В следующих разделах мы рассмотрим, как исторические перемены в представлениях о причинах человеческих поступков привели, в сущности, к возникновению диаметрально противоположных концепций места человека в обществе. В частности, мы убедимся, что сегодняшний «мозгоцентризм» появился отчасти как реакция на противоположную систему воззрений – бихевиоризм, который ставит во главу угла окружение и в пору своего расцвета, в середине XX века, объяснял всю человеческую деятельность практически исключительно параметрами внешней среды. В итоге наметился крен в противоположную сторону, и мы стали искать причину внутри, в мозге, а это исказило наш подход к целому сонму явлений, от преступности до творчества, заставило снова обратить внимание на личность в противоположность среде. Нужно искать баланс, то есть вспомнить о внешнем контексте, который обеспечивает входящий поток и задает условия для функционирования мозга. Такая точка зрения позволяет рассматривать нас как биологические существа (мы такие и есть), а наш мозг – как нечто органически укорененное в расширенную ткань причин и следствий.

* * *

История психологии – это история споров о том, как анализировать поведение человека, извне или изнутри, и что сильнее влияет на жизнь человека – внешние или внутренние факторы. За последние 150 лет соперничающие школы отстаивали противоположные взгляды и по очереди выходили на первый план – будто качался исполинский маятник, несущий с собой и интеллектуальные, и социальные перемены. Циклическая природа этих перемен заставляет вспомнить идеи великого немецкого философа Г. В. Ф. Гегеля и его интеллектуального последователя Карла Маркса, которые видели историю как череду диалектических конфликтов между противодействующими силами – рабами и господами или пролетариями и капиталистами[384]. Что касается политики, то Маркс предсказал, что ведущаяся с переменным успехом классовая борьба в конце концов приведет к установлению полного равенства и вселенского братства, однако его мечты о социальной гармонии, естественно, не сбылись[385]. Однако в психологии синтез, примиряющий «внешние» и «внутренние» взгляды на причины поведения, все же возможен. Но, чтобы его найти, нужен посредник – биологически обоснованное представление о мозге, а его в основных направлениях психологических исследований как раз и недостает.

В конце XIX века изучение сознания было «практически неотличимо от философии духа», как пишет историк Джон О’Доннел[386]. Даже когда психологи обратились к экспериментам и психология стала наукой, она осталась верна своему названию от древнегреческого слова «психе», что означает «дух». Так называемые отцы научной психологии, самые известные из которых – немец Вильгельм Вундт и американец Уильям Джеймс (см. рис. 11) – считали объектом своих исследований субъективное индивидуальное сознание, а главнейшим методом его изучения была интроспекция. Таким образом, современная психология прочно коренится в представлении о сознании как о самодостаточной сущности, которую следует изучать изнутри, что обобщает традицию Рене Декарта, который поверял собственное существование интроспекцией, о чем и говорит его бессмертный афоризм: «Я мыслю, следовательно, я существую».

Рис. 11. Знаменитые психологи XIX–XX веков. Вверху слева: Вильгельм Вундт. Вверху справа: Уильям Джеймс. Внизу слева: Джон Б. Уотсон. Внизу справа: Б. Ф. Скиннер

Вильгельм Вундт написал первый учебник по экспериментальной психологии и основал первую, как принято считать, современную психологическую лабораторию при Лейпцигском университете в 1879 году. Говорят, что в юности у Вундта была привычка мечтать, что мешало обучению, но, возможно, подготовило его к дальнейшей профессиональной деятельности[387]. Еще в бытность студентом-медиком он заинтересовался научными исследованиями под руководством дяди, профессора анатомии и физиологии, а затем занял завидную постоянную должность ассистента известного физика и физиолога Германа фон Гельмгольца. Обретя независимость, Вундт на основании этого многогранного опыта составил подробную программу и предался исследованиям внутренней природы человеческого мозга.

Исследования Вундта строились на интроспекции, и их целью было препарировать структуру сознания и разложить ее на элементы – чувства и ощущения: этот подход получил название структурализм. Вундт писал: «В психологии человек смотрит на себя словно бы изнутри и пытается объяснить взаимоотношения процессов, которые выявляет подобное внутреннее наблюдение».[388] В лаборатории Вундт и его исследовательская группа проводили эксперименты по изучению ментальных ответов на тщательно подобранные внешние стимулы. Вундт стремился уподобить психологию физике, поэтому его сотрудники применяли всякого рода точные измерительные приборы, которые сейчас кажутся устарелыми и диковинными. В арсенал практического психолога входил, например, тахистоскоп – устройство для воздействия на испытуемого зрительными стимулами в течение очень краткого времени, а также кимограф – автоматический механический прибор для записи данных, и хроноскоп, сверхбыстрый секундомер, засекавший миллисекунды[389]. Типичный эксперимент Вундта состоял в том, что его ученики измеряли продолжительность ментального процесса, поместив испытуемого перед тахистоскопом, после чего перед ним мелькал зрительный стимул, а исследователи измеряли, с какой задержкой испытуемый сообщит о своих субъективных ощущениях. Результаты выглядели как список периодов реакции: 30 миллисекунд – на распознавание цвета, 50 – на узнавание буквы, 80 – на то, чтобы сделать выбор, и так далее. По результатам простых измерений, полученных от большого числа испытуемых при разных условиях эксперимента, делались обобщенные выводы. Например, Вундт отметил, что распознавать отдельные буквы готического шрифта, принятого в то время в Германии, труднее, чем романские, однако слова, написанные этими шрифтами, распознаются за одинаковое время; из этого он сделал вывод, что когнитивная операция чтения слова не зависит от распознавания букв, из которых оно состоит[390].