8. Остановиться на обочине автомагистрали и дойти до самой большой статуи американского героя. Сфотографироваться.

9. Остановиться на обочине автомагистрали и сняться в поле люпина. Проверить в интернете, не запрещено ли их срывать (не запрещено).

10. Притвориться раздраженной, когда Картер делает что-то настолько же милое, как пропускает поворот.

Мы возвращаемся в Хейворт как раз к моменту, когда наш класс выходит с уроков. Я опускаюсь на сиденье, надеясь, что никто не заметит мою машину, потому что боюсь, что нас закидают яйцами. Когда Оден выходит, Картер говорит ему:

– Ливви хочет с тобой поговорить. Ты должен ее выслушать.

Я не вижу реакцию Одена, но чувствую напряжение. Он молча закрывает дверь.

Когда Картер выезжает с парковки, я спрашиваю:

– Как думаешь, Оден меня ненавидит?

– Что? – он смеется, будто слегка растерявшись. – С чего вдруг ему тебя ненавидеть?

Я смотрю прямо перед собой.

– Я была там, когда фотографии Оливии были испорчены. Я в этом участвовала, – я поворачиваюсь к нему. – А ты меня не ненавидишь?

Он тоже смотрит прямо перед собой.

– Нет.

– Почему? – я словно умоляю его ненавидеть меня. Я заслуживаю, чтобы меня ненавидели.

– Потому что, – он вздыхает, – теперь всё изменилось. Ты теперь другая. И Ливви рада, что вы стали подругами. Она не будет играть в игры шантажиста и бросать тебя. Она слишком хорошо знает, каково это.

Но разве я не заслужила, чтобы меня бросили? Я разозлилась на шантажиста за то, что они выложили этот список, но если бы они этого не сделали, разве я когда-нибудь рассказала бы об этом Оливии? В моем списке дел не было пункта о том, чтобы извиниться перед ней. И сейчас я понимаю, что он должен был там быть.

Я несколько месяцев избегала этого разговора. Но у меня нет права принимать ее дружбу, если я не могу посмотреть ей в глаза и извиниться за то, что участвовала в ее травле.

Мой отец раньше всегда держал маму за руку на консоли. Глядя на них с заднего сиденья, я никогда не придавала этому особого значения, пока он не перестал так делать.

Я начала лгать себе, когда он перестал.

И когда Картер переплетает мои пальцы со своими на консоли, направляя машину в свою часть города, у меня внутри всё переворачивается – это словно напоминает мне о том, что всё когда-нибудь кончается.

Мы сидим в машине на парковке возле многоквартирного дома Оливии и просто смотрим друг на друга. Солнце уже близится к закату, как и наше с ним время вместе.

– Как тебе Университет Сэма Хьюстона по сравнению с Хьюстонским университетом?

– Он как будто из совершенно другой вселенной. Я так привыкла к большому городу. Наверное, к Хьюстону будет легче привыкнуть. – Я опускаю взгляд на наши руки на консоли. – Хорошо, что ты получил полную стипендию в Техасском университете. Теперь твоему отцу не придется платить за твое обучение.

Он напрягается.

– Ты это слышала?

Я киваю.

Он убирает свою руку. Теперь он словно на другом конце мира. Я так мало о нем знаю. Он всегда был на другом конце мира.

– Картер…

– Я правда не хочу об этом говорить.

– Ладно, – я отодвигаюсь, в буквальном смысле отдаляясь от него. Но это ненормально, потому что он так много знает обо мне, в то время как я не знаю о нем практически ничего.

Потом он смотрит на меня и на расстояние между нами.

– Эй, иди сюда, – он притягивает меня к себе, – пожалуйста! – Я подвигаюсь к нему. Он говорит: – Не беспокойся за меня. Всё хорошо.

– Я не беспокоюсь. Я просто хочу знать тебя.

– Ты меня знаешь.

– Но я не знаю, – настаиваю я, – совсем ничего.

Он вздыхает, опираясь локтем на консоль.

– Ладно. По знаку зодиака я Дева. Мой любимый цвет – красный. Иногда желтый. Моя любимая еда, наверное, острые крылышки с голубым сыром. Ммм…

– Хотя я не знала ничего из этого, это не то, что я имела в виду, говоря, что хочу знать тебя.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Ладно, – он наклоняется ближе, – до тебя у меня никогда не было девушки.

Я удивленно смотрю на него. То, как он целуется, явно говорит о том, что он немало практиковался.

– А как насчет тех семисот девушек, о которых говорила твоя сестренка?

Он смеется.

– Во-первых, Имани сильно преувеличила их число. Во-вторых, эти девушки были… просто девушки.

– В смысле?

– Ну с ними не было ничего серьезного.

– Ты использовал их для секса?

Он прищуривает глаза.

– Это всегда было по взаимному согласию.

– Они тоже использовали тебя для секса?

– Ты говоришь так, будто в этом есть что-то нездоровое, – он отворачивается, глядя вперед. – Вероятно, я никогда не хотел, чтобы у меня с ними было что-то серьезное. Я никогда не хотел, чтобы девушка чувствовала, будто ей необходимо конкурировать за мое время.

– Конкурировать с кем?

– С моей сестрой, – он поворачивается ко мне с серьезным лицом. – У нас нет отца, но пока есть я, она никогда не будет девочкой с «проблемами из-за отца».

– А что насчет твоей мамы? – спрашиваю я.

– Она работает сутками, чтобы сводить концы с концами, так что я сижу с сестрой. Оливия мне помогает, но я стараюсь не злоупотреблять ее помощью. У меня нет времени водить девушку на свидания каждые выходные. Как и денег на это, – он избегает моего взгляда. – Прости, мне стоило рассказать тебе всё это раньше…

Я улыбаюсь.

– У меня только один вопрос.

– Какой? – он обхватывает себя руками.

– Если всё это правда, почему ты решил попытать счастья со мной?

Он смотрит в окно на крыльцо, ведущее в подъезд Оливии.

– Ты понравилась Имани, – говорит он, – и в то утро ты сказала, что она тебе тоже нравится. Я надеялся, что, может, ты не будешь возражать против того, чтобы иногда проводить время с нами.

Я слушаю, с каким сомнением он всё это произносит. Мое сердце переполняется чувствами, а глаза наполняются слезами.

– Видишь? Вот это я имела в виду, говоря, что хочу знать тебя.

Он закатывает глаза.

– Только не плачь, пожалуйста.

– Я не плачу.

– Я вижу у тебя в глазах слезы. Иди сюда.

Я наклоняюсь к нему.

– Я буду рада проводить время с вами обоими.