Теперь послание разобрали полностью. Из него следовало, что Добротворскому вместе с миноносцами следовало немедленно выдвигаться к портам, обеспечить блокаду пролива Акаси и возможность высадки десантов. Распорядившись отмигать квитанцию, начальник отряда скомандовал к развороту. Но немедленно приступить к исполнению не удалось. Со «Светланы», уже имевшей заметный крен, сообщили об отказе рулевого привода. И без того было видно, что крейсер катится вправо. Ход почти сразу застопорили, оказавшись вполоборота кормой к только что форсированному проливу. «Богатырь» начал осторожно приближаться к собрату, открыв огонь по японским батареям на косе, резко активизировавшимся в этой ситуации. Японские пристрелочные залпы падали вокруг «Светланы». Отдали команду готовиться к буксировке, чтобы вытянуть собрата из-под огня.

В течение следующих пятнадцати минут, стоя без хода под обстрелом, прочесали частой гребенкой разрывов фугасов и градом шрапнели горушку на северной оконечности плоской каменистой косы у западного берега пролива Китан, неожиданно быстро приведя к молчанию японские пушки. За это время работу руля восстановили, и отряд двинулся вслед за миноносным авангардом, уже совершенно скрывшимся из вида. На отходе дали еще несколько залпов по косе и западной оконечности Токушимы, не позволяя пушкарям «поднять головы». «Светлана» заделывала пробоины и спрямляла крен, а у «Богатыря» исправляли повреждения от осколков попавшего в трубу снаряда, оказавшиеся серьезнее, чем казалось сначала, так что держали всего восемь узлов хода.

Эсминцы между тем по одному приближались к проливу Акаси и гаваням Кобе и Осаки, чтобы не дать возможности никому покинуть залив и пресечь возможные попытки минирования фарватеров на подходах к портам или блокирования их любыми другими способами.

Попутно им предстояло провести разведку возможных береговых укреплений и каким-то образом нейтрализовать возможные дозорные суда в самих гаванях. Вот только выделявшихся для этого согласно плану им в усиление трех крейсеров и трех броненосцев береговой обороны с ними теперь не было.

* * *

Сразу после открытия огня с острова Авадзи колонна контр-адмирала Йессена, состоявшая из трех малых броненосцев и старого броненосного крейсера, довернула на два румба к берегу, чтобы сократить дистанцию и эффективней прикрыть оказавшиеся под интенсивным обстрелом крейсера и миноносцы. По отряду сначала почти не стреляли. Но по мере введения японцами в бой все новых батарей стало крепко доставаться и отряду прикрытия.

По сигналу с «Ушакова» весь отряд должен был бить по группе из двух пятиорудийных батарей среднего калибра, размещавшихся на восточном склоне, выше основания каменистой косы, и группе из двух гаубичных тяжелых батарей, расположенных рядом, лишь немного выше и западнее них. Позиции этих укреплений практически соприкасались, образуя хорошую групповую цель. Уже в 14:46 с двадцати двух кабельтовых «Ушаков» добился накрытия, после чего открыли огонь на подавление все остальные корабли отряда.

Шедшие следом «Орел», «Бородино», «Николай I» и «Наварин» с началом боя также приняли немного влево от своего первоначального курса, чтобы быстрее уменьшить расстояние до японских фортов. Они вступили в бой спустя шесть минут. К этому моменту дистанция до самой дальней цели не превышала трех миль, что позволило бить шрапнелью по наиболее опасным фортам, никем более не обстреливаемым.

Поскольку скорострельных батарей противника пока обнаружено не было, ими оказались три четырехорудийные крупнокалиберные пушечные батареи. Две на высоте примерно семисот футов от воды в миле от берега, много выше по склону тех позиций, что уже обстреливали корабли Йессена. А третья почти вдвое ниже и на полторы мили западнее.

Отвечать эскадренным броненосцам с японского берега было уже некому. Все имевшиеся орудия вели перестрелку с крейсерами и броненосцами береговой обороны, поэтому Рожественский приказал еще больше приблизиться для увеличения результативности обстрела. Из боевой рубки «Орла» было видно, как плотно ложатся снаряды вокруг всех четырех кораблей идущего впереди отряда Йессена, но и их ответный огонь был тоже весьма хорош.

Считая, что теперь выявлены уже все японские береговые укрепления пролива Китан и что у него вполне достаточно огневых средств для их быстрого подавления, командующий приказал Небогатову ворочать к востоку. Младший флагман должен был найти пропавший в тумане отряд капитана второго ранга Матусевича и вместе с ним и «Жемчугом» не допустить бегства пароходов с таможенной стоянки у Вакаямы, на тот момент еще невидимой за мглой где-то справа по борту. Там предполагалось добыть богатые трофеи, но сначала предстояло подавить форты укрепленного района Када.

Но довольно скоро корабли Матусевича, а потом и крейсер второго ранга стали достаточно хорошо видны много восточнее. Эсминцы, оказывается, уже почти добрались до Вакаямы и теперь начали обмениваться сигналами с «Жемчугом» и остальной эскадрой. Но они были далеко, и в ближайшее время при прорыве в залив на них рассчитывать не приходилось. Зато это позволяло немедленно заняться таможней, пока японцы там ничего не испортили.

Матусевичу и Левицкому световым семафором приказали провести разведку и не позволить ускользнуть ни одному пароходу со стоянки. А также обеспечить безопасность двух эскадренных броненосцев, отправляемых к ним для артиллерийской поддержки, от возможных атак минных сил. Японские миноносцы до сих пор не появились на поле боя, и никто не знал, откуда их ждать.

Выдвижение на восток двух устаревших тяжелых артиллерийских кораблей придавало устойчивость случайно образовавшемуся восточному отряду легких сил и одновременно прикрывало открытый со стороны пролива фланг сцепившихся с батареями двух других броненосных отрядов. К тому же с их уходом освобождалось место для более свободного маневрирования под усиливающимся огнем противника.

Получив приказ, Небогатов начал ворочать вправо последовательно, и его корабли довольно быстро покинули боевую линию. Однако из боя они не вышли. Стреляя шрапнелью и фугасами всех калибров по Токушиме и по батареям района Юра, «Наварин» и «Николай I» двинулись на восток. Почти сразу с «Николая I» замигал ратьер.

Предвидя неизбежные трудности с обследованием столь обширной и хорошо защищенной стоянки, каковой являлся рейд Вакаямы, Небогатов запросил усиления своего отряда катерами и баркасами, поскольку собственных плавсредств броненосцев, укомплектованных по-боевому, для высадки штурмовых групп было явно недостаточно. Особенно после потери большей части гребных судов его флагманом прямо на рострах во время боя в Симоносеки. Это могло вызвать непозволительную потерю времени и дать противнику шанс уничтожить или вывезти самое ценное с пароходов, или затопить суда, лишив нас законной добычи. По опыту Симоносеки, швартоваться к пароходам на крупных боевых кораблях уже не хотелось, а рассчитывать добыть трофейные шлюпки до того, как удастся подавить батареи, было бы верхом наивности. На миноносцы в этом деле тоже особо надеяться не приходилось, поскольку все они, по плану, были нужны внутри залива, и оставлять их при «антикварах» никто явно не собирался.