В сознании господствовала только одна мысль: он должен найти Кобба.

С задней и боковой сторон строения окон не было. Соломенная крыша прогнила и провалилась. Каменные стены находились в не менее плачевном состоянии: известковый раствор осыпался, местами зияли проломы. Подойдя к дому, Джошуа почувствовал запах копоти. Он опять взглянул на разрушенную крышу, и ему показалось, что из нее вьется струйка дыма. Но подул ветер, и он решил, что это ему привиделось.

Предположив, что дверь и окна, если таковые вообще имеются, смотрят на реку, Джошуа, продираясь через заросли ежевики, доходившие ему до груди, завернул за угол. И впервые почувствовал укол страха. Пытаясь отдышаться, он на мгновение остановился, прижавшись спиной к массивной стене дома. Запах дыма указывал на то, что здесь обитает человек. Если это убежище Кобба и тот сейчас в доме, думал Джошуа, то он не мог не слышать его приближения. Может ли Кобб за углом подстерегать гостя, подкрадывающегося к двери? Но потом Джошуа вспомнил, что в настоящий момент Кобб слаб — кашляет, хромает, с раной на руке, которую он сам ему нанес. Нет уж, второй раз Кобб от него не убежит.

Джошуа дошел до угла, за которым начиналась передняя сторона здания, и, схватив булыжник, опустился на четвереньки. Завернув за угол, он увидел, что это полуразрушенный сарай. Окон в нем не было, входом служил широкий дверной проем, через который могла бы проехать телега. Дверь была чуть приоткрыта.

Подкравшись к дверному косяку, он одним глазом прильнул к широкой щели между стеной и дверью. В сарае было темно, но свет, сочившийся через дыру в крыше, позволял разглядеть ворох сена и соломы у задней стены и сломанную лестницу, ведущую на открытый сеновал, где также было навалено сено. В центре на полу лежала груда пепла и обугленные поленья — источник дыма, который он видел. Насколько Джошуа мог судить, сарай был пуст. Он выпрямился во весь рост и вошел.

Ногой разворошив пепел, Джошуа увидел еще тлеющие угольки — в сарае совсем недавно кто-то был. На мягком земляном полу он заметил множество следов и несколько костей, будто здесь только что трапезничали. Почему-то при виде костей его охватило беспокойство. Откуда-то сверху донесся тихий шорох. Джошуа резко вскинул голову и увидел нависающий над ним большой черный силуэт, похожий на огромную летучую мышь или чудовищного орла. Черная тень будто перелетела вниз, и что-то тяжело и глухо ударило Джошуа в лоб. Ему показалось, что от удара его голова треснула, как яйцо дрозда. Потом он почувствовал ноющую боль, ноги его подкосились, и он беспомощно рухнул на землю, сознавая, что из раны на голове бежит горячая струйка крови. Ошеломленный, потрясенный, он не испытывал страха — его душила ярость: как мог он так глупо попасться? Чьи-то грубые руки схватили его, связали, сунули в рот кляп и вздернули ногами вверх. Струйка крови превратилась в стремительный поток. Он это видел по быстро растущей луже, поблескивающей под ним на темной земле. Потом он перестал видеть и слышать. Его поглотила темнота.

Очнувшись, Джошуа обнаружил, что все так же крепко связан по рукам и ногам и во рту у него по-прежнему кляп. Он лежал на боку на сырой соломе, которая протыкала ткань бриджей и царапала ему спину и ягодицы. На лице запеклась кровь; кожа, казалось, была как пергамент и могла лопнуть от малейшего движения лицевых мышц. Язык разбух и болел, будто он его прикусил; от кляпа во рту ощущался солоноватый вкус крови. В висках чудовищно стучало; он не смел даже шевельнуться, ибо у него сразу же начинала кружиться голова. Краем глаза он видел внизу пол сарая и над головой — прикрепленное к длинной веревке некое подобие ворота. Очевидно, с помощью этого устройства на сеновал поднимали сено и солому. Вероятно, таким же способом подняли сюда и его самого.

