Гувер поставил телефон Причарда на прослушивание и вскоре получил записи его разговоров с судьей Франкфуртером — первым из двенадцати судей Верховного суда, который был подслушан или упомянут при прослушивании телефонных переговоров ФБР. Расследование лояльности Причарда привело к тому, что на прослушивание были поставлены обозреватель влиятельной вашингтонской газеты Дрю Пирсон и политически сверхэнергичный вашингтонский юрист Томми Коркоран. Все четверо были источниками язвительных сплетен о новом президенте. Второй помощник Трумэна — еще один закадычный друг из Канзас-Сити Эд Макким — сообщил ФБР, что на президента это произвело должное впечатление. Все это случилось в течение семи недель после вступления Трумэна в должность. Все это было сделано от имени президента с целью блокировки утечек информации и перехвата политических сплетен.

Воган дал понять Гуверу, что если ФБР застукают за нарушением закона, то это под его ответственность. Белый дом будет отрицать, что ему известно о незаконном прослушивании телефонных разговоров.

Трумэну, возможно, понравился вкус первых политических разведданных, но он не верил Гуверу. 4 мая 1945 года он сказал директору по бюджету Белого дома Гарольду Д. Смиту о своей обеспокоенности, что Гувер «создает гестапо»[190]. Время от времени президент возвращался к этой теме. Эти слова имели определенный резонанс в ту неделю, когда Адольф Гитлер совершил самоубийство в своем бункере и Третий рейх рухнул. «Нам не нужны ни гестапо, ни тайная полиция, — написал президент Трумэн в своем дневнике 12 мая. — ФБР имеет склонность к этому направлению. Они барахтаются в сплетнях о сексуальной жизни и занимаются простым шантажом… Это должно прекратиться».

Это не прекратилось. Две недели спустя президент, мучимый подозрениями, решил, что не может доверять министру юстиции Фрэнсису Биддлу. Он без долгих рассуждений уволил его. Это было одно из неудачных решений в период его пребывания на посту президента США. Биддл прекрасно продолжил свою карьеру, начав работать в Международном военном трибунале над нацистскими военными преступниками в Нюрнберге. Трумэн заменил его продажным политиканом Томом Кларком — профессиональным лоббистом нефтяных интересов из Техаса, который пришел работать в министерство юстиции в качестве юриста по антимонопольным делам и поднялся до начальника отдела по расследованию уголовных дел. Много лет спустя Трумэн пришел к выводу, что Кларк был неплохим человеком, просто «бессловесным сукиным сыном»[191].

Гувер понял это с самого начала. После того как Том Кларк вступил в должность 1 июля, Гувер немедленно подготовил письмо для министра юстиции, которое тот должен был отправить президенту. В письме говорилось, что Франклин Делано Рузвельт дал Гуверу полномочия прослушивать телефонные разговоры без ордеров. Но Гувер опустил ключевой факт: Рузвельт также приказал ему свести прослушивания к минимуму и ограничить их, насколько возможно, иностранцами. Кларк механически утвердил это письмо и послал его президенту Трумэну под своим собственным именем после праздника 4 июля. Трумэн дал согласие. Через два месяца работы при новой администрации Гувер вновь получил полномочия подслушивать телефонные переговоры по своему усмотрению[192]. С того момента министр юстиции предпочел придерживаться курса сознательного неведения, когда речь заходила о прослушивании телефонных разговоров, прослушивающих электронных устройствах и несанкционированных проникновениях в помещения сотрудниками ФБР. Он не хотел знать, что делает Гувер за рамками закона.

В ту неделю президент снова обратился к теме полномочий ФБР. Он одобрил еще на шесть месяцев секретное финансирование Белым домом Специальной разведывательной службы в составе ФБР, но с явным отвращением. Он сказал своему директору по бюджету Гарольду Смиту, что хочет «ограничить ФБР территорией Соединенных Штатов»[193]и что «ФБР следует как можно скорее сократить расходы». Трумэн доверял Смиту. Президент надеялся, что тот выяснит, что на самом деле происходит в правительстве. Директор по бюджету знал все о секретных финансовых средствах Белого дома, которые Рузвельт выделял для тайных операций Соединенных Штатов во время Второй мировой войны. Конгресс, в котором работал Трумэн, ничего не знал об этих деньгах, хотя по Конституции президент не может потратить и пенни без разрешения конгресса. Смит точно знал, сколько Рузвельт выкачал из казначейства — 10 миллионов долларов в год на шпионаж, 2 миллиарда долларов на Манхэттенский проект и создание атомной бомбы.