Я

Во время чтения я вижу, как Мо поворачивается и смотрит на Эйдана. Его лицо ничего не выражает. Однако ободренная ее жестом, доверяя своим инстинктам, я произношу последние несколько строк так тихо и спокойно, что они едва слышны.

Я

Я заканчиваю. Эйдан хмурится. Он говорит, что ему многое не понравилось, особенно в первой части, но он готов работать со мной. Эйдан встает, быстро и профессионально пожимает мне руку.

Я вижу выражение его глаз.

Он злится.

Я понимаю, Эйдан надеялся, что я выступлю ужасно. Это дало бы ему возможность поступить, как он хотел. Вместо этого Эйдан вынужден теперь работать с актрисой, которую не сам выбирал.

69

– Итак, – говорит Марси, потянувшись за электронной сигаретой. – Нью-Йорк больше ни о чем другом не говорит. Ну, во всяком случае, та небольшая самовлюбленная группа интересующихся экспериментальным театром.

– Очень интересно, – скромно отвечаю я.

– Чистейший эгоизм. – Марси выпускает колечко дыма над моей головой. – Однако участие этого режиссера все меняет. Если уж Эйдан Китинг что-то в вас разглядит, то и все остальные мгновенно прыгнут на подножку. Есть ли в этом спектакле откровенные сцены?

– Да, есть.

– Хорошо. Театральные критики будут говорить об этом спектакле, и толпа провинциалов придет на него. Карьеру часто начинают и с меньших высот. – Женщина тычет концом сигареты в мою сторону. – Не облажайтесь, Клэр. Второй шанс в этом бизнесе выпадает раз в жизни, а вот третий – никогда.

– Я постараюсь, но даже если спектакль пройдет успешно, у меня все равно будет проблема с грин-картой?

Она задумывается.

– В целом – да. Мы можем создать для вас прецедент, чтобы прямо сейчас войти в программу обмена, но большинство продюсеров не будут хлопотать за тех, у кого нет имени, значимого для индустрии.

Марси изучает меня.

– Насколько у вас все серьезно с этим Патриком?

– Достаточно серьезно.

– Как скоро прозвучит свадебный колокол?

Я удивленно моргаю, и она с нетерпением заканчивает:

– Да, очень хорошо, но не говорите мне, что никогда не думали о такой перспективе. Богатый гражданин США пишет пьесу, только чтобы увидеть любимую актрису в главной роли. Выходите за него замуж, и вы получите и грин-карту, и все, что только захотите.

– Его последний брак сложился не слишком счастливо.

– Это противоречие, полагаю, также не повредит пьесе.

– Какое такое противоречие?

– Говорят, один из вас, вероятно, убил его жену. Я отвечаю, что это глупо, ведь ваше деструктивное поведение, как правило, направлено исключительно на себя.

– Спасибо, – сухо говорю я.

Марси отмахивается от моих слов электронной сигаретой.

– Общий вывод: вы совершили преступление вдвоем.

– Это же бред.

– Если столь пикантное обстоятельство заставляет публику приходить на спектакль, то кого это волнует?

Женщина задумчиво смотрит на меня.

– Вы не слышали, кого они рассматривают на остальные роли?

Я качаю головой.

– Патрик не знает. Эйдан получил полный контроль над всей пьесой.

– Режиссер хочет видеть Няшу Нири в роли Жанны Дюваль.

Я киваю, весьма впечатленная. Наполовину зимбабвийка, наполовину ирландка, Няша в прошлом году была номинирована на множество наград за роль в жестоком биографическом телевизионном фильме о рабах. У нее огромные глаза, способные мгновенно сменить выражение с нежности на испепеляющее презрение, и такие острые скулы, что актриса похожа на бюст Нефертити. Она одна из самых красивых женщин на планете.

– А в роли Бодлера?

– Ведутся переговоры с Лоренсом Пизано.

Я молча смотрю на нее.

Лоренс. Актер, в которого я влюбилась на первой съемке. Человек, за которого я хотела умереть.

И тут я понимаю, что Эйдан наверняка слышал истории обо мне и Лоренсе. Черт, Марси, наверное, сама ему сказала. Эйдан не мог отказаться от меня, не потеряв денег Патрика, но пригласив на кастинг Лоренса, он надеется заставить меня уйти. Тогда режиссер сможет пожать плечами и сказать: «Ну, это был ее выбор».

– Кого же они рассматривают как запасную актрису на роль Аполлонии? Когда меня выпрут?

Марси пожимает плечами.

– У него будет выбор. В том случае, если вы уйдете.

– Я не собираюсь уходить.

Глаза Марси блестят.

– Именно это я им и сказала, Клэр.

70

Среди всего этого были еще я и Патрик. Каждый день мы возвращались в тихую квартиру с видом на собор. Совместная работа над пьесой стала для нас наилучшим способом узнать друг друга.

– Теперь, когда ты прожил с ней некоторое время, как бы ты описал настоящую Клэр? – спрашиваю я у Патрика однажды вечером, когда он готовит нам ужин. Патрика невероятно увлекает кулинария. Мы с Джесс думали, что следуем рецепту, когда у нас было больше половины ингредиентов в каком-то случайном списке, который мы нашли в интернете, но Патрик смотрит свысока даже на Джулию Чайлд[20] и Элизабет Дэвид[21]. Сегодня он открыто обсуждает, с каким из двух древних французских томов проконсультироваться – с Эскофье или с Каремом. У него есть коллекция ножей, к которым никому не позволено прикасаться. Они выкованы из острой как бритва дамасской стали, словно крошечные самурайские мечи. Сейчас Патрик рубит в крошку чеснок, словно расщепляет атом.

Я должна признать, что этот сильный мужчина выглядит сексуально в фартуке. Он на мгновение задумывается.

– Подвижная, – решает Патрик. – Хаотичная. Шумная. И бесконечно обаятельная. Иногда я думаю, что могу справиться с тобой, но потом понимаю – нет!

– Это может быть потому, что со мной вообще невозможно справиться. Или, – признаюсь, – потому что я все еще пытаюсь произвести на тебя впечатление. Я не могу не волноваться. Вдруг, когда ты узнаешь меня получше, разочаруешься?