тот же Ачалов был министром обороны у мятежного Верховного Совета, а всесильный комитетчик Крючков участвовал в ГКЧП и, по всей видимости, слил его. Сбитые летчики, но с большим бэкграундом…

Начиная с 1997 года вся эта компания, во главе с генералом Рохлиным, начала бурную деятельность — это были поездки в регионы и республики, где генералы организовывали стихийные митинги в воинских гарнизонах, среди студентов и на крупных промышленных предприятиях. Кстати, губернаторы предоставляли Рохлину не только возможность выступить, но иногда и сами участвовали в организованных им мероприятиях. Кем-то из «красных директоров» оборонно-промышленного комплекса руководству ДПА был выделен персональный самолет.

— Я с Рохлиным был в нескольких командировках, — вспоминал уже покойный генерал Ачалов, — слышал выступления, видел, как его воспринимают. Выражался он предельно жестко. Услышать такое сегодня от федерального депутата немыслимо. И все его тогда испугались — не только Кремль, но и КПРФ, ЛДПР… Бывали моменты, что мы очень узким кругом собирались у него на даче, нас было буквально пять-шесть человек. Конечно, первоначально не было планов вооруженного захвата власти, восстания. Но потом жизненная обстановка к этому подтолкнула. Потому что чехарда в государстве набирала темпы, росла просто катастрофически быстро. Вы же помните 1998 год? С весны премьером был мальчик Кириенко, а в августе случился дефолт. Вот и представьте себе, что случилось бы, если б Рохлина не убили в июле. Вариант привлечения армии был вовсе не исключен.

Конечно, никакой иной информации Ачалов, как человек военный, предоставить не мог. Известно, что Лев Рохлин опирался прежде всего на волгоградский 8-й корпус, которым командовал с 1993 года, с которым прошел всю первую чеченскую. Став депутатом Думы, Рохлин лично курировал корпус, встречался с офицерами, перевооружал и сделал его образцово-дисциплинированным соединением, готовым выполнить приказ и справиться с любой поставленной задачей. Станислав Терехов, председатель Союза офицеров, рассказывал, что общался с офицерами корпуса и, по их словам, там действительно могло что-то получиться… О дополнительных подробностях Ачалов рассказывать не стал. Обронив, однако, что Рохлин «в любых вопросах мог опереться на волгоградский 8-й корпус».

Полковник Николай Баталов сначала служил заместителем командира 8-го армейского корпуса, а потом возглавлял региональное отделение Движения в поддержку армии. Он рассказал, как готовился переворот. Приведем рассказ полностью.

«Как вообще это мероприятие планировалось? Хотели силовой захват власти. Силовой! Вот даже разговора не было о каких-то там «протестных мероприятиях». Это так, несерьезно. Вот сюда, в центр Волгограда, на площадь Павших Борцов и площадь Возрождения планировалось вывести силы корпуса. После выступления корпуса происходит оповещение по другим армейским частям. Нас поддержали бы в самых разных местах. Всю схему я не знаю, — говорю за то, что знаю.

Вот Кремлевский полк, полк охраны, он был пополам: часть командования за Рохлина, часть — за президента. Этот полк не смог бы нам помешать, хотя бы мы прямо в Кремль пришли. Главный запасной командный пункт Вооруженных сил был просто куплен — дали деньги кому надо, хорошие бабки, и он говорит: «Все, в это время будет снята охрана. Я уйду, и вот вам связь со всем миром». А уж со страной — там и говорить нечего, со всеми армейскими структурами. У нас два самолета транспортных, допустим, на Тихоокеанском флоте стояли, морпехи, два батальона, двое или трое суток на аэродроме прожили.

В Севастополе стояла в готовности бригада морских пехотинцев. Естественно, Рязанское высшее училище ВДВ. Курсантам стажировку отменили. Они где-то на полигонах были, но к определенному моменту их вернули в Рязань. Потому что Рязань — это двести километров от Москвы. Училище было на сто процентов за нас. И договоренность была с руководством Таманской и Кантемировской дивизий, что они как минимум не выступают против нас…»

Пожалуй, самые интересные откровения — у Петра Хомякова, в то время советника Льва Рохлина. По его словам, планировалось, что накануне выступления армии стачечники якобы стихийно перекроют трассы, по которым в Москву доставлялись некоторые товары, отсутствие которых вызвало бы социальную напряженность. Например, сигареты. Отсутствие курева накалило бы обстановку в Москве, пошел бы рост негативных настроений… Всесильный хозяин Москвы Лужков был готов поддержать военный переворот!

«Лужков был непосредственным участником проекта Рохлина. Кстати, в день убийства генерала на 11 часов утра была запланирована встреча Рохлина и Лужкова для уточнения некоторых деталей. Московские СМИ по команде Лужкова обвинили бы в табачном кризисе Кремль», — утверждает профессор Хомяков.