Теперь, когда он пришел в себя, Джошуа ясно, как божий день, помнил все, что происходило с ним до того момента, когда его ударили. Помнил, как вошел в сарай, огляделся и почувствовал, как что-то угрожающе нависает над ним. Помнил, как его охватило негодование, когда он понял, что по собственной глупости угодил в ловушку. Но он совершенно не мог вспомнить, как выглядел его обидчик, внезапно спрыгнувший откуда-то сверху. Лица же его он вообще не видел.

Кто это был? Безусловно, Кобб — человек, которого он искал. И Кобб, несмотря на то что Джошуа физически был сильнее, вновь сумел перехитрить его и убежать. Однако этот вывод вел к новым вопросам. Если Кобб хотел избежать встречи, зачем он связал его? Или, может, Кобб вознамерился его убить? А если это не Кобб, кто же тогда?

Какое-то время Джошуа, кипя от гнева, лежал и ждал возвращения своего обидчика, будь то Кобб или кто-то еще. Никто не приходил, и тогда досада и ярость уступили место здравомыслию. Зачем он ждет? Джошуа встрепенулся, преисполненный решимости действовать. Он заставил себя сесть и тут же почувствовал, как голова закружилась, словно флюгер во время бури. Ему стало дурно, но он впился зубами в кляп, представляя, что кусает руку пленившего его человека, и так сумел побороть тошноту.

Взглядом он стал искать что-нибудь — косу, плуг или хотя бы гвоздь, — что помогло бы ему освободиться от пут. Ничего подходящего он не увидел. Солома, сено, угольки костра внизу и спускающаяся на пол сломанная лестница — вот все, что попалось ему на глаза.

Прежде всего, Джошуа нужно было спуститься с сеновала, а со связанными руками и ногами сделать это было нелегко. Однако сейчас он был настроен по-боевому, ничто не смогло бы его остановить. Поразмыслив с минуту, Джошуа подполз к тому месту, где торчала лестница. Но стоило ему посмотреть вниз, как у него опять закружилась голова. Чтобы не упасть, он зажал ногами торчащий конец лестницы, которая сверху не была закреплена и, казалось, спускалась вниз почти отвесно. До пола было футов пятнадцать. Слишком высоко, чтобы прыгать, подумал Джошуа, можно разбиться. В довершении ко всем его бедам первые две ступеньки лестницы оказались сломанными.

Джошуа стал раззадоривать себя мыслями о том, как он отомстит мерзавцу Коббу: подвесит его за лодыжки, вытрясет из него душу и оставит умирать без еды и воды в каком-нибудь богом забытом месте. Не думая больше об опасности, он ринулся вперед, связанными руками ухватился за сломанную ступеньку и сполз с сеновала. Дерево затрещало и прогнулось под его тяжестью, но он все же успел перенести ноги на одну из нижних ступенек, прежде чем перекладина в его руке оторвалась и стала падать на землю. Ухватившись за боковину лестницы, он прижался к ней всем телом. Лестница угрожающе закачалась из стороны в сторону, но не опрокинулась.

Выпятив вперед подборок, чтобы удержать равновесие, Джошуа, подобно гусенице, передвинул ноги на следующую ступеньку и сместил вниз руки. Спустившись таким образом на несколько ступенек, он взглянул через плечо, проверяя, далеко ли до пола. Из-за этого неосторожного движения он всем телом отклонился назад и увлек за собой лестницу. Как поспешно он ни пытался навалиться на нее, было слишком поздно. На длительное мгновение лестница будто зависла в воздухе, и Джошуа чувствовал себя как клоун в цирке, исполняющий сложный номер на потеху публике. Лестница зашаталась и начала крениться назад. Джошуа потерял равновесие и рухнул на пол.