— Ты ни в чем не виноват, — жалобно произнесла Кэтрин. — Я надеялась скрыть свой позор, но… —Она расправила юбку, выставив на всеобщее обозрение большой живот, — мой вероломный любовник оставил меня с ребенком.

— Черт подери! — шепнула Джиллиана, не отнимая от губ льняную салфетку. — Она и в самом деле беременна.

— Конечно, — согласилась Эвери. — Но мы же знаем, что ребенок не от Пейтона. Он никогда бы не отказался от своего ребенка. А поскольку он ее бросил, ребенок этот не его.

— Значит, нам нужно будет узнать, чей он на самом деле.

— Сначала мы должны выяснить, действительно ли она настолько одинока, как пытается всех убедить, а потом, когда она была при дворе…

— А если окажется, что она забеременела именно тогда, когда была при дворе? — перебила ее кузина.

— Значит, мы попытаемся выяснить, с кем она там встречалась. Хорошо бы пообщаться со слугами. Они многое могут рассказать. Вряд ли эта особа из тех, кого они будут покрывать.

— Леди? — позвал Камерон, положив конец их перешептыванию. — Вас что-то беспокоит?

Оказалось, что Кэтрин уже закончила свою душещипательную историю о предательстве и разбитом сердце, но Эвери, увлеченная разговором с кузиной, этого не заметила.

— Нет. Просто мы с Джиллианой обменивались соображениями по поводу несчастной доли женщин, которых вероломные любовники сначала используют, а потом бросают.

Камерон вспыхнул и бросил гневный взгляд на Джиллиану, которая явно наслаждалась его смущением.

— Я не допущу, чтобы ты страдала от жестокости своего любовника, — сурово промолвил он, повернувшись к Кэтрин, и приказал слуге: — Принеси перо и бумагу. Я напишу сэру Пейтону письмо.

— Спасибо, братец, — грустно вздохнула Кэтрин, — но, думаю, это бесполезно. Он ни разу не ответил на наши настойчивые просьбы о встрече.

— Ничего. Если у него не хватает ума жениться на красивой, любящей женщине, мы объясним ему, что надо делать. — Камерону показалось, что Эвери пробормотала что-то насчет лести не по адресу, но он решил сделать вид, что ничего не слышал. Слуга принес ему все необходимое для письма, и Камерон взял в руки перо. — Хотелось бы мне, Кэтрин, чтобы твой любовник женился на тебе добровольно, но если так не получится, придется его заставить. — Эвери с Джиллианой вскочили так стремительно, что стулья, на которых они сидели, отлетели в сторону, и Камерон понял, что переборщил. — Что случилось, Эвери?

— Мне бы хотелось, чтобы меня проводили в отведенную мне комнату, — прошипела она, глядя на Йена.

Камерон схватил ее за руку.

— Ты же знала, что я это сделаю… что я вынужден это сделать.

— Да. — Эвери вырвала руку. — Знала. Но не ожидала, что мне придется при этом присутствовать. — Она снова взглянула на Йена. — Так кто же меня проводит?

— Отведи ее в мамины апартаменты, — тихо сказал Камерон Йену, — а малышку Джилл в соседнюю комнату. — Он проводил взглядом Йена и Эвери и, повернувшись к Джиллиане, увидел, что глаза ее полыхают от ярости. — Ты хочешь что-то сказать, Джилл?

— Желаю тебе выколоть этим пером глаза! — выпалила Джиллиана.

— Джилл! — позвала Эвери с порога и, заподозрив неладное, спросила, когда кузина подошла: — Что ты ему сказала?

— Поблагодарила за прекрасный обед, — с невинным видом ответила Джиллиана.

Наконец дверь за Йеном и сестрами Мюррей закрылась, и Камерон вздохнул с облегчением. Но тут Лерган, не выдержав, расхохотался.

— Что в этом смешного? — насупившись, произнес Камерон.

