Гуен глухо выругался по-вьетнамски, чего не позволял себе почти никогда – похоже, отстранение воинов Пути от мира было ошибкой. Светлые и темные, чтоб им всем вместе к демонам в гости провалиться, наворотили такого, что исправлять придется ценой огромных усилий. И, похоже, множества жизней.

А вот Торису просто стало страшно, поскольку его вина в случившемся была огромна. Почему ни он, ни этот идиот Альвен ни разу не задумались о том, к чему может привести перевод общественного бессознательного мира на рельсы эгоизма и целесообразности? Почему?! Почему ни один аналитик или социолог и словом не обмолвился, что результат может оказаться таким страшным?! Наоборот, восторгались гениальной идеей. И вот к чему привела ее реализация…

Маг лихорадочно припоминал все, что говорили эксперты по поводу идеи преобразования общества в жесткую вертикаль индивидуалистичного типа, и приходил во все большую ярость – да они просто дифирамбы пели, утверждая, что это лучший путь для цивилизации земного типа. Но никто даже не задумался о том, что это совсем не так, что требуемого результата – объединения народов планеты в один и выхода в большой космос – значительно быстрее можно добиться другим путем. Не так давно Игорь дал Торису для ознакомления разработки ученых Конклава о так называемом горизонтальном варианте развития цивилизации, подразумевающем отсутствие властных пирамид, и эти разработки поразили главу темной иерархии до глубины души. Сухими короткими фразами в них сообщалось о том, чего можно было достичь, если бы на этот путь встали хотя бы сто лет назад. Советский Союз являлся именно такой попыткой, но уже через семь-восемь лет после революции ее герои, осознавшие себя новой элитой, резко сдали назад и принялись лихорадочно изничтожать нарождающиеся ростки коммунизма. А окончательно погубил все возможности перехода к солидарному обществу Хрущев, причем выполол даже малейшие следы зародившегося в двадцатые годы. Ничего удивительного – горизонтальный путь подразумевал принципиальное отсутствие любой элиты как таковой, что ее представителей никак не устраивало. Торис немного подумал и честно признал, что тоже сопротивлялся бы возникновению подобного общества всеми силами. Но это тогда, теперь наоборот он сделает все, чтобы помочь ему возникнуть и укрепиться – иного пути, чтобы хотя бы выжить, не говоря уже о выходе в большой космос, у людей Земли просто нет. Особенно в свете переданной Палачом информации – даже князь не подозревал, что дела настолько плохи.

– Гуен, устройте, пожалуйста, моих людей, – произнес через некоторое время Палач, – а затем приходите вместе с князем и главой темной иерархии, нам многое обсудить нужно. – Затем он повернулся к майору Алексееву. – Вас, как будущего главу иерархии Равновесия, я тоже хочу видеть. Не считаю себя вправе в такой ситуации терять время, нам нужно определить тактику и стратегию действий.

Немного помолчав, Плетущий, снова вернув себе почти человеческий облик, подошел к Афанасию и сказал настолько тихо, что его слышал только тот:

– Потом обговорим все с тобой и Владиком. Извини, что покидаю в непривычном месте, но на мне сейчас неподъемный долг висит. И никто, кроме меня, его не исполнит…

– Да понимаю я, Андрюха… – вздохнул молодой гигант. – Тут есть на что поглядеть, походим с дедом. Блин, он и на деда-то не похож…

– Ну да, помолодел. Но он все тот же, несмотря на молодость.

– Оно так… Ну лады. Владька, ходь сюды, немочь бледная. Показывай, чего у вас тут есть.

Андрей с легкой улыбкой проводил друзей взглядом, он сейчас большей частью ощущал себя именно Андреем, а не Палачом. Однако вслед за этим снова вернулся в состояние последнего и двинулся за поклонившимся ему монахом вглубь двора, где вошел в одну из дверей гигантской пагоды Обители. Затем они долго шли по коридорам и бесконечным небольшим залам. Плетущий автоматически запоминал дорогу, впрочем, после инициации забыть что-либо он просто не мог – память стала даже не абсолютной, а скорее многомерной. Доступ к любой информации был мгновенным, и столь же мгновенно проводился многовариантный анализ всего известного, после чего делались выводы по основным критериям логики сущностей уровня Палача. Отнюдь не человеческой, человеческая логика в таких случаях просто не работала, слишком много факторов требовалось держать в сознании, люди на такое не способны.

Наконец Плетущий оказался в небольшом зале с куполообразным потолком, посредине стоял круглый стол, за которым уже дожидались его Гуен, Игорь, Торис и Михаил с Виктором. Видимо, телепортировались, иначе вряд ли бы оказались здесь так быстро. Ничего удивительного, остальные в этом помещении явно уже бывали и знали координаты для перемещения, кроме офицеров, конечно, но их, скорее всего, кто-то захватил с собой. Плетущий подошел к столу, отодвинул массивный стул и сел. Затем материализовал себе чашку с чаем, даже не задумавшись, как сделал это, и обвел присутствующих тяжелым, пристальным взглядом, от которого каждого пробрала морозная дрожь. Почему-то, невзирая на непрозрачные черные очки, сразу становилось ясно, что Палач смотрит именно на тебя.

– Давайте думать, что нам со всем этим делать, – хмуро произнес он через некоторое время. – Да и понять нужно, как мы дошли до жизни такой.

– Мы делали все, что могли, – поспешил заверить глава Конклава Неприсоединившихся.

– К вам претензий почти нет, – раздраженно махнул рукой Палач. – Одно то, что вы хотя бы частично запустили закон Воздаяния, уже очень много. Единственное, что я считаю вашей огромной ошибкой – раскол русского эгрегора на части. Почему вы позволили это?

– Не имели сил противостоять, – тяжело вздохнул Игорь. – Нас слишком мало, и открыто против иерархий мы выступать не могли. Работали тайно, но все равно многого сумели добиться, спасая Россию порой в последний момент. Светлым уже не первое столетие крайне мешает наша страна, она не раз срывала их планы, и желание уничтожить ее саму и ее народ стало их идеей фикс. Физически или хотя бы духовно. Они не раз пытались переформатировать общественное бессознательное русского народа, но не получалось – временного умопомешательства добивались, однако вскоре все возвращалось на круги своя. В том числе и благодаря нашим усилиям. Либеральная пятая колонна, конечно, оставалась после каждой их попытки и продолжала гадить всеми силами, но особого влияния никогда не имела. Не понимает русский народ готовности лизать землю под сапогами врага. И не принимает, поэтому относится к либералам с откровенной брезгливостью.

– Мне кажется, Игорь, что твое желание любой ценой сохранить существование Конклава в тайне стало манией и вредит делу, – негромко заметил Гуен. – Я тебе не раз это говорил, но ты не внял. Вот скажи мне, почему вы позволили троцкистам после смерти Сталина ошельмовать его и Берию? Ты хоть понял, какой страшный удар был нанесен тогда эгрегору России? А ведь ты работал со Сталиным напрямую!

– Я тоже хотел бы это знать, – присоединился к нему Палач. – Еще в бытность человеком меня крайне интересовало, каким образом Хрущев с камарильей победили. Чем это было обусловлено?

– На этот вопрос лучше меня ответит Торис. – Князь покосился на скривившегося, словно съел лимон, главу темной иерархии. – Он ко всему этому хорошо руки приложил…