Физически я восстановилась достаточно быстро. Странная болезнь, едва не убившая меня, отступала день за днем, и уже через неделю я легко сама вставала и одевалась, кормила и качала Алину, ходила с ней гулять в сад. Здесь вновь все цвело и пахло, в том числе те цветы, что в прошлом году мы сажали или пересаживали вместе с господином Юнтом. В этом старый садовник работал еще медленнее, а после известия об исчезновении армии генерала Шелтера и вовсе слег на несколько дней. Лишь разговор с господином Нейбом, который заверил его, что Юнта не выгонят и без Шелтера, он ожил и вернулся к работе. Правда, выглядел все равно печальным.

Печаль поселилась во всем доме. Только Алина и поднимала настроение его обитателям. Ей даже не стали нанимать няню: от желающих покачать ее, погулять с ней, переодеть или помыть и так отбоя не было, пришлось даже установить некоторое подобие очереди. Это, конечно, с одной стороны облегчало мне жизнь, а с другой оставляло слишком много времени для размышлений и сожалений.

Первые недели три я ждала. Каждый день хватала свежую газету, надеясь увидеть заголовок на первой полосе, извещающий о том, что генерал Шелтер с триумфом вернулся из пустыни, а потеряли их исключительно из-за особенностей той местности. Но постепенно надежда захирела.

Я почти не плакала. Выплакала все за первые два дня, а потом как отрезало. Лишь иногда слезы наворачивались на глаза, когда я смотрела на спящую Алину. Она родилась очень похожей на отца, и, глядя на нее, я все время думала о том, как многое не сбудется из того, о чем я мечтала, пока носила ее. Но в то же время я испытывала щемящую радость и тепло, разливающееся по груди. Радость от того, что она есть, что частичка Оллина Шелтера продолжит жить в ней. А ведь если бы я следовала религиозным канонам Оринграда, у меня не осталось бы и ее. Теперь же мне было кого любить, и я собиралась любить ее за двоих.

Когда Алине исполнился месяц, господин Нейб пришел ко мне в комнату, неся в руках стопку сложенных втрое бумаг. Я сидела в кресле у окна, качая колыбель, потому что девочка у меня получилась очень требовательная: она спала, только пока ее качали. Стоило остановиться, как максимум через пять минут она начинала сначала недовольно кряхтеть, потом хныкать, а если ее проигнорировать, то и кричать.

Обычно днем качание колыбели я совмещала с чтением, но сегодня предпочла бездумно смотреть в окно на цветущий сад и деревья, растущие вдоль аллеи. Мысленно я летела по той аллее на мотоцикле Шелтера, крепко обнимая его, и от этой фантазии губы мои чуть кривились в улыбке. Лишь в горле слегка першило.

– Что это? – спросила я, когда Нейб протянул бумаги мне.

– Сама взгляни, – предложил он.

Я отпустила колыбель и взяла сложенные втрое плотные цветные листы, развернула, пробежала глазами по надписям, подписям и переливающимся печатям.

– Это же…

– Да, – кивнул Нейб. – Ваши с Алиной документы. По крайней мере, один план Шелтера удался. Самоубийственный поход в Красную Пустыню, очевидно, убедил Магистра в его преданности. Так что в знак уважения к генералу и в благодарность за все, что он сделал для Варная, Магистр дарует свободу тебе и его дочери. Теперь вы обе – полноценные гражданки Магистрата. Алина будет носить фамилию своего отца и может претендовать на его наследство: столичный дом, это имение, прочее имущество и весь капитал. У Шелтера составлено завещание, которое ее не учитывает, конечно, но ты можешь его оспорить. По нему основные наследники я и… Риталь. Но по понятным причинам остаюсь только я. Само собой, я не собираюсь ни за что бороться, но надеюсь, что ты позволишь мне остаться здесь в качестве управляющего. Сама ты со всем не справишься.

– Мне ничего не нужно, господин Нейб, – улыбнулась я, покачав головой. – Ни этот дом, ни его деньги. Я получила письмо от Анны. Мой отец умер, поэтому теперь – по законам Магистрата – я наследую нашу шоколадницу и квартирку над ней. Я хочу вернуться туда, восстановить все.

Нейб нервно постучал пальцами по рукоятке трости, обернулся по сторонам, ища что-то взглядом. Оказалось, что стул, который он приметил за письменным столом. Он подтащил его ближе к моему креслу, сел напротив меня и уставился немигающим взглядом.

– Это не самое удачное решение, Мира, – возразил он.

– Там мой родной дом, господин Нейб. Там могилы моих родителей. Там дело, которым я занималась и которое очень любила. Там пахнет морем… Когда-то я была не очень счастлива в Оринграде, но там я встретила Шелтера. И сейчас хочу вернуться туда. Не потому, что у меня нет другого выбора, а потому что я так решила.

– А как же ваши людоедские традиции? – он кивнул на колыбельку. – Будет ли Алине там безопасно расти?

– Я не стыжусь ни себя, ни своей дочери, – отрезала я. – Законы Магистрата нас защитят, Шелтер сам мне говорил. А потом я… хм… научу других тоже относиться ко мне и Алине с уважением. Я знаю, как это сделать. Я могу это сделать. И я сделаю. Со временем я изменю этот город.

– Ты очень изменилась, – заметил Нейб после непродолжительного молчания. – Удивительно, но Шелтер с самого начала говорил, что ты вот такая. Он что-то видел в тебе. То, чего не видел тогда я.

– Даже я сама этого не видела, – пожала плечами я. – Но я больше ничего не боюсь. Я знаю свою силу, а потому не боюсь. И хочу вернуться домой.

– Что ж, я не буду тебя держать. Но хочу, чтобы ты знала: все, что Алине положено по закону, однажды будет принадлежать ей.

– Хорошо, я буду иметь это в виду, – не стала спорить я.

В конце концов, если мне сейчас хочется поскорее уехать из дома, где все напоминает об Оллине, это еще не значит, что Алине в свое время не пригодится наследство ее отца. Она имеет на него право, а я не имею права лишать ее этого.

– И ты все-таки не торопись уезжать, – добавил Нейб, продолжая сверлить меня взглядом. – У нас ведь осталось одно незаконченное дело.

Я удивленно посмотрела на него. О чем он говорит?

– В столице волнения, – тихо объяснил Нейб. – Варнайцы очень недовольны тем, что Магистр послал в Красную Пустыню армию, которая сгинула там в полном составе.

– Какая теперь разница? – я снова безразлично пожала плечами. – Без Оллина… Это уже не имеет значения.

– Почему же? Еще как имеет. Шелтер никогда не собирался самостоятельно возглавлять Магистрат и что-то тут менять лично. Он лишь хотел изменить отношение варнайцев к Магистру, свергнуть властную верхушку, заменить ее теми, кому он доверял. Освободить завоеванные страны. Если не все, то хотя бы часть из них, которые завоевывал сам. И пусть с ним отправили всех, кто был ему верен, мы все еще можем воплотить замысел хотя бы частично. Раз Магистр даровал тебе свободу, значит, он ничего не знает о твоей силе. Из этого следует, что Этьен нас не предавал, то есть он все еще верен плану Шелтера. У меня остались связи с теми людьми на завоеванных территориях, которые ждут момента, чтобы потребовать назад свою независимость. Мы все еще можем помочь им. И отомстить за тех, кого потеряли в той пустыне.