— В этом? — Лерган коснулся листа бумаги. — Абсолютно ничего. Меня рассмешила Джилл. Милая малышка. Не будь я на двадцать лет ее старше, я бы непременно дождался, когда она вырастет, и женился на ней.

— Но, Лерган, что ты в ней нашел? У нее же глаза разного цвета! — ахнула Кэтрин. — И волосы такие взъерошенные.

— Хочу заметить, Кэтрин, что совершенство не всегда привлекает так сильно, как уникальность, — заметил Лерган таким тоном, будто разговаривал с тупым недорослем, и, увидев, что Кэтрин смотрит на него таким взглядом, словно он сошел с ума, повернулся к Камерону: — Что ты решил насчет своего сына?

— Какого сына? — изумилась Кэтрин. — Ты хочешь сказать, что эта тощая сучка родила тебе ребенка?!

— Не оскорбляй леди Эвери! — грохнул кулаком по столу Камерон.

— Вот как? Значит, ты поместил ее в комнату, соседнюю с твоей, только для того, чтобы получше ее охранять? — Внезапно Кэтрин ахнула и прижала руку к груди. — О братец, ты сделал это ради меня? Раз меня опозорили, ты решил опозорить и ее? Как это великодушно с твоей стороны.

Как ни старался Камерон убедить себя, что Кэтрин имеет право не испытывать к сестре надругавшегося над ней человека добрых чувств, ее слова только подлили масла в огонь.

— Все, что имеет отношение к леди Эвери, тебя не касается, и я буду очень недоволен, если ты начнешь совать нос не в свое дело. — Он выдержал ее сердитый взгляд и смотрел на нее до тех пор, пока она не кивнула в знак согласия, и только потом уже более спокойным, как он надеялся, тоном пояснил: — Мальчик, о котором говорит Лерган, мой незаконнорожденный сын от женщины, которая была моей любовницей около трех лет назад. По странному стечению обстоятельств кузина Эвери, Элспет, и ее муж, сэр Кормак Армстронг, нашли брошенного мальчугана и взяли его к себе.

— Что ж, очень мило с их стороны. Это избавляет тебя от такой обузы. Думаю, ты должен выразить им благодарность.

Камерон уставился на сестру, недоуменно хлопая глазами, потом перевел взгляд на Лергана и, заметив, как тот помрачнел, испытал облегчение. Значит, не он один поражен бесчувственными словами сестры. Ведь этот ребенок, хоть и незаконнорожденный, — плоть и кровь ее родного брата, а следовательно, ее племянник. Камерон решил, что сейчас не стоит заострять внимание на данном эпизоде, а поговорить с Дерганом и написать наконец письмо сэру Пейтону.

— Что касается малыша Алана, Лерган, — сказал он кузену, — думаю, я просто упомяну, что Эвери и Джиллиана считают весьма вероятным, что мальчик — мой сын. И очень вежливо, но твердо подчеркну, что считаю необходимым решить вопрос с малышом осторожно и без спешки и никоим образом не связываю это дело со своей сестрой.

— Ты что, хочешь забрать у них этого ребенка? — изумилась Кэтрин.

Гневно взглянув на сестру, Камерон решил, что слишком устал и обременен собственными заботами для того, чтобы попытаться понять ее сейчас.

— Думаю, тебе лучше пойти в свою комнату, Кэтрин. Беременность и переживания тебя утомили. Поговорим позже. Быть может, сегодня вечером.

Как только Кэтрин вышла, Камерон сосредоточился на послании сэру Пейтону. Он чувствовал, что Лергану хочется поговорить, однако намеренно игнорировал его. Написав письмо, Камерон распорядился позвать к нему Малыша Роба и Колина и приказал им отвезти послание в Донкойл. Когда они вышли за дверь, он откинулся на спинку стула и одним махом опрокинул целый кубок вина. Подождав немного и, к своему удивлению, не почувствовав никакого облегчения, он вновь наполнил кубок и взглянул на Лергана.