А вчера рядом со мной была моя семья и дорогие старые друзья – Дафна, доктор Вуд и Джейн. Даже ее брата я, несмотря ни на что, считаю своим старым другом и уверена в его теплом чувстве ко мне.

И Кэтрин Рис-Джонс, конечно, тоже была у меня. Я не смогла бы сказать, что рада ее помолвке с Ником Ченнингом (об этом они объявят через неделю, как тайком призналась мне Китти). Николас довольно скучен, но это отнюдь не самый худший его недостаток. Он чрезмерно корыстолюбив и даже не старается скрыть это. Неприятно наблюдать, как он заискивает перед леди Пламсбери в надежде прибавить к своему будущему наследству сотню-другую фунтов. Притом я не сомневаюсь, он ненавидит старую леди за то, что она так ловко провела Ченнингов, сохранив за собой почти все состояние! А как Николас оживляется, когда бабушка Уильяма, рассердившись на него из-за какого-нибудь пустяка, обещает лишить его наследства! Если это случится, Ник будет готов принять на себя бремя богатства!

Несколько дней назад я навестила Кэтрин и миссис Логан. Я застала Кэтрин, когда она сидела за столиком и писала. По ее отрешенному взгляду и улыбке мне сразу стало ясно, что пишет она своему возлюбленному. Надеюсь, Николас любит ее хотя бы наполовину так же сильно, как она – его. Она покраснела, увидев, что я наблюдаю за ней, и я, чтобы не смущать ее, постаралась заговорить о каком-нибудь пустяке, пока она не оправится от смущения.

Ее рыцарь-чернильница стоял перед ней, и я заметила, что меч, придерживающий крышку, лежит рядом. Я и не подозревала, что его можно снять, пока Кэтрин не объяснила мне, что этот меч на самом деле служит ножом для разрезания бумаги. Хорошо, что Лори не было со мной на этот раз, его желание иметь такого рыцаря многократно возросло бы, знай он, что меч можно использовать и для других целей.

Мистер Несбитт, по словам Джейн, все еще не смирился с потерей любимой дочери, но он вернулся к делам своей компании и старается заглушить боль работой. Они с Джейн видятся так часто, как позволяют приличия, и мало-помалу знакомые начинают смотреть на их дружбу именно так, как хочет умница-Джейн, – одинокий пожилой мужчина после смерти единственной дочери взял на себя заботу о детях своих старых друзей. Что по этому поводу думает мистер Итан Несбитт – неизвестно, но не надо иметь такое уж огромное воображение, чтобы это представить.

Ах, если бы только я послушалась своего сердца! Оно говорит мне, что моя дорогая подруга с внешностью ангела не может быть чудовищем внутри, но разум продолжает твердить, что сердцу не всегда можно доверять! Оно слишком наивно, слишком переполнено любовью, которую не может выплеснуть на моего дорогого лорда Гренвилла, и поэтому способно ошибиться, впустив того, кого нельзя впускать!

Может быть, однажды, когда мы с Джейн состаримся, я все же спрошу ее об этом. Если окажется, что я ошиблась, она простит меня. А если виновна, у нее не будет нужды скрывать от меня правду. Но до той поры мне лучше всего каждый день говорить себе, что мисс Флоренс погибла от руки грабителя, до тех пор, пока я не поверю в это. Больше я не буду писать здесь о своих подозрениях, и без того я едва ли не на каждой странице дневника перечисляю доводы в пользу Джейн и против нее. Довольно! Вчерашний праздник принес мне больше счастья, чем весь прошедший год, и я должна ценить это счастье и не отпугивать его мрачными мыслями!»

Эмили закрыла дневник и улыбнулась. Скоро ее подруги покинут свои комнаты и спустятся в сад, подышать свежим воздухом перед завтраком. Лучше ей подождать их на своей любимой скамье.

Через четверть часа к ней присоединилась Джейн.

– Помнишь, как год назад мы сидели здесь, и Сьюзен беспокоилась о здоровье Ричарда? – спросила мисс Соммерсвиль.

– Еще бы не помнить! – Эмили улыбнулась, немного удивленная тем, что помнит о такой мелочи после всего, что случилось за прошедший год. – Все по-прежнему, но что-то изменилось. На этот раз Ричард не мучается желудочными болями, а Сьюзен уже замужняя дама и путешествует где-то с Генри…

– Ты ведь не думаешь, что мы постарели? – Джейн быстро глянула на подругу, слегка обеспокоенная ее тоном.

– Один год не мог так уж изменить нас, – по крайней мере, Эмили могла на это надеяться. – Но за ним придет и другой, и третий…

– И каждое утро после твоего дня рождения мы будем сидеть здесь и ждать, пока спустятся остальные… – мечтательная задумчивость не была свойственна Джейн, вероятно, сегодняшнее утро располагало к этому.

– Боюсь, так будет не всегда. Ты скоро выйдешь замуж и уедешь куда-нибудь далеко. Нам останется лишь писать друг другу…

– На твой день рождения я буду приезжать до тех пор, пока ты не перестанешь меня приглашать, – возразила мисс Соммерсвиль.

Эмили на мгновение задумалась – а не прозвучал ли в словах Джейн упрек? Разве могла проницательная подруга не заметить, что Эмили не пригласила ее в Лондон? Задумывалась ли Джейн почему?

Поразмышлять об этом ей не удалось. На дорожке появилась ничуть не заспанная Кэролайн, а за ней доктор Вуд под руку с миссис Пейтон. Дафна выглядела сносно, но на балу подруги заметили ее обиженные взгляды на Ричарда Соммерсвиля, ни разу не танцевавшего с нею.

– Пожалуй, роман моего брата и Даффи закончен, – шепотом заметила Джейн, пока друзья подходили к ней.

– Я тоже это заметила, – тихо согласилась Эмили. – Надеюсь, она не очень страдает.

– Пока она живет в нашем доме, ей не удастся изгнать Ричарда из своего сердца и своих мыслей. Скорей бы вернулась Сьюзен! Даффи лучше бы переехать к ней.

Перед отъездом леди Уитмен пожелала поговорить со старшей дочерью.

– Кэролайн так просила меня оставить ее в Гренвилл-парке еще на неделю или две, что мне пришлось согласиться. Тем более на ее сторону встал и лорд Гренвилл. Я хотела бы надеяться, что это ее желание связано лишь с надеждой весело провести время и не имеет касательства к мистеру Рис-Джонсу.

– Но чем уж так плох Филипп Рис-Джонс? – не выдержала Эмили. – Он владеет приличными средствами, его предки не запятнали себя дурными поступками, и наконец, мисс Рис-Джонс вскоре выйдет замуж за будущего лорда Пламсбери!

– И лучше будет, если этим браком и ограничится присутствие Рис-Джонсов в нашей семье! – леди Уитмен обернулась, тон ее был полон не гнева, но горечи. – Честь Филиппа Рис-Джонса запятнана подозрением в убийстве. Я не стану говорить, что это он совершил преступление, хотя слышала о его дядюшке, окончившем свои дни в сумасшедшем доме…

– Неужели? – от изумления Эмили даже осмелилась перебить мать.

– Понятно, что в их семье об этом не говорят, – отмахнулась леди Гренвилл. – Так вот, даже если не считать его виновным, я не могу допустить, чтобы моя дочь стала женой человека, о котором болтают, будто он сошел с ума и убил двух своих невест! Когда-нибудь Кэролайн еще поблагодарит меня за заботу о ее благополучии, пусть даже сейчас она не способна понять, от чего я ее защищаю! Подумай хорошенько, Эмили, как сложится ее жизнь, если она выйдет замуж за этого человека!