ее не преследовал, в лагере не появлялся, в ночь убийства никто его в окрестностях тоже не видел.

Дело подвисло. Но «пальчики» так и не установленного преступника остались, висели в базе.

И только сейчас стало ясно: убил Микаэлу именно Александр Кононенко.

Пациент по-прежнему не приходил в сознание, но к его палате приставили охрану.

* * *

В Грушевку Александр приехал в конце июня. Поселок выбирал по двум главным для себя критериям – чтоб обязательно приличный Интернет и окрестные леса интересные – побродить на досуге, покопать в свое удовольствие.

Хозяин хатки уверял: сеть, как из пушки, сотовая вышка рядом. Ну, а про леса в Брянской области любой копатель знает. Здесь и давно заброшенные, зажиточные деревни еще шестнадцатого века. И эхо войны – до сих пор вполне себе рабочее оружие находят.

С соседями временными Александр вежливо здоровался, но жил, как всегда, уединенно, к себе никого не подпускал. С раннего утра, если погода хорошая, – в лес с металлоискателем. Днем спал. Ночью работал – писал не сложные, по своим силам, компьютерные программки.

Лэптоп поставил у окна. Когда размышлял или отдыхал, глазел – обычно без интереса – на поселковую улочку. И приметил однажды юную, но уже беременную девицу. Только взглянул – сразу неприязнь. Вроде будущая мать, а юбка – неприличное мини, до пупа. Морда накрашена. И улыбается нагло – сразу захотелось ухмылку с лица стереть.

Немедленно вспомнилась Микаэла. Гадина. Предательница.

Отвернулся, чтоб не одолевало искушение. А на следующий день отправился в магазин – и снова ее встретил. У прилавка стояла, расплачивалась за пиво. Пожилая продавщица корила: «Разве можно спиртное в твоем состоянии?» А та в ответ ржет: «Пиво не водка, там вообще дрожжи, они младенцу полезны!»

Схватила полторашку, убежала. Ему улыбнулась и бедрами призывно виляет. Еле удержался, чтоб не плюнуть.

Продавщица перехватила его неодобрительный взгляд, проворчала:

– Шалава.

– Местная, что ли? – спросил Александр.

– Ну да. Наша знаменитость. Ленка. Ребенка нагуляла. А сейчас вообще голой фотографируется!

– Это как?

– Да есть в деревне соседней, Боровом, фотограф сумасшедший. Павел. Бомжей снимает, проституток, всякую нечисть. И Ленка у него фотомодель любимая.

Александр поморщился.

– Согласна, – кивнула продавщица, – меня б стошнило: такую гадость фотографировать. Но Пашке нравится.

Боровое Александр знал – такой же поселочек, только Интернет куда хуже. Добраться туда можно по шоссе – но так будет двенадцать километров и автобус раз в два часа. Местные предпочитали ходить через лес. И теперь Саша, когда сам там бродил, поглядывал: не появится ли беспутная Ленка? Через пару дней встретил. Шагала в Грушевку. Одна. И время позднее – сумерки почти сгустились.

Желание немедленно нагнать и разделаться подавил. Хватит глупостей: до сих пор ждал, что за ним из-за Микаэлы придут.

Куда разумней и лучше как следует подготовиться, потянуть, посмаковать. Заодно у девки и пузо побольше станет.

Вскоре установил: юная фотомодель-проститутка к фотографу наведывается несколько раз в неделю и возвращается всегда в сумерках. Тогда и родился план, как стрелки перевести. Разговоры-то слышал. Про фотографа в поселке болтали нехорошо: извращенец. Псих ненормальный. Кое-кто вообще утверждал, будто тот иных своих фотомоделей после съемки убивает, а тела на своем участке закапывает. Очень на руку.

Вот пусть Павел и станет убийцей.

Александр почитал учебники по криминалистике. Съездил в областной центр. Приобрел хирургический костюм, перчатки, бахилы, шапочку – чтоб постараться следов ДНК не оставить. Нож покупать не стал – и так коллекция имелась приличная.

Гулял теперь (аксессуары в рюкзачке) в сумерках, по ее маршруту. И в очередной из вечеров увидел издалека – бредет. Печальная. Одна. И сумерки все гуще.

Быстро натянул костюм, перчатки, бахилы. Укрылся за могучим дубом и встал на ее пути.

Испугаться она не успела – нож вошел точно в сонную артерию. Наблюдал, как жизнь выходит из тела, улыбался. Она приятно дергалась и он в такт конвульсиям снова и снова пропарывал белую, веснушчатую кожу.

А когда девушка затихла, вытащил из кармашка платьица телефон. Простейший, без всякого пароля. Последний принятый звонок – «Пашенька». Ему и написал:

«Паша, мне плохо! Голова очень кружится! Идти вообще не могу!»

Наивный фотограф вступил в переписку. Александр от имени Ленки отвечал. А когда убедился, что парень отправился свою модель беспутную спасать, телефон шалавы выключил, сунул в карман и взвалил мертвое тело на плечо. Закопает неподалеку. Пусть поищут.

* * *

План сработал безупречно.

Александр от жителей Грушевки узнал: менты даже разбираться особо не стали. Сразу закрыли дурака Климентьева.

Это радовало. Но беспокоило, что очень скоро ему захочется повторить.

Он не ощущал себя больше обычным человеком. Наивный паренек Сашка умер. Вместо него явился Самаэль. Начальник демонов и ангел смерти.

И остановиться он не мог.

В октябре сезон завершился, и Александр решил перебираться в Москву. Жилье дорогое, зато работы больше. И возможности во всех смыслах неограниченные. Если на всю Грушевку беременных баб – раз, два и обчелся, то в столице их минимум сто тысяч штук. Одномоментно. Только выбирай.

Но в реальности все оказалось сложнее. Он, конечно, кое-что умел – курсы, самообразование. Только конкурентам в плане ачивок-возможностей все равно сильно проигрывал. В Москву программисты куда более высокого класса со всего мира слетались. В серьезные фирмы без высшего образования вообще не брали. А где диплом не требовался, просили портфолио. И его достижения – простенькие сайты, несложные программы учета работодателей не слишком впечатляли.

С беременными тоже оказалось непросто. Да, встречались – искушали – манили. Но если в Грушевке видеокамера единственная, на здании администрации, то здесь – на каждом шагу. Только из подъезда вышел – сразу в объектив попал, до ближайшего магазина дотопал – еще раз пять засветился. Найти укромное местечко, чтоб украсть кошелек или по голове ударить, наверно, можно. Однако ему требовалось совсем иное, и рисковать под перекрестьями прицелов не хотелось.

Можно было по совсем простому пути: работать на стройке, а с тайной своей страстью положиться на удачу.

Но решил проявить упорство. Продал несколько монет шестнадцатого века (летом на Брянщине отыскал). Продолжал искать работу по профилю. Гулял по городу, примечал, где уязвимые места. Не могут ведь каждый квадратный метр видеонаблюдением прошить!

Постоянной службы не нашел, но разовыми заказами перебиваться получалось. И брешь в проклятой системе наблюдения тоже обнаружил. Да, на главном входе в Лосиный остров обязательно попадаешь под око Большого брата. Но даже московская мэрия не настолько богата, чтоб вешать камеры на каждой аллее и тем более лесной тропке.

В ноябре на