Все роли в пьесе хороши, но интереснее всего будет играть Аполлонию.

64

– Твоя пьеса, – говорю я Патрику, когда он возвращается. – Мне она понравилась. Она и провокационная, и многогранная, к тому же полна нюансов.

– Итак, ты готова? – спрашивает он с нетерпением.

– Готова – к чему?

– К роли Аполлонии, конечно же.

Я чувствую мгновенный упадок настроения.

– Патрик, нет, я не смогу, – задумчиво говорю я. – Разве Фрэнк и Кэтрин тебе не говорили? Мне нельзя здесь работать. Они заманили меня в ловушку.

– Разве ты не слышала о программе обмена? Ты сможешь поменяться – ты, британская актриса, будешь работать здесь, а какой-нибудь американский актер – в Великобритании.

– Да, но ведь она распространяется только на продюсеров.

– Я и есть продюсер.

– О чем ты говоришь?

– Я собираюсь выступить в этой роли. На Бродвее.

– На Бродвее?

– Бродвей, 29–60, если быть точным. Извини, что так далеко от Таймс-сквер, но это лучшее, что я мог получить.

Когда я все еще смотрю непонимающе, он добавляет:

– В университете есть театр. Я его арендую. Я себя не обманываю и не рассчитываю окупить все расходы, но какая разница? Речь идет о небольшой труппе, и критики все равно придут. Я решил вложить в это дело деньги Стеллы.

– Патрик… – слабо протестую я.

– Просто скажи, что согласна.

– Разве ты не понимаешь? – Я начинаю злиться. – Ты предлагаешь мне то, чего я хочу больше всего – большую роль в новом спектакле. Да еще с премьерой в одном из важнейших театральных городов мира. Но я не могу принять твое предложение. Помимо всего прочего, сейчас я не в форме.

– Мы найдем прекрасного режиссера, – как ни в чем не бывало говорит Патрик. – И хороших актеров. Мои карманы глубоки, Клэр. Но без тебя пьеса не состоится.

– Я не могу принять твое предложение.

– Нет никаких препятствий, – добавляет Патрик, словно я ничего не говорила. – Надеюсь, это само собой разумеется.

Я зажмуриваюсь. Я знаю, что должна сказать «нет». Впрочем, другая часть меня размышляет: «Почему бы и нет?» Я уже чувствую, как ко мне возвращается энергия. Набранный вес начинает уменьшаться, а кожа исцеляется. И несмотря на то что я только что сказала, я знаю – я способна сыграть эту роль.

Вдруг это и есть та возможность, ради которой я приехала в Америку? Я не ожидала, что она мне представится именно таким образом, но как уж получилось.

Есть еще кое-что. Если эта пьеса – наша история, то ее постановка может стать шансом переписать наши отношения. Для настоящей меня и настоящего Патрика. Как знать, вдруг она способна открыть наши сердца друг другу? Ко всему прочему, я буду на своем месте, в естественной среде – на сцене.

65

Я возвращаюсь к Джесс за своими вещами. Слышу, как она ахает, когда произношу свое имя по домофону, и к тому времени, когда добираюсь до квартиры, она уже в коридоре и смотрит на меня, широко открыв рот.

– Господи, Клэр, – восклицает Джесс. – Что, черт возьми, случилось?

– Все… запуталось.

– Прошло три месяца. Из университета связывались со мной, чтобы спросить, почему ты бросила занятия. Я ответила им – понятия не имею. Приходила твоя агентша.

– Марси?

Джесс кивает.

– Она беспокоилась о тебе. Сказала, что ты типа сошла с рельсов.

– Слишком сильно сказано, – бормочу я. – Тем не менее мне приятна ее забота. Можно войти?

– Наверное, – неловко отвечает она.

– Полагаю, я должна тебе большую часть арендной платы, – говорю я, следуя за ней внутрь. – Возможно, нам придется прийти к какому-то соглашению.

Я машинально бросаю взгляд на дверь своей комнаты. Мужская рубашка в упаковке из прачечной висит на ручке.

– Клэр, мне очень жаль, – жалобно произносит Джесс. – Мне пришлось сдавать жилье в аренду. Отец настоял.

– Конечно, я тебя понимаю, – говорю я, хотя надеялась, что она этого не сделает. – Где мои вещи?

– В кладовке. Я чуть не отдала их твоему брату.

– Моему брату? – пораженная, я смотрю на Джесс. – У меня нет брата.

– Твоему сводному брату Джону. Он приезжал сюда несколько дней назад со своей невестой и искал тебя. Джон получил адрес в университете. Он надеялся увидеть тебя, пока здесь. Они в городе всего на неделю.

– А, этот брат…

Нет смысла объяснять Джесс, что, когда ты находишься в приемной семье, «братья» – это просто люди, которые ненадолго входят в твою жизнь. Все же Джон был одним из лучших.

– Ну. И как тебе невеста?

– Она показалась мне милой. Очень практичной. Так или иначе, я взяла его номер. – Девушка колеблется, потом торопливо говорит: – Слушай, я рассказала ему о деньгах. Я не знала, что еще сделать. Я отдала отцу то, что ему причиталось, но я нашла и остальную сумму, когда убирала твою комнату. Я не была уверена…

– Ого, – говорю я. – Ты нашла мои деньги.

Она кивает.

– Если честно, я не знала, что и думать.

– Может, ты подумала, что я украла их у Стеллы Фоглер, – говорю я. Я знаю, что на самом деле она думает именно так. – Деньги, которые пропали, когда ее убили.

– Нет, – возражает она, подразумевая «да».

– Я работала как сумасшедшая, чтобы платить твоему отцу за аренду. Одиннадцать сотен долларов в месяц, если помнишь.

– Ты не могла работать. Вот что ты мне говорила.

– Я же объясняла: полиция запретила мне работать на Генри. Я сама нашла эти деньги.

– Я не понимаю. – Вдруг до Джесс начинает доходить. – Ой, – говорит она. – Господи, Клэр. Почему ты ничего не сказала? Мой отец все бы понял.

– О, да, – горько говорю я. – Твой отец все хорошо понимал. Прекрасно понимал.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спрашивает она.

– Он заходил несколько раз, когда ты была на репетиции. Проверить блок предохранителей, починить раковину, которую мы якобы засорили своим девчачьим мусором, и так далее. Поэтому я решила воспользоваться случаем и поговорила с ним. Может быть, чтобы выиграть для себя чуть больше времени. Он оказался очень понимающим.

– Ух! – Джесс смотрит на меня. – Ух. Если это то, о чем я думаю, я не…

Я киваю.

– Специальная скидка на услуги. Оформляется в рассрочку, естественно. Я сказала «нет», чего бы мне это ни стоило. Потому что это было бы немного странно даже для меня – трахаться с отцом моей соседки. Может, поэтому он так хотел забрать мои вещи отсюда.