— Как ты понял, что это были именно вампиры?

— А кто же еще может вести себя так по-скотски? Так извращенно, так мерзко и нагло! Я не мог спутать их ни с кем! Я сразу поверил своим глазам — это именно вампиры! Я помню, что кричал. Не от страха, от ярости. Меня переполняла ярость оттого, что я — человек, высшее создание — готов расстаться с жизнью, а эти твари будут и дальше продолжать свое существование! Они оторвались друг от друга и посмотрели на меня. Мужчина сказал женщине: «Смотри, к нам пришел ужин». А она оскалилась и бросилась вперед ко мне. И тут… Что-то снизошло на меня. Свыше. Я сказал им: «Запрещаю вам, демоны». Они устрашились меня и исчезли. Отвели мне глаза. Через мгновение я увидел на их месте два мешка, напоминавшие лежащие человеческие фигуры. Ты знаешь, вампиры здорово умеют отводить глаза… Я спустился с крыши. Домой. Моя жизнь обрела смысл. Я понял, кто я и к чему призван.

— Призван? Да?

— Да. Остаток той ночи я провел, читая Библию. С тех пор я постоянно читаю Библию. Она со мной, здесь, на груди. Она как мой щит, ограждающий от нечистого зла.

— Разве зло бывает чистым? Вопрос опять был без ответа.

— Послушай, Зоя. С того момента я все-все понял. Вампиры — зло. Но они существуют. Они — дети Сатаны. Значит, существует Сатана. Но если есть он, то есть и Бог. Не Высший Разум, а настоящий Бог — Личность. Бог грозный и карающий грешников, справедливый и неподкупный. И такому Богу надо служить. Карая зло, восстанавливая справедливость, уничтожая отродья мрака. Я поверил в Бога раз и навсегда. Я понял, что Он дал мне знак —тем, что я увидел вампиров. Он сказал мне: «Видишь зло — борись со злом». На следующий день после встречи с вампирами я пошел в военкомат. Мои родители чуть не сошли с ума — мать только-только успокоилась, что в армию я не пойду, она ведь ради этого стольким людям взятки давала! А я решил все по-своему. Собрался и ушел, чтобы научиться быть бойцом. Настоящим воином со злом, чье оружие — не только молитва… В военкомате мне неожиданно повезло. Я попал в особый отряд. И у нас действительно был особый отряд. Мы здорово тренировались, а потом нас перебросили в Чечню. И там я снова встретил нежить лицом к лицу. И снова понял, что я избран для того, чтоб бороться с нею.

— Как это произошло?

— В одну из ночей мы сидели в засаде, караулили одного снайпера, который давно нам жить не давал. Но снайпер в ту ночь не появился. Появилась она. Женщина-вампир. Это было словно какое-то смещение пространства: только что мы с парнями сидели, держа пальцы на спусковых крючках, и вот как будто порыв темного ветра! И она, черная, страшная, с синими горящими глазами, терзает тела моих товарищей, а они не сопротивляются. Никто даже не успел выстрелить. Никто, кроме меня. Я разрядил в нее свой автомат, но пули ничего не значат для вампира. Она прикончила всех моих друзей и кинулась ко мне, но тут внизу, в селении, запел петух. И она сгинула.

— Но вампиры не боятся петухов.

— Значит, мне встретилась слишком пугливая вампирша, — усмехнулся Федор. Недобрая у него вышла усмешка.

— Что было потом?

— В то же утро я ушел от своих по тропам, которые знал только я. Я был обучен искусству воина и решил, что мое дело — не выслеживать чеченских снайперов, а уничтожать вампиров, колдунов и прочую нечисть. Меня не искали, подумали, что я погиб вместе с ребятами.

— Но твоего тела не нашли…

— А там ничьих тел не нашли. Я взорвал их трупы. .

— Значит, тебя считают погибшим? Но как же ты живешь? Как твои родители, как документы…

— У родителей своя жизнь, они никогда во мне особенно не нуждались, так что утрату сына наверняка бы пережили. А документы мне сделал один хороший человек. Я поговорил с ним по душам, открыл свое предназначение, и он помог мне.

— Так Федор Снытников не настоящее твое имя?

— Да. А какая тебе разница, Зоя? Дело не в имени, а в том, что человек творит на земле. Я готов быть безымянным и безвестным, лишь бы свершить суд над всем злом мира.

Федор произнес эту тираду и принялся ходить по комнате, словно взволнованный студент перед экзаменом. Хотя лицо его было абсолютно спокойно.

— Суд? — переспросила пораженная Зоя. — Но разве это не дело Бога? Разве мы — судьи?

— Апостол пишет, что мы будем судить даже ангелов. Потом, в будущей жизни. Значит, сейчас у нас есть привилегия судить демонов и тех, кто им уподобился.

— Это не так, не так, — заторопилась Зоя. — Ведь даже судья должен быть милосердным, а ты…

— Уничтожить вампира — это милосердие. Лишить жизни колдуна или оборотня — это любовь. Вера учит нас держать оружие наготове, а не сдаваться перед противником. Надо вести вечный бой с адом и его порождениями.

— Но кто ты, чтобы судить, зло перед тобой или нет? Порождение ада или просто… несчастное существо, обреченное влачить нечеловеческое существование? Разве ты настолько опытен, что можешь отличить зло от добра?

— А разве ты этого не можешь? Тогда для чего тебе Бог и вера?

Зоя растерялась. Она не знала, что ей ответить. И еще она испугалась. Федор за те минуты, что говорил свою пламенную речь, внешне преобразился. Это больше не был милый молодой человек с красивым ясным лицом. Хотя нет, красота и ясность остались. Только от них становилось страшно. Словно вместо лица у Федора была маска из тонкого фарфора и сквозь этот фарфор просвечивало внутреннее холодное пламя. Зое захотелось плакать, но она сдержалась.

— Федя, а как же я? —тихо спросила она.

— А что такое? При чем здесь ты? Ты ведь не оборотень, не вампир, не вся эта дьявольская нежить. Ты мне очень дорога, Зоя. У тебя чистое сердце, но вера еще не такая пламенная, как у меня. Но это не помешает нам быть вместе.

Тут Зоя все-таки расплакалась, сильно, неудержимо. Села на пол, прижалась щекой к теплой батарее, что проходила под подоконником. От батареи пахло нагретой пылью. Запах печали. Запах одиночества и усталости.

Федор сел рядом, ласково коснулся рукой ее плеча:

— Отчего ты плачешь, Зоя?

— Я подумала, что ты теперь уедешь, бросишь меня…

— Уеду? Брошу тебя? Как ты могла такое подумать! — Теперь он обнял ее. В другой раз Зоя просто просияла бы от этого проявления нежных чувств, но сейчас ей было не до того. Она отчаянно искореняла в себе желание немедленно признаться Федору в своей получеловеческой природе. И это желание вытесняло из нее другие — более сладостные и привлекательные. — Нет, Зоя, я буду с тобой. Мы будем вместе противостоять злу, мы встанем на борьбу с нечистью, оккупировавшей ваш город. Ты и я — мы станем первыми, кто сумеет…

— Феденька, нет! — воскликнула Зоя. — Это опасно!

— «Что же сказать на это? — заговорил Федор, и Зоя поняла, что он цитирует Писание. — Если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их».