Говорят, такой «дедовщины», какая обрушилась на новеньких после того чемпионата, история синхронного плавания еще не знала. При каждом неверном движении в воде виновные получали со всех сторон – коленками, локтями, пятками партнерш. Не потому, что их хотели обидеть намеренно. Просто особый шик российских командных выступлений всегда заключался в том, чтобы выполнять упражнения и сложнейшие связки, стоя в воде почти вплотную друг к другу. Чтобы этого добиться, каждый жест должен быть выверен до миллиметра.

Но, даже выигрывая на протяжении двух лет все, что только можно, российские синхронистки вовсе не ждали, что победу в Сиднее им принесут на блюдечке. Не было, пожалуй, в мире этого вида спорта человека, который бы не признавал: превосходство наших спортсменок над всеми без исключения соперницами – подавляющее. Однако чем ближе были Игры, тем чаще в кулуарах Международной федерации плавания проскальзывало мнение: хватит, мол, России и одного золота в Сиднее. В дуэте. А вот главную командную медаль стоит отдать кому-нибудь другому. Например, Японии. Ведь спортсменки этой страны (как до 98-го – и россиянки) все время оказывались в роли обиженных – лишь наблюдали, как золото раз за разом делят Америка и Канада…

* * *

Нам, журналистам, было легко и совершенно не нервно. В ожидании первого финала мы писали о том, что Брусникина и Киселева, как и вся российская команда в целом, – не только победительницы мирового первенства, но и обладатели предолимпийского Кубка мира. А раз так, должны без труда получить и главный титул на Играх. Что им совершенно не обязательно напрягаться сверх меры. Что они наверняка и сами знают заранее, что золото – в кармане.

В какой-то степени так думала и я сама. До тех пор пока на табло Акватик-центра не появились оценки Ольги и Маши, а сами девчонки, рыдая и смеясь одновременно, не бросились в объятия друг друга прямо у воды. Так не радуются обычной, пусть и безукоризненно выполненной работе. Ликуют до самозабвения лишь тогда, когда сделано невероятное.

Первые два золота в прыжках в воду были завоеваны российскими прыгунами в Сиднее в синхронных видах. Вера Ильина и Юлия Пахалина стали лучшими на трехметровом трамплине, а Дмитрий Саутин и Игорь Лукашин – на десятиметровой вышке.

Те, кто составлял программу соревнований, явно допустили просчет: в прыжках в воду очень не любят, когда олимпийские медали забирают спортсмены одной страны. Если бы «синхрон» был разнесен во времени, российского дубля, возможно, и не получилось бы. А так – никто и дернуться не успел. За какой-то час с небольшим сразу две высшие награды ушли в один «карман».

Синхронные виды появились в программе Игр как раз в 2000-м. До этого прыгуны вообще не относились к ним всерьез. Скорее – как к развлекухе: вроде тоже прыжки в воду, но все-таки какие-то другие: соревнования проходят быстро, без предварительных серий, ну, а если случится проиграть, вроде бы не столь обидно – ведь ответственность за поражение делится пополам.

Совсем иначе отнеслось к новому виду телевидение. И, как следствие, популярность мало кому интересного, а главное – не очень понятного действа тут же взлетела до небес. Да и в олимпийской иерархии прыжки в воду автоматически приобрели другой вес: до Сиднея прыгуны разыгрывали всего четыре комплекта наград. В Сиднее их стало восемь.

Первая мужская победа стала особенной. До Дмитрия Саутина ни одному из российских спортсменов не удавалось выиграть Олимпийские игры два раза. В Сиднее Дима был заявлен во всех четырех видах мужской программы, и одному богу было известно, чего ему это стоило.

– Мне бы только здоровья на все четыре снаряда хватило, – грустно пошутил Саутин после победы.

При этом он прекрасно понимал: не хватит. Еще летом ему напомнила о себе старая травма. На руке вздулась шишка, кисть потеряла подвижность, страхуя ее, Дмитрий не всегда успевал выпрямлять локоть до упора, в связи с чем на мышцы легла дополнительная нагрузка. А накануне заключительного финала волокна бицепса не выдержали – стали лопаться, как струны на гитаре.

