class="p1">— Ну, и где ты вечно бродишь? Я с покупками тебя жду… а ты, часом, не с девицами ли беседы имел?

На что красавчик стал убеждать своего молодого человека, что ничего подобного не было.

Девица ещё раз вздохнула, и решила, что ей стоит вернуться домой. Ну, не понимает она столичной жизни, хоть ты что! «Город на „Ж“ — Воронеж!» — бормотала она без прошлой неприязни…

Я выпала из своих воспоминаний в то время, когда Васька устало препиралась с Кариной по поводу книг, которые мы взялись изучить в этой библиотеке. Только вот не слишком-то нам легко в обучении. Донатий, который к этому времени уже успел выспаться и даже съесть приличных размеров морковку, выполз из тележки с намерением немного прогуляться.

Для начала он побрёл к тётке, которая сидела за конторкой, скосив глаза вниз. Оттуда домовой прибежал, как ошпаренный.

— Она этот… любовный роман читает… про эту, как там… «стройную Роксолану и её нежный цветок» — Донатий с некоторым отвращением посмотрел на бедную женщину и вскоре переключил внимание на тихо сидящего мужчину в углу зала.

— Пойду, посмотрю, чем чоловик занятый! Сразу видать — сурьёзный он, вон, и книжки у ево толстые, не то, что вы… судьбу не обманешь, Манька! — домовой обвиняюще ткнул в меня пальцем, и пошёл в сторону беззащитного мужичка.

Мы облегчённо вздохнули, когда увидели удаляющегося домового, после чего я снова уткнулась в свой рисунок.

— Так, вот это ротор, вот его лопасти, которые… с моментом крутящим… — а дальше я забыла, и как это называется, и для чего предназначено!

Похоже, что я безнадёжна! Васька тоже смотрела в свою книгу с сомнением, прямо, как Живко на буквицу.

— Это, девоньки, бросайте придуриватися, умнее вы не станете, это я вам точно говорю! Хошь, побожуся? — заявил Донатий, который очень шустро вернулся от бедного мужика.

Воплей со стороны единственного, не считая нас, посетителя библиотеки, не было, из чего я сделала вывод, что домовой к нему не для веселья «в гости» ходил.

— Ну, не томи уже, выкладывай! — хмуро буркнула Васька, мечтавшая выбросить свою брошюру.

— Значится так! Мужик ентот ничейный, а стал быть — наш! И ишшо он пользительный — страсть! Такую же, как вы, лабуду читает, что-то пишет в блокноте своём, да ишшо понимает, что писать надобно! — в этом месте своего повествования домовой поднял вверх палец, для того, чтобы осознали всю важность того, что он только что сказал.

— Ну, здорово, что хоть кто-то тут понимает! Дальше что? — я смотрела на Донатия с возрастающим раздражением.

— Дуры вы, уйду я от вас! — неубедительно сообщил домовой и улыбнулся ещё шире — Мы его с собою в портал возьмём! Вы не смотрите, что мужичок он так себе, я чувствую в нём потенциал!

Потенциал⁈ Вот как? Не ожидала от Донатия такого слова услышать… но как мы будем уговаривать взрослого человека оставить дом, семью, работу и ринуться неизвестно куда? А, если бы и известно? Я украдкой посмотрела на мужика — вроде не дурак, значит — точно откажется.

Между тем, он стал собирать свои талмуды и попёрся к той злобной тётке — «вертать их взад», по утверждению нашей нечисти. Мы смотрели очень напряжённо, не представляя, как сейчас подойдём к нему. Первой опомнилась Карина — когда мужчина проходил мимо нас, она изящно встала, откинула назад косу, и просящим тоном произнесла:

— Здрав будь, мил человек! Просьба до тебя будет малая! Уж ты уважь нас, не сочти за труд, коли понимание имеешь в ГОЭЛРО! Ты человек книжный, мы про то сразу спознали, а наш домовой так и вовсе — со всяческой приязненностью к тебе!

И стоит, значит, глазами хлопает. Мы с Васькой мучительно покраснели, и стали бормотать, мол, не принимайте близко к сердцу, мужчина, так-то она у нас тихая, а тут, верно, бес попутал, не иначе.

