Вечером я рассказала Андресу о нашем разговоре с Пабло, на что тот только сдержанно хмыкнул. Мда, надеюсь, они не поубивают тут друг друга после моего отъезда. А точнее… завтра…

Завтра… Слово, которое таит в себе будоражащее ожидание для тех, кто его ждет, и смертный приговор тем, кто желал бы, чтобы оно никогда не наступало.

Я с болью думала о том, как завтра вечером увижу в последний раз Эльвиру и Донью, как потреплю по вечно несобранным волосам Пабло, и как со слезами поцелую Андреса… а потом… потом будет неизвестность. Я даже вещи еще не собирала, чтобы лишить себя возможности заплакать. Даже не представляю, как буду упаковывать их в чемодан. Юбки, платья, зубную щетку. Это словно официально признавать, что мое пребывание здесь закончено.

Вот поэтому сегодня я снова проигнорировала предложение Эли помочь мне собраться. Нет. Нет. И еще раз нет. Самолет завтра вечером. Я еще успею. Вместо этого мы пошли с Андресом на прогулку вдоль берега. Разговор не клеился, потому что каждый раз, когда я хотела что-то сказать, в горле образовывался ком. Приходилось прилагать все усилия, чтобы сглотнуть его незаметно, и проморгаться. Последний вечер. Последний закат в Сан — Хуане. Снова Москва и небоскребы.

— Эй, — тихо позвал меня Андрес, останавливаясь, и становясь напротив меня. Как всегда, идеальный. Выглаженная белая футболка поверх бежевых брюк и до блеска начищенные ботинки. Я уткнулась в них невидящим взглядом, стараясь не взвыть. — Эмилия! — поднял мое лицо за подбородок и погладил его пальцем. — Мы же договорились. Каждый день скайп, а на каникулы ты снова прилетишь!

— Я помню, — ответила я, и запнулась, стараясь запомнить каждую черточку его лица. Каждую родинку, морщинку. От солнца его мимические морщинки были более выразительные, чем у парней в России, но это его ни капли не портило. Черные волосы, как обычно, уложенные гелем… маленькое родимое пятно у основания шеи, куда я так люблю его целовать. Весь он. Такой родной. Пробудивший те уголки моей души, о которых я и не подозревала.

Я помню, хороший мой, помню. Но никакой скайп мне не заменит твоих настойчивых губ. Ни одно фото не пошлет мурашки по коже, как это делают твои руки одним касанием… Да и не уверена я, что ты не забудешь обо мне спустя несколько месяцев. Наверно, это больнее всего. Не потому что я ему не верила. Нет. Он был искренен, я чувствовала это на подкорке сознания. Ощущала в каждом нежном слове, взгляде и движении. Но ведь он мужчина. Мужчинам сложнее устоять перед соблазном. А вокруг него их очень много. Клубы, богатые клиентки…

Возможно, я драматизировала, но единственное, в чем была абсолютно уверена — это в том, что даже спустя год мои чувства не уйдут. Не на том уровне они уже, чтобы растаять от расстояния. Слишком глубоко он забрался под кожу, и слишком больно его будет оттуда выдирать… Я хочу. До оскомы в зубах хочу, чтобы и его чувства были такими же. Чтобы и через месяц, и через два, он ни на одну юбку не посмотрел, а звонил мне так же, как и обещает.

— Так, пойдем — ка домой, cariño. Ты вся холодная. Замерзла. — Обнял за плечи и повёл в сторону дома. Я не замерзла. Хотя ветер сегодня и был непривычно прохладным и порывистым, но, тем не менее, холодно мне было не из — за него.

