– Никто, – отрезала она. – Никто. Они никого не должны принуждать к этому. Даже самую первую Истребительницу. Кучка жалких надменных мужчин решила, как будет лучше для всех, и заставила нас расплачиваться за последствия.

Артемида схватила дневник, захлопнула его и швырнула в угол комнаты. Она забралась обратно на кровать.

– Давай. Я просто хочу посмотреть дурацкое кино и не думать ни о чем.

Артемида не хотела больше разговаривать. Теперь, когда я ясно видела ее переживания, я хотела защитить ее. Так что мы включили романтическую комедию, и я покрасила ее ногти в малиновый цвет. Мои руки не дрожали, и тон лег идеально. Она красила мои ногти, но ее руки дрожали, и основания пальцев казались такими же кровавыми, как после сражения в бойцовой яме.

Я резко проснулась, растерянная и с тяжелой головой. Рассвет медленно, но неизбежно наползал на горизонт. Посмотрев фильм, мы тут же отрубились. Сказались наконец-то ночи без сна.

Я неподвижно лежала в кровати, размышляя о том, что мы узнали. Наша мать была дочерью Истребительницы. Если бы это было не так, она никогда не встретила бы Наблюдателей. Не стала бы одной из них. Не познакомилась бы с нашим отцом. Мы бы не стали Наблюдателями – но нас и не было бы на свете.

Еще это означает, что моя бабушка тоже была Истребительницей. Мне хотелось бы поговорить с ней. Поговорить с кем-нибудь, кто понимает, через что я прохожу. Жаль, что Космина не такая милая. Боги, сейчас я согласилась бы поговорить даже с Баффи.

Всегда можно поискать Еву Сильвера. Или старого Брэдфорда Смайта. Он знал мою бабушку. Он мог бы мне о ней рассказать. Но мне не хотелось говорить ни с кем из них. Мне хотелось кого-то из своей семьи.

Мне хотелось, чтобы рядом был отец. Пусть Артемида не желает читать его дневник, но я должна.

Я достала его дневник из-под кровати, схватила дневник Брэдфорда – он так и валялся раскрытым в углу, – и поспешила в сторону тренировочного зала, но тут же едва не врезалась в Еву Сильвера.

– Нина! – она удержала меня, положив руки на плечи. Она вообще когда-нибудь спит? – Куда ты направляешься?

– Позаниматься, – мне не хотелось объяснять ей, что ищу спокойное место, чтобы прочесть дневник своего отца.

Она одобрительно улыбнулась.

– Я не нашла тебя вчера, чтобы поговорить о том, что случилось в Дублине, но я подумала, что ты захочешь денек отдохнуть. Нам нет необходимости срочно что-то делать. Мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться с такими сложностями. Я чувствую, что подвела тебя, отправив куда-то, не имея достаточной информации.

– Вы не могли об этом знать. И вы помогли мне: вы поверили мне насчет Космины, – а это многое значит.

И то, что ее волновали мои чувства, тоже говорило о многом.

– Я всегда буду верить в тебя. И хотя я сожалею о своей поспешности, то, что ты сделала в Дублине, было просто невероятно – тем более учитывая, что ты не проходила обучение. Твои способности поистине изумительны. Видимо, лучшее действительно приберегают напоследок. Даже когда речь идет об Истребительницах.

Это было настолько не похоже на реакцию моей матери – и даже на реакцию Артемиды – что я была поражена до глубины души. Ева не только хочет, чтобы я была Истребительницей, – она считает, что я отлично справляюсь.

Она сжала мое плечо.

– Не беспокойся о Космине или Дублине. Мы с Брэдфордом Смайтом работаем над этим. Но лучше это не афишировать. Твоя мать, Ванда и Руфь ничего об этом не знают, и я предпочла бы, чтобы так оно и оставалось.

– Да, конечно. Я могу чем-то помочь?

Она покачала головой.

– Ты уже выполнила свою часть, и ты должна гордиться собой.

Лучезарно улыбнувшись, она отправилась дальше по своим делам.

Повеселев, я устроилась на охапке матов в углу зала. Мне нужно еще разобраться с демоном в футболке Coldplay, но он никуда не денется. Киллиан регулярно выходил на связь, так что я знала, что он в безопасности. Прямо сейчас вопросы о том, как быть Истребительницей, казались мне более насущными.

Дневник моего отца был увесистым, страницы истерты и помяты. Он был Наблюдателем не только у Баффи. До нее он работал с еще двумя Истребительницами. Я всегда гордилась тем, что он был Наблюдателем у стольких Истребительниц. Но теперь, когда я сама Истребительница, я поняла, что это означает, – ему пришлось похоронить двух своих подопечных. Потому что Истребительницы не выходят на пенсию. Они погибают.

Я открыла дневник на середине. Почерк был мне незнаком – меня пронзила острая боль потери. Он писал неаккуратно, но его мысли были хорошо структурированы. Раздел, который я открыла, был посвящен замечаниям о технике тренировок, которые приносят больше толку, чем другие, а также случай из практики, как его Истребительница противостояла банде вампиров, терроризировавших небольшой городок. Истребительница заманила их на кладбище, где отец расставил мины-ловушки, чтобы убрать их одного за другим и уравнять шансы Истребительницы.

Слеза капнула на страницу, слово расплылось. Он никогда не рассказывал нам об этом, но мы с Артемидой использовали часть этих мин-ловушек в наших комнатах много лет. Я знала, что умение бороться с вампирами не передается генетически, но учитывая его навыки и то, что моя бабушка была Истребительницей, возможно, я действительно была рождена для этого.

Внезапно я ощутила тесную связь со своим отцом. Пусть я не очень хорошо его помню, но мы продолжаем его дело.

И я была уверена, что отец гордился бы тем, что я Истребительница. Мать может ненавидеть это – может даже ненавидеть меня за это, – но отец гордился бы мной, как он гордился этой девушкой, о которой он писал с профессиональным восхищением. Я хотела бы, чтобы он был здесь и обучал меня. Он бы не стал скрывать, что я потенциальная Истребительница. Он бы подготовил меня. И мы бы вместе готовили меня все эти годы к роли величайшей Истребительницы.

Я впервые была действительно счастлива оттого, что я Истребительница. Это не просто восторг от тех трюков, которые я могу проделывать, не прилив адреналина. Настоящее счастье. Ведь теперь я знала, как важно это было для моего отца, как он гордился той девушкой – все это было в его дневнике.

И я могла притвориться, будто эти строки обо мне. Я могла представить, как он обучал бы меня с той же гордостью и с той же заботой. Отец любил этих девушек как родных. Как бы тогда он любил Истребительницу, которая была по-настоящему родной для него? Будь он жив, все было бы иначе. Мама была бы собой. Артемиде никогда не пришлось бы заботиться обо мне, потому что это была бы его задача. И я была бы обучена и подготовлена – под настоящим наблюдением.

Вытерев слезы, я пролистала дальше. В глубине души я надеялась найти записи о семье, хотя я знала, что это рабочий дневник, а не личный. А затем я остановилась. Я дошла до раздела, где он собирался встретиться с новой Истребительницей.