И если бы только это! Во время одного из весенних этапов «Гран-при» россиянин сильно, до надкостницы, ободрал голень о бортик. Рана пришлась на то самое место, за которое хватаются спортсмены во время вращения в группировке. Прыгая с трамплина, боль вполне можно было терпеть. А вот от вышки, где хват из-за центробежной силы становится поистине «мертвым», пришлось временно отказаться.

Вплоть до отъезда в Сидней Саутин прыгал с трамплина, но в первом же виде Игр – синхронных прыжках с десяти метров – ему пришлось выложиться полностью: в командных состязаниях такие спортсмены никогда себя не жалеют. В результате кожа на поджившей голени была в очередной раз содрана до надкостницы. Начался сильнейший воспалительный процесс.

За два года до Игр в Сиднее Саутин травмировал и спину. Новокаиновые блокады не помогали. Напротив, спровоцировали сильное воспаление. Пришлось оперировать. Но спина по-прежнему продолжала болеть.

В Сиднее же болело все: нога, спина, руки… И постоянно держалась температура. В таком состоянии Дмитрий выиграл четыре медали: помимо золотой – еще две бронзы и серебро. А год спустя самым неожиданным образом вскрылась причина болезни.

Дима продолжал безрезультатно лечиться. Ему кололи антибиотики, чистили надкостницу, потом предложили операцию – пересадить на голень небольшой лоскут ткани с бедра.

Одновременно лечащий врач Саутина – прекрасный, опытный специалист Нина Савкина – подлечивала ему старые травмы рук. В какой-то момент Дима попросил ее посмотреть, что происходит с поясницей – шишка на месте давнишней операции никак не хотела рассасываться и постоянно болела.

Савкина взглянула и остолбенела: шов был воспален, приоткрыт, и из него торчали нитки.

Выяснилось, что во время операции в ЦИТО Саутину оставили в операционной ране марлевый тампон. С куском гниющей в теле ткани он жил два года. Этим и объяснялись многие проблемы со здоровьем: затяжное воспаление сильно подорвало общий иммунитет организма.

Саутину не удалось получить с клиники даже страховки. И, несмотря на все свои злоключения, он решил остаться в спорте еще на четыре года. До следующих Олимпийских игр.

* * *

«Зачем они делают это?»

Ответ на этот вроде бы простой вопрос долгое время пытался найти мой отец. Сказал как-то:

– Я очень хотел бы написать хорошую книгу о большом спорте, о тех и для тех, кто им занимается. Найти объяснение, почему мы это делаем. Почему, например, ты, достаточно легкомысленная и жизнерадостная девочка, залезала на десятиметровую вышку и прыгала, переломанная, полуослепшая после травмы. Почему Сальников пятнадцать лет изо дня в день лез в воду, по восемь часов подвергаясь нечеловеческим нагрузкам? Почему?!

Я не знаю ответа. Знаю, что в спорте есть вещи, которые нельзя объяснить. В Сиднее одним из примеров для меня было возвращение в спорт батутиста Александра Москаленко. Он одиннадцать раз становился чемпионом мира, но получилось так, что батут вошел в олимпийскую программу уже после того, как Саша завершил карьеру. Ради Игр Москаленко и вернулся. Сбросил более двадцати килограммов веса, тренировался чуть ли не круглосуточно и выиграл золото. И после победы как-то совершенно буднично рассказывал, что при его весе в семьдесят два килограмма и высоте прыжка в семь метров нагрузка при соприкосновении с сеткой достигает семисот килограмм. И что порой на приземлениях лопаются пятки. Что у него удалены мениски в обоих коленных суставах, было пять переломов правого голеностопа, компрессионный перелом двенадцатого грудного позвонка. И как в восемьдесят шестом, после того как он воткнулся головой в сетку на неудачном приземлении, его парализовало. Потом, когда он все-таки встал на ноги, пришлось ходить в корсете, как в скафандре. А мелочи – повреждения рук, пальцев, мышечной ткани, связок – вообще не в счет…