Уже дома Андрес с порога решил, что с моим плохим настроением нужно что — то делать и выбрал единственно правильный выход. Он утопил меня в жарких поцелуях, водовороте страсти и бесконечном наслаждении, в котором существовали только он и я. В нем не было места сомнению и неверию. Не осталось мрачных мыслей о неизвестном будущем. Существовало лишь здесь и сейчас. Сумасшедшее настоящее, в котором мы оба пытались взять и отдать все, что могли. Заполнить будущее впрок. Перед смертью не надышишься, говорят. А мы пытались это утверждение разрушить. Разорвать в клочья порывами необузданного желания. Андрес то отдавал мне инициативу, позволяя наслаждаться возможностью оказаться сверху и почувствовать себя главной. Довести его до невменяемого состояния, в котором он срывался и снова подминал под себя, чтобы вдолбить мне в голову, что все будет хорошо. Вдолбить в буквальном смысле, потому что я верила. В этот момент, когда он хрипло рычал мне на ухо «Mi espinita», я отчаянно верила каждому его слову. Я цеплялась за них, как за спасательный круг, не давая себе утонуть, и выныривала наверх с диким всплеском оргазма. В ту ночь мы оба сорвались с цепи и успокоились ближе к полуночи. Вымотанные и обессиленные, лежали на кровати и смотрели в стену. Андрес потянулся к тумбочке и взял пачку сигарет. Подкурил одну и снова обнял меня правой рукой. Я устроилась на его груди и перебирала редкие жесткие волоски.

— Будешь скучать за мной, espinita?

— Не — а, — ответила я, и приподняла на него взгляд. — А ты?

Он фыркнул.

— Конечно нет. Хоть выдохну. У меня столько секса не было черти сколько. Выдохся парень.

— Это ты о себе сейчас, или о том парне, который трудился только что несколько часов подряд? — не смогла сдержать улыбки.

— Конечно о нем. Неделя секса. Ему пластырь накладывать нужно. Полгодика на реабилитацию и можно снова в бой.

Я рассмеялась, благодарная за то, как он пытается мне сказать, что будет ждать. Пусть таким способом, но даже так мне становится легче.

— Ну отлично. Я тогда сейчас его загипсую для верности.

— Ээээто ты уже перегнула, любимая! Мы и так справимся, обещаем! — он затушил сигарету в пепельнице как раз в тот момент, когда мой телефон издал сигнал о входящем сообщении в скайпе. Андрес взял его первым, хотел передать мне, но зацепился взглядом за что — то на экране. Заинтересованно ткнул в него пальцем, а я уложила голову обратно на его грудь, совершенно не интересуясь, кто бы это мог быть. Все — равно сейчас это не важно. Но спустя мгновение что — то изменилось. Грудь под моей головой напряглась в тот момент, когда из телефона послышался шум, а потом приглушенные голоса. Смутно знакомые. Я приподнялась на локте, чтобы посмотреть, что он там нашел и замерла. В диалоге с Пабло, в отправленных — видео на том складе, где Алонсо передает Андресу наркотики, и тот сначала пробует их, а потом отправляет грузить в машину. Сердце болезненно дернулось в беспокойном предчувствии. Не досматривая до конца, Андрес нажал на паузу, отложил телефон, встал с кровати, молча натянул штаны и, собрав мои вещи с пола, бросил их мне, даже не наградив ни единым взглядом. Что он делает? Не понимала я, смотря на до неузнаваемости изменившегося любимого мужчину. Вышел из комнаты, но перед этим холодно отрезал:

— Одевайся! — так же, как это было три недели назад, когда он был чужим. Не моим. Я пока еще полностью не осознала масштаба беды, но руки уже начали мелко дрожать, понимая, как для него это все может выглядеть. Только я ведь не отправляла это видео никому. Как оно могло оказаться в отправленных? Я лихорадочно натягивала нижнее белье, юбку и блузку. Голову окутал туман, не позволяя сформироваться ни одной мысли. Помню, как вылетела в коридор, как пыталась объяснить, что я не отправляла его Пабло. Но он не слушал. Стоял посреди кухни, ровно, как оловянный солдатик. Будто выключил в себе все живое…