– Прости, друг, но это не я, – возразил Шелестов. – Я так же, как и ты, был обманут. И лишь позже раскусил подмену.

– Но как ты догадался? – не понимал Вересов.

– Ты же сейчас понял, что перед тобой не твоя мадмуазель Легран?

– Ну, конечно! Это два разных человека! И глаза у них разные.

– Просто я наблюдательней тебя, Алексей, – самодовольно хмыкнул князь. – Я сразу заметил несоответствие сценического образа примадонны и той девицы, что предстала перед нами на банкете. Правда, не сразу сообразил, в чём дело.

– Поэтому ты так спокойно и относился к своему проигрышу, – догадался поручик, – поскольку никакого проигрыша не было. А я добивался совсем другой женщины.

– Абсолютно верно. – улыбнулся Шелестов.

– И кто она? Ну, та девушка, которой я увлёкся?

– Танцовщица Жози.

– Так ты всё знал и молчал?! – надулся Вересов. – И ещё, наверное, потешался надо мной?

– Ну, почему же потешался? Вовсе нет. – Сергей Дмитриевич пожал плечами и, взглянув в сердитое лицо друга, улыбнулся. – Я не пойму тебя. Чем ты так расстроен? Тебе нравится женщина, она отвечает тебе взаимностью… Какая разница, певица она или танцовщица?

Вересов подумал и нашёл резон в словах князя.

– И где же она? – поручик растеряно оглядел зал.

– Я так полагаю, её надо искать среди Нимф, – кивнул князь на весёлую стайку девиц. – А свою Терпсихору ты сможешь узнать очень просто. На ней кулон, который я ей подарил. Помнишь?

Подозрительно зыркнув на приятеля, Вересов хмыкнул и в поисках своей пассии растворился в толпе. Проводив товарища насмешливым взглядом, Шелестов перевёл глаза на Дашеньку. Актёры, продолжая выслушивать восторги поклонников, всё ещё толпились в импровизированном зрительном зале, когда в зале бальном зазвучала мелодия полонеза. Услышав музыку, мадмуазель Легран обратилась к Кошелеву:

– Трофим Акимович, наверное, нам пора? Будет неловко задерживаться здесь более.

Разобрав последние слова примадонны, Шелестов возмутился:

– Разве на маскараде дозволительно уходить раньше времени? Господа! Что же вы? Прошу всех в зал, бал уже начался! – воскликнул молодой князь, и актёры, переглянувшись, с радостью приняли приглашение. Сергей Дмитриевич любезно предложил свою руку Дашеньке. – Разрешите, Дениз, я провожу вас?

Девушка несмело положила ладошку на подставленный ей локоть, и нахлынувшее волнение заставило её побледнеть.

– Mademoiselle, надеюсь, вы не откажете мне в полонезе? – проговорил Шелестов.

– Вы хотите танцевать со мной? – растерялась Дашенька. Она думала, что ей будет дозволено, стоя у стеночки, любоваться праздником жизни светского общества, и вовсе не ожидала, что князь решится сам её пригласить.

– А для чего ещё я привёл вас сюда? – улыбнулся Сергей Дмитриевич. – Ну как? Вы не против?

– Нет, конечно, Ваше сиятельство. Это было бы бестактно с моей стороны.

Ещё в прошлом году mademoiselle Томилина должна была появиться в свете, но несчастье, постигшее семью, разрушило всё её планы. Провинциальные балы в родовом поместье были куда скромнее столичных, и Дашенька, впервые оказавшись среди столь высокопоставленных особ не качестве исполнительницы, а гостьи, ощутила себя настоящей дебютанткой.

Шествуя рядом с представительным мужчиной, дворянка Томилина уже не вспоминала, что теперь она мадмуазель Легран, и, прислушиваясь к трепетному замиранию сердца, напрочь забыла о своём болезненном желании ненавидеть Шелестова. Прекрасная музыка полонеза захватила, и, окунувшись в атмосферу праздника, девушка грациозно ступала по начищенному паркету.

Выход молодого князя под руку с певицей не остался не замеченным публикой. Конечно, mademoiselle была обворожительной, но все помнили о пропасти, разделяющей высокородную знать и недостойную касту актёрской братии, пусть даже и иностранного происхождения. Колючий шорох пересудов волной прокатился по залу, но, разбившись о неписаные правила карнавальных чудачеств, тут же рассыпался в незначительную пыль: маскарад на то и маскарад, чтобы нарушать чопорные приличия, а под игривой маской все становятся равны.

Сегодня Сергей Дмитриевич не скучал. Наоборот, он находился в приподнятом настроении. Шелестов был несказанно рад собственной выдумке пригласить мадмуазель Легран на бал, и его губ касалась чуть заметная улыбка. Молодой князь с удовлетворением отмечал, с каким изяществом девушка выполняла сложные па, будто она всю жизнь только и делала, что готовилась к выходу в свет. Не отрывая от партнёрши взгляда, князь заметил не её шее украшение, и пришёл к убеждению, что это не театральный реквизит:

– Откуда такая роскошь, mademoiselle? – указал он глазами на кулон.

– Это досталось мне от матушки, –  неосторожно призналась Дашенька и потупилась.

– Похоже, ваш отец сильно её любил, раз баловал такими подарками, – предположил Шелестов и усмехнулся. – И как только законная супруга не отобрала у вас эту вещицу?

Mademoiselle Томилина ничего не ответила, да Сергей Дмитриевич и не ждал объяснений. Вскоре прозвучали заключительные аккорды полонеза, дамы опустились в финальном реверансе, а кавалеры, поклонившись, поспешили развести партнёрш по местам.

– Mademoiselle, смею я надеяться на вальс и мазурку?  – целуя руку Дашеньки, спросил Шелестов.

– Конечно, Ваша Светлость, – растеряно пролепетала она.

– Тогда запишите, чтобы вы не забыли, что эти танцы обещали мне, – улыбнулся Сергей Дмитриевич и, оглядев зал, пояснил: – Судя по красноречивым взглядам присутствующих здесь мужчин, отбоя в кавалерах у вас не будет.

– Но у меня нет бальной книжки, – покраснела Дарья Павловна, она и не ожидала, что ей придётся танцевать.

– Одну минуту, – поклонился Шелестов и исчез в толпе.

Завидев матушку, Сергей Дмитриевич поспешил к ней.

– Maman, вы не уступите мне свою бальную книжку? – как можно лучезарней улыбнулся младший Шелестов.

– Серж, не понимаю, зачем она тебе? – вскинув тонкие брови, удивилась княгиня.

– Не мне, а одной очаровательной особе. Видите ли, случился конфуз. Мадмуазель её потеряла, – невинно пояснил Шелестов и настойчиво зашептал:  – Екатерина Тимофеевна, скажите, ну зачем вам бальная книжка? В вашем-то возрасте? Девице она нужнее.

– А ты нахал, Серж! – княгиня игриво шлёпнула сына веером. – Прилюдно обозвать собственную мать старухой! – притворно нахмурилась она, но тут же хитро прищурилась. – Уж не твоя ли Весна столь рассеяна?

– Вы угадали, матушка, – не стал скрывать очевидного Сергей Дмитриевич, показательно целуя ручку женщины.

Под напором обаяния сына, сердце матери растаяло, и она протянула книжку.

– Только не особо увлекайся, Серж, – строго взглянула Екатерина Тимофеевна.