– Туда. – Я показала на павильон, перед входом в который сидел огромный надувной дракон с разинутой пастью. Каждый год местный склад неизменно переделывали под этот павильон.

Я пошла первой, Шейн и Фэллон, хихикая, следовали за мной, а Адам с Мэдоком немного отстали, решив пострелять из водяных пушек.

Оставив позади громкие звуки и запахи ярмарки, мы вошли в драконью пасть. Со всех сторон в меня ударили потоки воздуха из вентиляторов, охлаждая тело, покрытое тонким слоем пота. Под ногами клубился туман.

Я огляделась, вдыхая темноту, вбирая в себя горячий воздух, пахший грязью и землей. Я словно оказалась в подвале. Сок с вишневого мороженого капнул мне на руку. Моргнув, я посмотрела вниз и слизнула липкую алую каплю.

Потолок над нами вдруг исчез, стал выше – мы вошли в павильон.

Проходя через лабиринт из прозрачных пластиковых панелей, я натыкалась на невидимые стены и смеялась в поворотах – мне приходилось двигаться на ощупь, выставив вперед руку. С мороженым во рту, пошатываясь, я перешла по мостику, по вращающейся бочке и по толстой доске, где мимо проносились неоновые карнавальные маски. Я совершенно утратила ощущение равновесия и, закусив губу, пыталась сдержать смех. Мне нравилось, что я не знала, куда повернуть, каким путем пойти.

Я смотрела во все стороны, упиваясь декорациями, и не спеша вошла в комнату привидений. Откусывая по кусочку мороженое, я подходила к различным инсталляциям, представленным в зале. Свет был приглушенным, а маленькие домики украшены голыми деревьями, горгульями и зомби. Ощущение создавалось такое, словно сейчас Хэллоуин.

Если бы только не эта жара.

Стоя у инсталляции с кладбищем, я услышала в отдалении чей-то смех и, оглядевшись, поняла, что я здесь совсем одна. Опустив руку с мороженым, облизнула губы и стала смотреть по сторонам. Где Шейн и Фэллон? В павильоне никогда не бывает много народу, но все же…

Я почувствовала, как гулко забилось сердце и все мои органы чувств заработали на полную катушку. Здесь было темно, я была одна, и…

Ага. Я зашла за угол, направляясь к лестнице. Если я правильно помнила, именно там находилась горка-труба, по которой можно спуститься на нижний уровень, к выходу из павильона.

Взбежав вверх по винтовой лестнице, я стремительно прошагала мимо ряда карнавальных зеркал, поднимая пыль своими шлепками, и повернула к туннельному спуску, ведущему наружу.

Но не успела.

Кто-то обхватил меня рукой за талию, и я вскрикнула.

– Неужели ты думала, – мою кожу обожгло горячее дыхание, – что я пошутил, когда сказал, что все только начинается, Джульетта?

Джекс.

Моя спина была прижата к его мускулистой груди, и я закрыла глаза, ощущая себя одновременно в безопасности и под угрозой.

Сердце бешено колотилось, в груди все горело.

– Что ты творишь? – спросила я.

В пальцах я по-прежнему сжимала фруктовое мороженое на палочке, не осознавая, что сок капает на пол.

Он провел языком по моей шее вверх, к уху, прихватил мочку зубами.

– Не знаю, – ответил он игриво. – Хочешь, чтобы я перестал?

Я повернула голову к нему, чувствуя, как раскален воздух между нами. Он запустил пальцы в мои волосы и накрыл мой рот своим. Ощутив на языке аромат корицы, я прильнула к нему губами, лизнула его.

Потом он отрвался от меня, и я лишь моргнула, когда он опустился на колени, расстегнул мои шорты и стащил их с меня вместе с бельем, а затем впился зубами в мою плоть.

– Джекс! – закричала я.

Господи! Кругом же люди! Черт!

Он держал меня за талию, целуя и покусывая мою задницу.

У меня между ног разгорался настоящий пожар.

– Джекс, боже, – простонала я. – Сюда кто-нибудь может прийти.

Он встал на ноги, подхватил меня и понес к стене, оставив горку моей одежды на пыльном полу.

Снова опустив меня на ноги, рывком снял с меня майку. На нем по-прежнему были прямые черные штаны, сидевшие низко на талии, но удерживаемые на месте черным ремнем. Однако футболку он уже с себя снял, и она торчала из заднего кармана.

Нависнув надо мной, он смотрел с вызовом.

– Никто сюда не придет.

И с этими словами положил ладонь мне на ключицу, а потом медленно провел ею вниз, задержавшись на груди. Я закрыла глаза и, запрокинув голову назад, позволила ему ласкать меня.

– Твое мороженое тает. – Я уловила в его голосе иронию.

Он поднял мою руку, забрал у меня мороженое и облизал все мои пальцы один за другим. А потом прильнул к моему соску холодным ртом, и я ахнула. Мои и без того отвердевшие соски набухли еще сильнее, а внизу живота бушевал ураган.

– Тебе нравится, – сказал он удивленно. – Спорим, это тебе понравится еще больше.

И он опустил палочку с мороженым вниз и провел ею у меня между ног. Я схватила его за плечи, впившись ногтями, и простонала:

– Какой же ты засранец. – Но мне было приятно. – Пожалуйста, перестань, – взмолилась я.

Он впился в мои губы, прижался обнаженной грудью к моей, а я целовала его как в последний раз, двигаясь бедрами ему навстречу, скользя по палочке с мороженым, которую он все еще держал внизу.

Черт, как я хотела его.

– Я взбесился при мысли о том, что этот парень может к тебе притронуться. – Он продолжал водить мороженым у меня между ног.

Боже. Я крепко зажмурила глаза. Как же приятно.

– Он не трогал меня, – я покачала головой. – Ты об этом так беспокоишься?

Он оставил этот вопрос без внимания, продолжая гладить меня по бедру и водить мороженым.

– Джекс, – прошептала я ему в губы. – Ты – тот, о ком я думаю.

Не успела я опомниться, как мороженое исчезло, а Джекс оказался у меня между ног и стал слизывать алый сок с моей кожи.

– Господи, – я схватила его за волосы.

Закинув мою ногу себе на плечо, он обхватил губами мой клитор. Спиной я вытерла всю грязь на стене, жаркий воздух обжигал все внутри. Я тяжело дышала.

– Джекс, как мне жарко… – Мои волосы липли к шее и лицу. – Детка… – Я крепче сжала его волосы, готовая, черт возьми, сесть ему на лицо и сделать все сама, если он остановится.

Он целовал мой клитор, складочки, внутреннюю поверхность бедра…

– Ты вспотела… – Он стал лизать мое бедро и живот. – Черт, я не прочь с тобой поиграть.

Я сглотнула и опустила ногу. Схватив его за хвост у самого затылка, я заставила его посмотреть на меня и произнесла:

– С меня хватит игр.

Не знаю, почему – то ли от сильнейшей пульсации внизу живота, то ли оттого, что он сводил меня с ума своими взглядами, языком и своим проклятым упорством, – но я была готова закричать.