Мужик осторожно покивал, мол, с кем не бывает, и решил бочком-бочком, протиснуться мимо некромантки, которая надёжно стала в проходе. Так что несчастный одёрнул свой жилетик, его взгляд упал на те записульки, которые мы, с Божьей помощью, написали, и затравленно озираясь по сторонам, изрёк:

— Я вижу, вы темой ГОЭЛРО интересуетесь? Похвально, конечно, если только с чисто теоретической точки зрения. Сама-то технология и принцип работы давно устарели. А тот чертёж, который вы смотрели, принадлежит малой ГЭС на реке Мокше…

— Это в Ярославле, что ли? — вскинулась Карина — Ты там другое что рассмотри, потому как нету у нас потребы для Ярославля старатися.

Карина взяла со стола мой корявый рисунок, сунула под нос совсем очумевшего мужика, и продолжила:

— Для Мурома нам надобно, по заказу, вишь, работаем! Ежели есть у тебя знания какие, так ты подсоби, воевода муромский в долгу не останется, коли ты ГОЭЛРО это самое у них сотворишь!

— Для Мурома? Принцип работы един для всех! — робко улыбнулся мужчина и поправил очки — для Оки подобный чертёж не подойдёт, конечно… если только для Муромки… но вы знаете, вы крутящий момент указали не совсем корректный, учитывая…

— Я прошу прощения! — замямлила я — Но у нас есть к вам коммерческое предложение. Не сочтите нас странными, но…

— Воевода муромский обещался золотом оплатить за труд учёный! — решила помочь мне Карина — Коли ты не убоисся поехать с нами.

Васька закатила глаза, выражая опасение, что остались мы без ценного специалиста, как пить дать, остались.

— Я только кошку соседке оставлю, и готов.

Васька выпучила глаза, словно услышала нечто из ряда вон. Затем метнулась к той книжке, схемы из которой перерисовывали весь день, бодро выдрала несколько листов со словами:

— О ней вспомнят ещё раз лет через сорок, не меньше.

Я поморщилась, но промолчала. Будем считать, что вандализм был оправдан.

Глава 37

Глава 37

Вопреки нашим вполне обоснованным опасениям, тот самый мужик, оказавшийся Игорем Михайловичем, всё-таки прибыл к месту сбора. Несмотря на то, что мы его предупредили о том, что вещей стоит брать по максимуму, неизвестно, насколько у него будет эта «командировка», в руках у Михалыча (он сам попросил его так называть) было только две сумки. В одной была орущая кошка, во второй какие-то пожитки.

Так что теперь он стоял возле грузовой «Газели», из которой наши ребята споро выгружали купленный нами товар, и не слишком понимал, почему и куда мы собрались идти, когда рядом только лишь заброшенные дома по Волоколамке. Однако, он вполне покорно взял рулон с постельными тканями, который ему перегрузил Вадим, и побрёл вслед за нами, стараясь не упасть в многочисленные ямы.

Васька откашлялась, и решила наладить с ним коммуникацию.

— А ты сам-то, Михалыч, чем занимаешься по жизни?

Оказалось, что нам фортануло несколько раз — он работал преподавателем в МЭИ, затем старшим лаборантом в том заведении, где мы с ним и познакомились. Биография его была весьма незамысловатая, одним словом: окончил физтех, потом долго работал преподавателем. Нулевые годы были не самые лёгкие для российской науки. И конверты принимал потихоньку, и глаза по просьбе коллег закрывал, где нужно…

Затем ситуация несколько исправилась, и он даже приобрёл небольшую квартиру в собственность. А ещё он женился, причём, даже сам не понял как. Обычно студентки не обращали внимания на странного преподавателя, но Лидочка была не такая. Так что уже через три месяца после того, как она однажды пришла к нему на пересдачу, они сыграли скромную свадьбу. Причём, Лидочка очень просила, чтобы в университете об этом ничего не знали, мол, это может повредить его репутации. Затем она попросила, чтобы Михалыч купил квартиру побольше — вдруг дети пойдут… а оформили договор купли-продажи на папеньку Лидочки. Незачем кому-то знать, что простой преподаватель может позволить себе приобрести трёхкомнатную квартиру — слухи о взятках никто не отменял! Так что спустя год Лидочка выставила Михалыча за порог с той самой сумкой, с которой он и собрался сегодня в командировку.

С прошлой работы его почему-то уволили, благо, друг подсказал, что можно пристроиться лаборантом. Михалыч был и этому рад. За деньги иногда помогал студентам, делал за них курсовые работы. Собственно говоря, за одной из них мы его и застали.

— А что делать? Жить как-то надо? И платить за комнату тоже — пожал плечами Михалыч.

— А кошка? — после душещипательного рассказа спросила Васька.

— На помойке нашёл! — коротко ответил