— Но зачем вам она? — спросил Эрленд. — Что вы с этими органами делаете?

— Бог мой, разве не понятно? Я их исследую! — улыбнулся доктор, попивая херес. — Изучаю под микроскопом. Что делают другие коллекционеры? Собиратели марок любуются на печати гашения. Коллекционеры книг — на года издания. А астрономы — о, они пристально изучают сквозь свои линзы весь мир, объекты поистине гигантских размеров. А я все время пристально разглядываю мир малого, мир микроскопический.

— Значит, ваше хобби — исследования, и у вас имеются для этого приспособления?

— Разумеется.

— Прямо тут, в вашем доме?

— Ну конечно. Если образец хорошо обработан, то его можно изучать вечно. Когда ученый получает какую-то новую информацию, образцы — первое, к чему он обращается за проверкой. Образцы старые, но в них всегда можно найти новое. Они и правда практически вечны.

Доктор помолчал.

— Вас интересует Ауд, — продолжил он.

— Откуда вы знаете? — удивился Эрленд.

— Сразу замечу вам, милейший, — доктор как будто не обратил внимания на вопрос гостя, — если бы ей в свое время не сделали вскрытие и не изъяли ее мозг, то вы ни за что бы не смогли сегодня определить подлинную причину ее смерти. И вы сами это прекрасно знаете. Она слишком долго пролежала в могиле. Тридцать лет, проведенные в земле, сделали бы ее мозг непригодным для анализа. Так что ни к чему вам, как я уже отметил, делать такое оскорбленное лицо и гневаться этим вашим благородным гневом — ибо мы, медики, совершив то, что мы совершили, оказали вам помощь. Медицинскую, как нам и полагается. Надеюсь, вы это понимаете.

Доктор снова задумался.

— Вы, быть может, слыхали о Людовике Семнадцатом? Сыне Людовика Шестнадцатого и Марии-Антуанетты? Французские революционеры посадили его в тюрьму и казнили. Мальчику было лет десять. Про это была передача около года тому назад. Ходили, однако, легенды, что ему удалось бежать. И вот французские ученые доказали, что это не так. Знаете, как им это удалось?

— Что-то не припомню, — сказал Эрленд.

— А вот как. Тюремные врачи изъяли из тела сердце и поместили его в формалин. И сейчас, когда мы научились идентифицировать ДНК, исследователи сравнили ДНК этого сердца и ДНК одной семьи, члены которой утверждали, что происходят от французских королей. Оказалось, родственниками юного принца они никак быть не могут. А теперь задам вам вопрос — в каком году был казнен Людовик Семнадцатый?

— Не знаю.

— В 1795-м. Двести с лишним лет тому назад. Формалин, как видите, поистине уникальная жидкость.

Теперь задумался Эрленд:

— И что вам известно об Ауд?

— О, самые разнообразные вещи.

— Как ее мозг попал к вам?

— Через третьи руки. Не думаю, что нам необходимо в это углубляться.

— Из Кунсткамеры?

— Верно.

— То есть содержимое Кунсткамеры попало к вам?

— Частично. И опять советую поменять тон — у вас, повторяю, нет оснований говорить со мной, словно я преступник.

— Вам удалось установить причину смерти?

Врач посмотрел на Эрленда и пригубил еще хереса.

— Именно, — ответил он. — В медицине меня всегда больше интересовала наука, чем практика. А поскольку я заядлый коллекционер, эта моя склонность позволила, так сказать, соединить приятное с полезным. Я не вселенской величины ученый, но кое-что я сделал.

— Отчет из Кевлавикской больницы говорит лишь об опухоли мозга, не уточняя, что это именно за опухоль.

— Я видел этот отчет, разумеется, он не окончательный, его автор и не имел в виду поставить точный диагноз. Я же изучил дело более подробно, и, полагаю, у меня есть ответ на ваш вопрос, даже на несколько.

Эрленд в нетерпении подался вперед:

— И каков же он?

— Девочка умерла от наследственной болезни. Ею страдают несколько исландских семей. Болезнь эта редкая, и симптомы у нее разнообразные, так что я очень долго изучал этот вопрос, прежде чем прийти к выводу. В итоге я предположил, что, скорее всего, опухоль является симптомом нейрофиброматоза. Едва ли вы слышали о такой болезни. В ряде случаев симптомов нет вообще. И люди умирают без видимых причин. Есть также носители болезни, у которых она не проявляется. Как правило, однако, симптомы появляются, и притом весьма рано, в виде опухолей и отметин на коже.

Доктор пригубил еще.

— В отчете коллеги из Кевлавика ни о чем подобном не говорится, но я не думаю, что врач знал, куда нужно смотреть и что искать.

— Но про пятна на коже врачи матери девочки сообщили.

— Вот как, правда? Молодцы. Диагноз, однако, не так просто поставить.

— А как передается эта болезнь, от отца к дочери?

— В частности. Но генетическая передача этим не ограничивается. Представители обоих полов могут как болеть этой болезнью, так и быть лишь ее носителем. Говорят, ей болел Человек-Слон. Вы видели этот фильм?

— Нет, — сказал Эрленд.

— Иногда нейрофиброматоз приводит к обильному росту костной ткани и в результате уродует тело, что имело место в случае Человека-Слона. Но есть и ученые, которые полагают, что нейрофиброматоза у Человека-Слона не было. Впрочем, все это не имеет прямого отношения к нашему делу.

— А почему вы решили этим заняться? — перебил Эрленд доктора.

— Болезни мозга — моя специализация, — был ответ. — У девочки — один из самых интересных случаев в моей карьере. Я подробнейшим образом изучил ее историю болезни. Не слишком хорошая работа — насколько я знаю, ее лечащий врач пил, так что сами понимаете. И все же он написал в карте нечто вроде «туберкулезная инфекция мозга» — это был ключ, такой диагноз иногда фигурировал в случаях, которые затем выявлялись как случаи нашей болезни. С этого я и начал. Отчет о вскрытии тоже был не бог весть что — опухоль нашли, но исследовать не стали.

Хозяин дома встал, подошел к книжной полке, взял оттуда журнал и вручил его Эрленду.

— Не думаю, что этот язык будет вам понятен, но тут моя статья. Это очень уважаемый американский медицинский журнал.

— Вы написали об Ауд научную статью? — спросил Эрленд.

— Ауд нам очень помогла в изучении этой болезни. Она сыграла очень важную роль для науки, она — важный этап моей карьеры. Надеюсь, вы не станете снова вставать на дыбы по этому поводу.

— Стало быть, отец девочки, вероятно, был носителем этой болезни, — сказал Эрленд, стараясь как можно быстрее понять, что следует из слов доктора. — Он передал ее дочери. А если у него был сын, то мог он тоже ее унаследовать?

— Вполне, вполне. У него самого при этом симптомов может не быть, но носителем он, вероятно, является.

— И?..