Настал час долгожданного вальса. Чарующая мелодия подхватила пары и закружила их в романтическом вихре. Изящные ножки едва касались сверкающего паркета, воздушные юбки развивались в стремительном порыве танца, а сами дамы напоминали порхающих мотыльков. Казалось, будто вольный ветерок влетел в зал и, ради забавы рассыпав охапку цветов, устроил взбалмошный весенний хоровод.

Что может быть восхитительней вальса?  Когда два человека мчатся вместе по воле магической силы музыки, когда крепкая рука обхватывает стройный стан, а хрупкие пальчики покоятся в горячей ладони, когда мягкий локон, задевая выбритую скулу, вызывает желание коснуться губами раскрасневшийся щёчки, а переплетающиеся дыхание и взгляды заставляют забыть обо всём – как это удивительно и волшебно!

Захваченная в круговорот упоительного движения mademoiselle Томилина буквально парила над землёй. Вокруг мелькали наряды гостей, стены зала, огни свечей, и всё это сливалось в размытое удушливое марево, и в какой-то момент девушка испугалась, что сейчас она упадёт. Но крепкие руки Шелестова надёжно её держали, и над ухом раздался заботливый голос:

– Смотрите на меня, Дарья Павловна. Смотрите только на меня, – посоветовал князь, и она послушно перевела взгляд.

Встретившись глазами, оба потерялись во времени и пространстве. Колдовские чары танца разрушили возведённые разумом барьеры, и всё надуманное потеряло всякое значение: правила света и нормы этикета, старые обиды и холодный расчёт, чувство долга и нравственное благоразумие. Всё это стало неважным, только Он и Она остались одни во всей вселенной, и только блеск глаз, близость тел и трепет дыхания имел единственно истинный смысл.

Обхватив тонкий стан, Шелестов пожирал партнершу глазами. Сергей Дмитриевич и ранее понимал, насколько Дашенька волнует его, а теперь окончательно осознал: он не желает ни одной другой женщины. Девушка находилась так близко! Он ощущал тепло её кожи, вдыхал тонкий аромат духов, слышал взволнованное дыхание.  «Ну почему она всего лишь певица театра? – Неожиданное сожаление пронзило грудь князя. – Если бы на месте Натали Воронцовой оказалась мадмуазель Легран, – подумал он, но тут же задался вопросом: –  Да зачем мне думать о какой-то Воронцовой, когда в моих руках самая замечательная девушка на земле?» – И, не желая больше тревожить себя мыслями о будущем, Шелестов улыбнулся.

От пронизывающего взгляда мужчины, Дашеньку бросало то в жар, то в холод. «Ах, если бы не это дурацкое пари! Может, на этом балу Шелестов танцевал бы не с певичкой Легран, а со мной – mademoiselle Томилиной? – робко шелохнулась шальная мысль. От подобного размышления девушке на мгновение сделалось совестно, но повинуясь легкомыслию головокружительного танца, она отогнала ненужные сомнения. –  А, впрочем, какая разница? Он танцует с тобой и смотрит на тебя с явным восхищением. Чего тебе ещё нужно?»  – спросила себя Дашенька и улыбнулась князю.

Захваченные пьянящим чувством они кружились по залу и, наслаждаясь сладким упоением, в тайне мечтали продлить это волшебное наваждение как можно дольше, но мелодия вскоре закончилась, и пары остановились.

Шелестов поцеловал руку партнёрши и, не желая выпускать её ладошку, мысленно вздохнул.

– Я не прощаюсь, мадмуазель Легран, – проговорил он и раскланялся.

Время давно миновало за полночь, и танцевальная феерия приближалась к концу. Постепенно гости стали расходиться, засобирались и актёры труппы. Примадонну намеревался подвезти до дома господин Кошелев, но Шелестов, остановив антрепренёра, заявил:

– Не беспокойтесь, Трофим Акимович, я предоставлю мадмуазель Легран свою карету, – он указал на подъезжающий к крыльцу роскошный выезд.

 Кошелев спорить не стал и, распрощавшись, забрался в пролётку.

Княжеский экипаж замер у входа, и Сергей Дмитриевич учтиво подал руку:

– Прошу вас, мадмуазель Легран, – проговорил он.

Поблагодарив, Дашенька поднялась на ступеньку, но стоило ей занять место на сиденье, как Шелестов сам неожиданно сел рядом.

– Я же обещал Трофиму Акимовичу проводить вас, – заметив немой вопрос в глазах девушки, пояснил он.

Карета тронулась. Блики проползающих мимо фонарей, любопытно заглядывая через стёкла, слабо освещали лица людей. Некоторое время оба молчали: Дашенька слышала, как взволнованно бьётся её сердце, а Шелестов от томительной близости желанной женщины чувствовал лёгкое головокружение. Весь вечер он ловил её взгляд, прикосновения в танце будоражили кровь, и теперь, когда они так близко и вдали от посторонних глаз, Сергей до ломоты в плечах сдерживал свои порывы и старался казаться спокойным.

– Ну и как? Понравилось вам на балу? – нарушил тишину Шелестов.

– Очень! Всё было просто замечательно!  – улыбнулась Дашенька.

– А по мне, если бы не вы, это был бы скучнейший раут.

– Вы шутите, Сергей Дмитриевич, – отмахнувшись, засмеялась она.

– Ничуть. Просто вы ещё не привыкли, и вам всё в новинку, – снисходительно отозвался князь. – На самом деле, всё приедается. И только вы внесли свежую струю в нынешний вечер. По крайней мере, для меня…

– Сергей Дмитриевич, зачем вы опять заводите этот разговор? – Mademoiselle Томилина поспешно отвела глаза.

– А почему я должен скрывать это? Меня влечёт к вам, Дарья Павловна. И я ничего не могу с этим поделать, –  князь вплотную приблизился к спутнице.

– Нет, вы не должны говорить мне этого, – попыталась она отстраниться, но тут же оказалась в крепких объятьях.

– Дашенька, душа моя, – прошептал Шелестов и, чувствуя, как девушка в его руках задрожала, припал к её губам.

Это было похоже на сумасшествие. Мужчину накрыло волной страсти, и, упиваясь бесконечно сладким поцелуем, он забылся. В ушах стоял раскатистый гул, сердце стучало набатом, а лицо горело огнём. Не в силах оторваться от девушки, Серж захлёбывался восторгом, жадно углубляя поцелуй. Под его напором Дашенька затрепетала, в глазах у неё помутилось, и неожиданно для себя она, обвив шею князя руками, ответила на его порыв. Не понимая, что с нею происходит, девушка поддалась горячему искушению, её тело безвольно обмякло, а сердце, готовое вырваться из груди, стремилось навстречу мужчине.

– Приехали, барин! – неожиданным громом разрезал тишину возглас кучера, и Дашенька вздрогнула. Шелестов нехотя оторвался от девушки и шумно выдохнул.

– Пустите! Мне нужно идти, – пискнула она, вырываясь из властных рук.

Шелестов растеряно ослабил хватку, и девушка, выскользнув из объятий, птичкой выпорхнула из кареты. В следующую секунду она юркнула за дверь парадного, и князь в бессилии откинулся на спинку сиденья.

– Что, теперь домой? – вновь раздался голос возницы.

Гул крови в висках заставил Сергея зажмуриться, он хотел уже было согласиться, как неожиданно вышел из кареты:

– Езжай! – приказал он.