— Поэтому никто из них на самом деле не зарабатывает столько, сколько предполагается. Затем еда. Истолченная крупа — вы пробовали ее там, наверху. Они сдабривают ее веточками и пылью, остающимися от производства чая. За которые, между прочим, Фосиф сдирает с них по премиальным ценам. Это не какие-нибудь отходы с пола, это «Дочь рыб»! — Она умолкла на минуту, чтобы перевести дух, чуть не выпалив что-то откровенно злое. — Две чашки кашицы в день. Скудное питание, а если они хотят чего-то еще, то должны это купить.

— По премиальным ценам, — догадалась я.

— Именно так. Обычно есть садовые участки, если кто-то хочет выращивать овощи, но приходится покупать семена и инструменты, и это уменьшает время на уборку чая. У них нет кланов, поэтому нет семьи, которая могла бы дать то, в чем они нуждаются, и работники вынуждены все это покупать. Никто из них не может получить разрешение на поездки, поэтому они не имеют права уехать далеко, чтобы купить что-нибудь. Они не в состоянии ничего заказать, поскольку вообще не имеют денег, они по уши в долгах, а значит, не могут взять кредит, поэтому Фосиф продает им разные вещи: портативные устройства связи, доступ к развлечениям, еду поприличнее — все что угодно — по тем ценам, которые ее устраивают.

— Полевые работники-самиренды смогли преодолеть это?

— Некоторые слуги в этом доме, несомненно, все еще расплачиваются с долгами своих бабушек и прабабушек. Или своих тетушек. Единственный способ вырваться состоял в том, чтобы сплотиться в кланы и работать очень, очень усердно. Но вальскаайцы… Я бы сказала, что они не слишком честолюбивы. И они, кажется, не понимают пользы сплочения в кланы.

С семьями на Вальскаае дело обстояло несколько по-другому, чем в Радче. Но я знала, что вальскаайцы оказались вполне способны осознать преимущества организации чего-то вроде радчаайских кланов, и тут и там группы семейств вальскаайцев вступали в такие соглашения при первой возможности.

— И никто из детей никогда не проходил испытаний на другие назначения? — спросила я, хотя уже понимала, какого ответа следует ожидать.

— Сейчас полевые работники не участвуют в испытаниях на способности, — ответила Сирикс. Она явно пыталась справиться с последствиями перевоспитания: любые проявления гнева вызывали физическое недомогание. Она отвернулась от меня, тщательно вдыхая воздух ртом. — И вряд ли испытания привели бы их к чему-то другому. Они невежественные, суеверные дикари, все до одного. Но даже в таком случае это неправильно. — Еще один глубокий вдох. — Фосиф — не единственная, кто так поступает. И она скажет вам: это потому, что они не пойдут на испытания. — Этому я могла поверить. Когда я в последний раз была на Вальскаае, идти или не идти на испытания было неотложным вопросом для многих людей. — Но ведь ссыльных больше нет, так ведь? С последней аннексии сюда никого не прислали. Поэтому, если у чаеводов закончатся вальскаайцы, кто же станет собирать чай за жалкую еду и почти не получая денег? Гораздо удобнее, если ни полевые рабочие, ни их дети никогда не смогут отсюда выбраться. Капитан флота, это неправильно. Губернатора кучка бездомных дикарей не волнует, а тем, кому они не безразличны, не удается привлечь внимание лорда Радча.

— Вы думаете, что та забастовка двадцать лет назад ускользнула от ее внимания? — спросила я.

— Должно быть, так. В противном случае она что-нибудь сделала бы. — Три неглубоких вдоха через рот. Борется со своей яростью. — Прошу прощения. — Она поспешно встала, подняв тучу горячих брызг, и, выбравшись из бассейна, прошла к холодному и погрузилась в него. Пять принесла ей полотенце, и она вылезла из холодной воды и покинула баню, не сказав мне больше ни слова.

Я закрыла глаза. На базе Атхоек лейтенант Тайзэрвэт спала глубоким сном, положив руку на лицо. Мое внимание переключилось на «Милосердие Калра». Сеиварден стояла на вахте. Она что-то говорила одной из своих Амаат.

— Насчет того, что капитан флота удрала вниз. — Странно. С чего бы Сеиварден вообще стала обсуждать такой вопрос с одной из Амаат — это на нее не похоже. — Это действительно необходимо или ее бесит какая-то конкретная несправедливость?

— Лейтенант Сеиварден, — ответила Амаат, странно одеревенелая, даже с учетом пристрастия этого экипажа к подражанию вспомогательным компонентам. — Вы знаете, что я должен сообщить о таком вопросе капитану флота.

С некоторым раздражением Сеиварден отмахнулась от этого ответа:

— Да, разумеется, корабль. И тем не менее.

И тут я внезапно поняла, что происходит. Сеиварден разговаривала с «Милосердием Кадра», а не с этой Амаат. Корабль показывал Амаат ответы, и она считывала их, как если бы она действительно была вспомогательным компонентом, частью корабля, одним из дюжины ртов, которыми говорил корабль. К счастью, никто из экипажа не пытался устроить такого при мне. Я бы этого не одобрила.

Но, наблюдая за ними, я поняла, что Сеиварден находит это удобным. Утешительным. Она беспокоилась, а корабль, говоря таким образом, подбадривал ее. Для этого нет никакой веской, разумной причины. Просто так оно есть.

— Лейтенант, — сказала Амаат (корабль через Амаат), — я могу сказать вам лишь то, что капитан флота уже говорила сама в своих инструкциях для вас. Однако, если вас интересует мое личное мнение, я думаю, что и то и другое. А отсутствие капитана флота и удаление Раугхд Денчи с базы Атхоек позволяют лейтенанту Тайзэрвэт наладить ценные политические связи среди молодого поколения именитых граждан базы.

Сеиварден издала скептическое «ха».

— Дальше ты мне скажешь, что наша Тайзэрвэт — одаренный политик!

— Думаю, она вас удивит.

Сеиварден явно не верила «Милосердию Калра».

— Даже если так, корабль, наша капитан флота, как правило, не лезет на рожон, но если она поступает наоборот, то это всегда что-то важное. А нам нужны долгие часы, чтобы суметь помочь ей. Если ты увидишь, что заваривается какая-то каша, а она слишком отвлечена чем-то, чтобы попросить нас подобраться поближе, дабы быть под рукой, если понадобится, ты мне об этом скажешь?

— Потребовалось бы несколько дней, чтобы понять, что заваривается, как вы выразились, какая-то каша, лейтенант.

Не представляю себе, чтобы капитана флота что-то сильно отвлекало в течение такого времени. — Сеиварден нахмурилась. — Но, лейтенант, я так же озабочен безопасностью капитана флота, как и вы.

Это был наиболее адекватный ответ, который мог дать корабль, и Сеиварден придется им удовольствоваться.

— Лейтенант Сеиварден, — сказал «Милосердие Калра», — входящее сообщение из Храда.

Сеиварден кивнула: давай. В ее ушах зазвучал незнакомый голос:

— Это капитан флота Уэми, командующая «Мечом Инила», отправленного из Дворца Омо. Мне приказано взять под контроль безопасность системы Храд. — Система Храд находилась в одном шлюзе отсюда. Рядом до известной степени. — Наилучшие пожелания капитану флота Брэк. Во Дворце Тстур по-прежнему идут напряженные бои. Уничтожено несколько внешних баз. В зависимости от исхода лорд Радча может направить вам транспортный корабль. В любом случае она шлет вам привет и надеется, что у вас все хорошо.